Из стали и соломы - Роджерс Эрика Айви

– Ирис, пошла!

Шарлотта пришпорила кобылу, оставив солдата с пытливым взглядом посреди дороги.

Выбранный ею короткий путь до дома пролегал сквозь фруктовую рощу, и Шарлотта подгоняла Ирис до тех пор, пока они не вылетели из-под сени деревьев на дорогу перед поместьем. Здесь Шарлотта соскочила с седла и остаток пути проделала пешком, ведя Ирис в поводу.

Поместье Сэнд уютно расположилось в долине между пологими холмами, на которых росли бесчисленные цитрусовые деревья. Оно было небольшим, но внушительным по меркам сельской аристократии. Семья Шарлотты жила здесь уже два с половиной века: они выращивали цитрусы и упокоевали души, служа близлежащим поселениям и королевской семье Ниво по мере своих способностей. Брат Шарлотты в основном управлял делами фруктовых плантаций, а в остальное время собирал плату за аренду и улаживал конфликты между местными фермерами. Он был справедлив и тщательно следил за своими землями, и местные жители за это хранили ему верность.

При виде родного дома Шарлотта ощутила, что тяготы этого дня уже не так сильно давят на ее плечи. Она вошла в ворота и направилась к конюшням, а когда служанка потянулась, чтобы забрать у нее Ирис, Шарлотта сумела выдавить из себя усталую улыбку:

– Спасибо, Эва.

Шарлотта собиралась сразу подняться в свою комнату, чтобы принять ванну, но эти планы испарились, как только она заметила привязанную неподалеку лошадь кузена. Шарлотта взбежала на последний холм, свернула к поместью, поскользнувшись на гальке, и замедлила бег, лишь когда услышала голоса, которые доносились из открытого окна кабинета Уильяма.

– Хорошие новости? – шепотом спросила она у Стража, висевшего на деревянном кресте в боковом дворике.

Для всего остального мира он походил на простое чучело, но Шарлотта даже на расстоянии чувствовала исходящий от него запах лаванды. Она замерла на мгновение и прислушалась к своим чувствам, пока не ощутила уверенность и тепло от присутствия сердца в чучеле Стража. Как всегда, когда она находилась рядом с ним, ее собственное сердце забилось быстрее. Прошло больше двух сотен лет с тех пор, как Пастор узнал, что призраков нельзя из тьмы обратить к свету: духи Стражей рождались в результате самопожертвования, а не из-за гнева и горя. Люди все еще звали его Пастором, хотя он несколько веков не имел своего прихода, но для Шарлотты он навсегда останется Уортом – Стражем и напарником ее отца, человеком, который держал Шарлотту и ее брата в узде и помогал ее отцу справляться с его горячим нравом.

Уорт уснул в ночь смерти Джонаса Сэнда. Когда впоследствии Орден приговорили к десяти годам забвения, боль потери стала в два раза сильнее. Но вот-вот должна прибыть весть, что наказание подошло к концу. Уорт проснется, и, когда корона призовет Орден, чтобы тот продолжил выполнять возложенные на него обязательства, брат Шарлотты наконец облачится в голубую форму Ордена Стражей, а она останется здесь, чтобы заботиться о фруктовых рощах и мертвецах. И Шарлотта будет чертовски сильно гордиться этим. И неважно, что она всю жизнь мечтала вместо брата отправиться в столицу.

Шарлотта едва успела закрыть за собой входную дверь и тут же бросилась в кабинет брата. Хотя окно было открыто, в комнате все равно витал затхлый аромат старых книг и стопок писем. Их собака, которой было немало лет, лишь ненадолго приоткрыла глаза, как всегда предпочтя прохладу незажженного камина общению с людьми. Шарлотта заключила кузена в объятия, и Мика Лебо, подавив усмешку, поднял ее на целый фут над землей. Его статная фигура заполняла всю комнату, а темные волосы резко контрастировали с ясной голубизной глаз цвета льда, в которых будто отражалось зимнее небо. Дорожная одежда Мики подсказала Шарлотте, что кузен только приехал и не собирался задерживаться надолго. Если бы он решил остаться на ночь, то принял бы ванну и переоделся в один из своих нелепых шелковых жакетов, которые он так любил.

Разочарование свернулось клубочком в животе Шарлотты, и она постаралась не дать ему обратиться в ядовитую обиду. Они были почти неразлучны до того, как Мика стал большую часть времени проводить в столице. По мнению Шарлотты, придворная жизнь сделала его чрезмерно мягким и наивным.

– Я скучал по тебе, – сказал Мика и отступил на шаг, чтобы рассмотреть ее получше. – Ты перестала расти.

– Гад, – буркнула Шарлотта и впечатала кулак в мускулистое плечо Мики.

С тех пор как ей исполнилось пятнадцать, Шарлотта не выросла ни на дюйм, если, конечно, не брать в расчет ягодицы – единственную часть ее тела, которая по-настоящему ей нравилась. Ну и, быть может, она так же гордилась своими сильными плечами – они выглядели потрясающе в любом платье без рукавов.

Мика дернул Шарлотту за тусклую косу, и она повернулась к брату, который стоял, мрачно уставившись на стопку бумаг у себя на столе. Уильям взглянул на сестру с вымученной улыбкой и сунул письмо, которое читал, под стопку других конвертов. Но Шарлотта все же успела разглядеть голубую печать королевского Ордена Стражей.

– Это оно? – спросила она, широко распахнув глаза. – Они призывают Орден вернуться?

Уильям отрицательно качнул головой и вздохнул.

– Боюсь, вести не столь радостные, – сказал он. – Как прошло упокоение?

Шарлотта фыркнула в ответ на его попытку сменить тему, но, когда Уильям устало ей подмигнул, все равно невольно улыбнулась. Цвет глаз им обоим достался от отца, но если радужки Шарлотты походили на грязь, глаза Уильяма в обрамлении оливковой кожи сверкали, словно шоколадные бриллианты. Волосы Шарлотты в детстве местные хулиганы сравнивали с водой из ночного горшка, а светло-каштановые локоны ее брата сияли, обрамляя лицо легкими волнами. На Уильяме их общие черты выглядели ошеломительно. Половина Ниво облачилась в траур, когда прошлой весной он женился на Марте.

– Упокоение прошло как обычно, – вздохнула Шарлотта, пытаясь отогнать воспоминание о призраке, но ее пальцы невольно сжались на изящной рукояти рапиры, которая все еще висела на поясе поверх церемониальной мантии.

Уильям встретился с ней взглядом, вскинув брови.

– Тебе так не терпится вступить в бой, что понадобилась шпага, чтобы упокоить призрака?

– Отец никогда не покидал дом без своей рапиры, – напомнила Шарлотта.

– Отец умер, напоровшись на чужой клинок.

Улыбка Шарлотты обратилась в камень, но, прежде чем она успела огрызнуться, Мика кашлянул, обратив на себя внимание.

– Обними меня еще раз, Шарлотта, – попросил он. – Я собираюсь вернуться в столицу до наступления завтрашней ночи.

Она на мгновение обхватила его руками, но тут же отступила.

– Тебе придется ехать без остановок, – сказала она.

Мика пожал плечами, а затем наклонился к ней и прошептал:

– Грядут темные времена, Шер. Не дай воспоминаниям об отце толкнуть тебя на глупые поступки.

Мика кивнул Уильяму и вышел. Едва затих стук копыт его лошади, как Уильям вновь указал на рапиру Шарлотты.

– Если ты настаиваешь на том, чтобы повсюду носить ее с собой, нам стоит поработать над твоими оборонительными навыками.

Взгляд Шарлотты просветлел.

– Правда?

Уильям следом за ней вышел на улицу, и они направились в боковой дворик, который был пуст, если не считать соломенное чучело Стража, висевшее в центре. Улыбка коснулась губ Шарлотты, когда она кругом обошла брата, обнажив свой клинок.

Уильям замахнулся на нее своей шпагой и тут же скользнул за чучело в поисках укрытия. Шарлотта атаковала, целясь в голову брата, но не рассчитала расстояние. Ее клинок скользнул по лицу чучела, разрывая мешковину рядом со ртом. Шарлотта даже не попыталась сдержать ругательство.

– Он тебя на вертел насадит за это, – сказал Уильям, пытаясь не рассмеяться.

– Старик может попробовать, – бросила Шарлотта скорее Стражу, а не брату.

Она знала, что даже во сне Пастор в общих чертах осознавал происходящее вокруг, но мог ли он чувствовать? Она кончиком шпаги пощекотала Стража чуть ниже ребер, но Уильям своим клинком отбил ее рапиру в сторону.