Только монстр - Лен Ванесса

– Истинная линия времени, – прошептала она.

– Некоторые семьи называют это именно так, – согласился Джейми. – В историях рода Лю говорится, что в zhēnshí de lìshĭ герой был обычным юношей, который полюбил девушку-монстра.

– Девушку-монстра? – эхом повторила Джоанна, похолодев от ужаса.

– Вы знаете теорию хронологической линии? – спросил Джейми. – Ну, о том, что, когда мы вносим изменения, она самовосстанавливается? Возвращается к прежнему виду?

– Да, – с трудом выдавила Джоанна, чувствуя: ей не понравится то, что она сейчас услышит.

– В нашей семье верят, что нынешняя хронологическая линия все еще пытается принять свою первоначальную, истинную, форму. Мы считаем, что если влюбленные были вместе в том потоке времени, то и в этом непременно встретятся. И будут встречаться снова и снова, пока не восстановится прежний ход событий.

– Что-то вроде родственных душ? – спросил Том.

– Да, – улыбнулся ему Джейми. – Если верить сказкам.

На обратном пути к убежищу Хатауэй хранил гробовое молчание. Фрэнки не хотел уходить и до последнего жался к ногам молодого художника, а когда все же поплелся вслед за хозяином, то скулил не переставая и постоянно оглядывался.

Джоанну тоже не тянуло разговаривать. Когда она впервые прошла мимо Холланд-Хауса и увидела указатель, то будто услышала непреодолимый зов и просто поняла, что должна отправиться туда, и не могла ни о чем другом даже думать. А потом встретила Ника и немедленно почувствовала родство душ, словно уже знала его лучше, чем себя.

– Эта информация не поможет нам убить героя, – наконец вздохнула Рут. – Или остановить его.

– Я же говорил, что это будет пустой тратой времени, – прокомментировал Аарон.

Джоанна же не могла прекратить думать о словах Джейми: «Влюбленные будут встречаться снова и снова, пока не восстановится прежний ход событий». Она не сумела воспротивиться притяжению Холланд-Хауса, потому что там работал Ник. А он обнаружил ее в тысяча девятьсот девяносто третьем году. Они столкнулись во дворце монстров.

Вспомнилось тепло прикосновений. Эмоции, захлестнувшие во время поцелуя. Обмен взглядами.

Но если все это не случайности, а попытки хронологической линии принять свой прежний вид, то они были обречены на провал. Сделанного не исправить. Ник убил родных Джоанны, потому что просто не мог поступить иначе. Его запрограммировали на ненависть к монстрам.

– И что теперь? – спросила Рут.

– Ничего, – отозвался Аарон. – Дождемся, когда рассеется действие удара Сая Патела, а затем переместимся подальше из этого времени и проведем всю жизнь в бегах.

Джоанна снова до боли стиснула кулаки, вонзив ногти в уже существующие ранки на ладонях, и на минуту позволила себе раствориться в физических муках. Той роковой ночью бабушка уже сказала самое важное: «Только ты сможешь остановить героя».

В глубине души Джоанна всегда знала, что ей придется сделать.

После возвращения в убежище Том сразу отправился в спальню, хотя и оставил дверь открытой по настоянию Рут, устало заверив:

– Я в порядке. Вернее, конечно, нет. Но собираюсь просто отдохнуть, ничего больше.

Остальные тоже быстро заснули.

Аарон уступил Рут диван и устроился на ковре гостиной.

Джоанна тоже вымоталась, но поняла, что не может сомкнуть глаз, и некоторое время рассматривала фотографии на стене: отца, матери, маленькой девочки и младенца.

Мысли о семье болезненно откликнулись в сердце.

Джоанна и сама не понимала, насколько любила родных, пока их не потеряла. Она закрыла глаза, вспоминая. Берти был ее ровесником и самым спокойным из всех Хантов. Он ненавидел ссориться и в детстве постоянно предлагал играть только в те игры, в которых могли участвовать все: не хотел, чтобы кто-то почувствовал себя лишним.

Дядя Гас всегда обо всех беспокоился и каждый раз, как кто-то выходил из дома, говорил: «Пожалуйста, будьте осторожны». А еще добавлял овощи в любые блюда – даже в десерты. Ведь следовало заботиться о здоровье.

Тетя Ада была самой умной из родственников, за исключением разве что бабушки, но никогда не позволяла остальным почувствовать себя глупыми. Отличная учительница, она проявляла доброту ко всем.

Бабушка же…

Джоанна зажмурилась изо всех сил, отгоняя слезы, потому что опять вспомнила ту ужасную ночь: залитую кровью кровать, затрудненное и хриплое дыхание сражающейся за каждый вдох умирающей бабушки.

Во время последней встречи Ник сказал, что Джоанна хочет убить его до того, как он убьет ее родных. Но она больше не могла обманывать себя: ей совершенно не хотелось лишать жизни парня, в которого влюбилась с первого взгляда. Или даже раньше – в другой временно́й линии.

Вспомнилось предупреждение Джейми с записи о том, что герой станет причиной сотни смертей.

Джоанна поднялась на ноги и постояла в гостиной еще несколько секунд, наблюдая за Рут и Аароном, за лежащим на кровати в спальне Томом. Во сне они казались уязвимыми и беззащитными, как дети.

Затем выскользнула в коридор и уже направилась к выходу из дома, когда услышала за спиной шорох и обернулась. Аарон осторожно закрыл за собой дверь в гостиную. Даже после бессонной ночи он выглядел ангельски красивым. Почти слишком красивым, чтобы быть настоящим.

– Позволь мне пойти с тобой, – прошептал он.

– Как ты понял, что я ухожу? – спросила Джоанна.

– Просто знал.

На мгновение ей захотелось поддаться слабости и согласиться. Аарон был рядом все это время. Но взять его с собой означало подвергнуть опасности. Хватит уже и безрассудной попытки ограбления, из-за которой жизни товарищей оказались под угрозой. Он и без того достаточно рисковал, помогая полукровке из враждебной семьи Хантов.

– Я должна пойти одна, – вздохнула Джоанна.

– Ты знаешь, где его искать? – поинтересовался Аарон, приподнимая брови.

– Где и когда, – кивнула она.

На улице время близилось к закату. Косые лучи заходящего солнца падали сквозь толстую стеклянную секцию на двери, отчего золотистые волосы Аарона блестели как нимб.

– Если тебе все же удастся изменить прошлое и предотвратить нападение…

– Я должна остановить его, – покачала головой Джоанна. – Даже если не получится спасти наши семьи. Нельзя позволить ему убить еще сотни и сотни других.

– Знаю. – Аарон сделал еще пару шагов и оказался так близко, что заполнил собой все поле зрения. – Знаю.

– Послушай…

– Нет, это ты послушай, – перебил он. – Пожалуйста. Если тебе удастся изменить поток событий и предотвратить нападение…

– Я…

– Пожалуйста, дай договорить, – с отчаянной настойчивостью в голосе произнес Аарон. – Если ты все же справишься, то хронологическая линия изменится. Я не буду помнить тебя. И мы снова окажемся посторонними друг для друга, словно никогда и не встречались.

– Мы встретимся, – пообещала Джоанна. – Я позабочусь об этом.

– Нет, – серьезным и непреклонным тоном без следа обычной иронии отрезал Аарон. – Если ты не забудешь все события, то запомни мои слова: держись от меня как можно дальше. От меня и моей семьи. Ни в коем случае не позволяй кому-то из нас приблизиться достаточно, чтобы увидеть цвет твоих глаз.

– Но почему?

– Наш дар заключается в умении отличать монстров от людей – это известно всем. Но кое-что не знает никто: самые сильные из Оливеров способны на большее. Они могут сказать, к какой семье принадлежит монстр.

Джоанна поняла, что Аарон только что открыл ей один из фамильных секретов. Он, всегда защищавший и охранявший наследие рода, только что сообщил важную информацию полукровке, с чьей семьей враждовал.

– И ты возненавидишь меня, когда увидишь, что я одна из Хантов? – прошептала Джоанна.

Аарон не ответил, но она уже и сама поняла правду. Для монстров кровь не имела значения. Главным было обладание даром для преумножения влияния семьи. А бесполезная и бессильная девчонка не имела способностей Хантов.

– По человеческим меркам вы действительно являетесь родственниками, – вздохнул Аарон. – Ты любишь их, а они любят тебя.