Дурная кровь (СИ) - Астахов Андрей Львович

   Когда он вернулся обратно в "Дженну-распутницу" официантка Мими стояла у стола с подносом и растерянно смотрела на него.

  - Ты чего? - спросил Бере, с сожалением глядя на недопитый портер и недоеденную зайчатину. Ему подумалось, что доедать ее небезопасно - черт его знает, а вдруг этот Лабер что-то туда незаметно подсыпал?

  - Заказ вашей дамы, господин, - Мими показала глазами на жаркое на подносе.

  - Дамы?! - Бере подскочил как ужаленный, заставив Мими вскрикнуть в испуге. - Дамы?! Какой дамы?

  - Разве эта госпожа...это не ваша...? - Глаза Мими, и без того большие, стали нечеловечески огромными.

  - Густаво! - крикнул Бере. - С кем я сейчас за столиком разговаривал?

  - А черт тебя знает, приятель, - пророкотал трактирщик. - С какой-то мамзелькой смазливой. Чего, кинула она тебя, прощелыгу?

  - Погоди, погоди! - Бере схватился за голову, потом разразился истерическим хохотом. - Конечно, будь я проклят! Камуфляж! Это был всего лишь первоклассный магический камуфляж!

  - У тебя проблемы, парень? - осведомился Густаво.

  - Нет-нет, все замечательно, Густаво. Просто сегодня мне показали отличный фокус. А я ни сном ни духом... Мими, прости, я тебя испугал.

  - Так что мне с этим делать, господин? - Мими с самой жалобной гримаской снова показала на поднос.

  - Сьешь все это сама, а стоимость запиши на мой счет, - велел Бере, схватил с вешалки свой плащ и выбежал на улицу, где уже начинали сгущаться вечерние зимние сумерки.

   Глава третья

   Фес выглядел очень странно. Он сидел, забившись в угол, и сверкал глазами. В ответ на вопросительный взгляд Бере он только показал лапой на закрытую дверь комнаты.

   Там, - сказал он.

   На свете есть только одна вещь, которая может испугать королевского грифона, и Бере сразу понял, в чем дело. Бросив плащ на кресло, он открыл дверь и вошел в комнату. На столике горела магическая свеча, распространяя приятный свет и запах сандала, а над свечой медленно вращался сгусток света, больше всего похожий на рой солнечных зайчиков. Как только Бере переступил порог, в этом световом шаре проступили очертания бородатого улыбающегося лица.

  - Привет, папа, - сказал маг.

  - Здравствуй, сын, - прозвучал в сознании Бере знакомый с детства голос. - Вот, решил навестить тебя.

  - Почему именно сегодня?

  - Ты что, забыл? Наступает неделя Безвременья, время духов и привидений.

  - В самом деле, - Бере протянул к световому шару руку. - Приятно, что ты не забываешь меня даже по ту сторону жизни. Как мама?

  - В порядке, в полном порядке. Она часто вспоминает о тебе. Все вздыхает: как там мой Бере? Я успокаиваю ее, но она меня не слышит. Может часами рассказывать, какой ты был маленький, как любил проказничать, сколько раз она переживала за тебя, когда ты болел, и тому подобный вздор. Как твои дела?

  - Все нормально, папа. Живу как все.

  - Ты не обзавелся семьей?

  - Нет. Пока нет.

  - А как же Эллина? Ты что, расстался с ней? - Сотканное из света лицо будто потускнело.

  - Давно, папа.

  - Почему?

  - Эллине нужен другой мужчина. Она молодая, красивая, любит дорогие вещи и роскошную жизнь. Я не могу всего этого ей дать.

  - Это ты так решил?

  - Какая разница, кто так решил? Я свободен... с недавних пор.

  - Ты идиот, сын. Тебе сорок три года, а ты до сих пор не обзавелся домашним очагом и хорошей супругой. И детей у тебя нет, даже незаконных.

  - Стараюсь хоть в этом не повторять твоих ошибок.

  - Считаешь, твое рождение было ошибкой?

  - Родили, так родили, чего говорить об этом. Но у меня свои принципы, и я им следую.

  - Почему ты не женишься?

  - Увы, папа, в нашем мире не все могут себе это позволить.

  - Что тебе мешает, скажи на милость?

  - Ничего не мешает. Скажем так, обстоятельства так складываются.

  - Обстоятельства! - Призрак издал звук, похожий на презрительное фырканье. - Черт тебя возьми, сын, ты когда-нибудь станешь мужчиной, или нет? Мне было четырнадцать лет, когда я заманил на сеновал нашу служанку Минни. Она была на восемь лет старше меня, но я знал, что она пошла со мной не только потому, что боялась прогневить меня - я ей по-настоящему нравился, вот!

  - Отлично, отец. А сколько лет тебе было, когда ты затащил на сеновал мою мать?

  - Я любил ее, - с грустью сказал призрак. - Я действительно любил Анну и люблю до сих пор. И мне очень больно, когда ты так говоришь. Я всегда страдал из-за того, что не могу жениться на ней.

  - Что же тебе мешало, папа?

  - Мой титул, будь он... Я был единственным отпрыском домом Беренсонов, и должен был жениться на родовитой девице, чтобы наш ребенок наследовал титул и лен семьи, понимаешь?

  - Еще бы! А я был так, побочным продуктом твоей любви. Очень мило, что ты мне об этом напомнил.

  - Прости, сын, я не хотел тебя обидеть. И позволь напомнить тебе, что тебе не в чем меня упрекнуть. Я по мере возможности помогал вам с Анной, оплатил твою учебу в королевском университете. Конечно, я хотел видеть тебя рыцарем, а не ученым. Чтобы ты носил мой герб с полным правом на это.

  - Но герб сегодня носит мой брат Филлес, а не я, - сказал Бере. - Впрочем, неважно. Давай сменим тему, отец.

  - Я ждал, что ты это скажешь. Каждый год мы встречаемся с тобой в неделю Безвременья, и каждый раз наша беседа начинается почти одинаково, ты не находишь?

  - Да, так уж мы с тобой устроены, - Бере улыбнулся. - Извини, отец. Я не хотел тебя обидеть.

  - Сынок, я знаю. И потому хочу сказать тебе, что мы с матерью продолжаем любить тебя даже по ту сторону жизни.

  - Родительская опека после смерти? Странно это звучит.

  - Ты не знаешь, что из себя представляет посмертное существование, и я не могу тебе этого, к сожалению, рассказать - законы Великого Молчания слишком суровы, и никто не имеет права их нарушать. Я пришел к тебе потому, что нас заботит твоя судьба. Каждый год мы говорим с тобой об одном и том же. Ты не выполнил свой долг перед нами, сынок. Мы хотим видеть тебя счастливым, а ты все эти годы старательно убегаешь от своего счастья.

  - Что такое счастье, отец? Кто это знает?

  - Я знаю, - твердым голосом ответил призрак. - Счастье - это семья, дом и дети. Счастье - это любовь, верность, семейные вечера у очага, вкус пищи, приготовленной руками любящего тебя человека. У тебя этого всего нет.

  - Каждому свое, отец.

  - Идиотское высказывание, придуманное идиотами. Я хочу, чтобы ты изменил свою жизнь. И твоя мать этого хочет. Она очень переживает за тебя. Ее очень тревожит, что ты одинок.

  - Я не одинок. У меня есть Фес.

  - Это животное? Он всего лишь грифон.

  - Этот всего лишь грифон спас меня от смерти в Гонтгейме, когда наемный подонок всадил мне в ногу отравленную стрелу из арбалета. Яд, которым была смазана стрела, был из тех, которые невозможно нейтрализовать магией - так называемый абсолютный яд. Фес тогда вытащил меня буквально с того света: он нашел редчайшие целебные травы в горах и сумел убедить местного алхимика бесплатно приготовить для меня лекарство из этих трав. Правда, ему пришлось порвать алхимику его новую бархатную куртку, но я остался жив, а это главное.

  - Ты не рассказывал мне об этом случае, - лицо призрака снова помрачнело.

  - Зачем? Вряд ли тебе следует знать такие подробности. И потом, я не хотел лишний раз расстраивать мать. Ты бы ведь все ей рассказал, я прав?

  - Тебе надо сменить образ жизни. Не стоит дразнить смерть, дергая ее за космы.

  - Отец, а как же рыцарская доблесть и воинский долг? Ты же сам хотел видеть меня рыцарем.

  - Рыцарем, а не наемником, который рискует жизнью ради презренных денег.

  - Какая разница? - Бере пожал плечами. - Каждый зарабатывает свой хлеб так, как ему позволит общество, в котором он живет.