Крылья Руси (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

После войны-то?

На которой всегда и везде страдают крестьяне. То войско по посевам пройдет, то полк в деревне остановится. А есть и еще такое слово «реквизиция». Причем платить ни одна из сторон не собирается. Пусть спасибо скажет, что жив остался.

Разумеется, просто так раздавать зерно никто не собирался. Все происходило в обмен на честный труд.

Мужчины восстанавливали разрушенные укрепления шведских городов, женщины кашеварили, стирали, да мало ли работ найдется на стройке?

Так что постепенно все утрясалось. Хотя бы люди с голоду не умирали. Кстати, эти неумирающие бегом бежали из той части Швеции, которая принадлежала шведам. Там-то караван с зерном не отмечался.

Но это – в Швеции.

А вот во Франции вспыхнули бунты.

Один за одним, один за другим... и Людовик вынужден был запросить мира.

Можно воевать, но не тогда же, когда под тобой трон шатается – медленно, но отчетливо! Впрочем, пока мирные переговоры особых результатов не давали, потому что Людовик не собирался уходить просто так – воевали ж! Силы тратил, деньги тратил, а теперь проваливай, несолоно хлебавши? Нет, так дело не пойдет!

В свою очередь объединение, которое получило название Аугсбургской Лиги, не собиралось отдавать Людовику чего-то завоеванного. Извините, но тут и свои хозяева есть. И им не хватает! А еще вы лезете с королевским-то рылом!

Так что в Европе пока установилось хрупкое равновесие без войны. Но надолго ли?

В любом случае, до турок никому дела не было – своих проблем хватало. Что у Людовика, что у всех остальных.

Какую-то помощь втайне обратившийся к Людовику турецкий посол таки получил – людьми, деньгами и прочим, но именно, что какую-то. Кое-как, а можно и вовсе никак. Хотя куда им привередничать?

***

Ознаменовалась зима и еще одним событием, на которое мало кто обратил внимание. Да оно почти никого и не касалось, кроме...

- Володя просит разрешения на свадьбу.

- Вот как? – Софья была искренне удивлена. – Братик что – уже нагулялся?

Алексей, который и читал письмо, сидя на столе, небрежно пожал плечами.

- Может, и нагулялся. Возраст-то не детский уже. И верно, женить бы пора.

- Пора. А на ком?

- Он пишет, что это черкешенка, знатного рода.

- Красавица, разумеется? – Софья покривила губы.

- А что еще требуется от женщины? – подшутил ее супруг, поднимая глаза на Соню – Не ум же!

- Да-да, это так печально, когда жена умнее мужа, - поддакнула Софья.

- Вот видишь, дорогая, ты сам все прекрасно понимаешь.

Царевна фыркнула.

- Ну и пусть женится. Ему что в приданое дадут?

- Он пишет, что ее отцу принадлежат богатые земли. А это – единственная дочь.

- Остальные его дети - что?

- Поумирали. Кто от чего.

- Сыновья есть?

- Есть.

- Потом надо будет посмотреть, что там за семейка, - задумалась Софья. – Да, Алеша, ты по медицине проект смотрел?

- Смотрел.

- И?

- Соня, у нас нет столько денег, - вздохнул Иван.

- А найти их надо.

- Не с неба ж они упадут! Сколько ни молись, а оттуда только один раз упало – и то манна, - огрызнулся Иван. – Только вот что мы с ней делать будем, если допросимся?

- Кушать, - Софья тоже не выбирала выражений. – Большой ложкой. Ребята, мы из-за плохой медицины чуть ни не семь из десяти младенцев теряем – каково?! А все знахарки...

- Так не все ж они плохи!

- Но и хороши далеко не все. Так что хотите, ребята, не хотите, а надо.

Муж и брат переглянулись.

Силу этого коротенького слова в устах царевны Софьи они отлично знали.

Надо?

Будет! И даже не надейтесь отвертеться.

***

С женитьбой Владимира получилась такая история, что Софья хохотала до слез. Вот уж и верно – свято место пусто не бывает. В этой истории Степан Разин на Лону не бесчинствовал, потому и знатная персиянка осталась неутопленной.

Его заменил Еремей Гвоздь. Сей достойный человек ходил под Мазепой, а когда оного гетмана покритиковали за союз не с теми силами, решил уйти в свободное плавание. Сколотил ватажку и промышлял разбоем там, куда не дотягивались цепкие казачьи руки.

В том числе и в Кабарде и у черкесов.

Там-то ему и попала в руки знатная черкешенка.

По преданиям, род свой ее отец вел чуть ли не от Салтанкула-мурзы, того самого, которого казнил Иван Грозный. Да, вроде бы казнили не только Салтанкула, но и его жену с младенцем, но... младенец же!

Шестимесячный!

Кто их там друг от друга отличит? Особенно если мать уверяет, что это ее чадо?

Вот якобы сего младенца спрятали верные люди, вывезли и вырастили. И получили черкесского князя. Если быть точными – Черкасского. Жили князья,. Не тужили, последний сына родил, дочь – которые и попались татям. Вообще, у него было трое сыновей, но один был болен чахоткой, второй собирался в монастырь, а третьего сына, увы, вернуть не удалось, воскрешать из мертвых мог только Христос. А вот дочь...

Каким унижением это оказалось для гордой черкесской княжны – сложно судить.

Факт тот, что Владимир, разогнав ватагу негодяев, получил девчонку в качестве трофея... и едва успел вынуть из петли. Черкешенка с красивым именем Марджанет не желала жить опозоренной.

Ну а Владимир вовсе не хотел видеть висящих в петле красавиц.

К тому же романтика, убитые негодяи, освобожденная княжна, царевич... стоит ли удивляться, что два одиночества нашли друг друга?

Ну а нескромные владения Черкасских стали наградой Владимиру. Хотя женился он не ради приданного. Он-то, сын русского государя!

Безутешный отец получив обратно хотя бы дочь, всем сердцем полюбил и зятя. Он-то смирился, что род его пресекается и все отойдет младшей ветви, а тут такая радость!

Владимир тоже порадовался.

Теперь, обосновавшись в Закавказье на законных основаниях, он собирался укрепиться, значительно расширить свои владения, заключить договор с шахом Аббасом – и дать Турции по рукам уже на законных основаниях.

Теперь-то русские тут не на правах завоевателей! Теперь тут владения русского царевича, а свое этот народ защищал всегда.

Глава 7

1695 год, лето

В Европе устанавливалось хрупкое равновесие.

Пфальц Людовику не отдали, но еще кусок Нидерландов он под шумок присоединил. Да и пара германских княжеств готовы были упасть ему в руки, измотавшись от военных расходов.

Что было обидно для Людовика – тот самый кусок земли с каналом ему не достался – и явно не достанется. Испания объявила, что берет это строительство под свою руку, курфюрст радостно согласился с этим – и дельта Рейна была объявлена испанским владением.

Тут уж возмутились все остальные, но дон Хуан (вот уж кого черти никак не приберут) сделал вежливое лицо и объявил, что сие даже не его владение. Самому ему не под силу. А вот совместно с русскими...

Откуда русские? Так у него жена с Руси. Вот государь московитов и порадел родственничку.

Курфюрст согласен?

Так он уж давно согласен. И нечего руки тянуть к нашему каналу!

Людовик сильно расстроился, как и все остальные. Канал-то сулил бешеные прибыли, форменное золотое дно получается. Но это – потом. Сейчас его еще достраивать, а достраивать никто кроме русских не будет, просто потому, что не умеет...

Ладно. Пусть пока строятся, а там, случись что – и новую войну затеять можно. Людовик искренне считал, что все хорошее, лучшее и приносящее деньги должно принадлежать ему – и не собирался оставлять такой лакомый кусочек в чьих-то руках. Чуяло сердце дона Хуана – не миновать им еще войны. Но это потом, потом... а сейчас – Людовику крепко дали по рукам.

Леопольд порадовался победе и обратил взгляд на Турцию. И тут выяснилось, что Турция удачно занята войной с Русью.

А Польша и Венгрия остались... ну, не практически без присмотра, но! Другого-то случая может и не представиться! И Леопольд с Людовиком потерли руки.