— А пока что, — продолжил Рузвельт, — хотел бы обсудить более насущную проблему. Банковские крахи продолжаются. На прошлой неделе закрылись еще четыре банка в северной части штата. Есть ли способ остановить эту цепную реакцию?
Я наклонился вперед, сосредотачиваясь на немедленной проблеме.
— Паника вкладчиков — психологический, а не экономический феномен. Нужно изменить их настроения, а не только финансовые показатели банков.
— Как в случае с Central State Bank?
— Именно. Но там мы имели дело с одним банком. Сейчас проблема системная.
Рузвельт задумчиво покрутил карандаш в пальцах.
— И что вы предлагаете?
— Радикальное решение. Объявление временных «банковских каникул» по всему штату. Все банки закрываются на три дня для «комплексной проверки надежности». За это время здоровые банки получают государственные гарантии, проблемные — реорганизуются или закрываются организованно.
Губернатор поднял бровь.
— Смелое предложение. Но есть риск спровоцировать еще большую панику.
— Надо подать это правильно, — возразил я. — Не как признание слабости банковской системы, а как решительные действия по ее укреплению. «Губернатор Рузвельт наводит порядок в финансовой сфере».
— А технически? У штата есть полномочия для таких действий?
— В чрезвычайных обстоятельствах — да. Плюс можно заручиться поддержкой федеральных регуляторов. Им тоже нужно стабилизировать ситуацию.
Рузвельт встал и снова подошел к карте штата.
— Сколько времени потребуется на подготовку?
— Неделя для проработки правовых аспектов, две недели для координации с банками и федеральными властями. К концу ноября можно проводить операцию.
— А последствия для экономики штата?
— Краткосрочная турбулентность, но долгосрочная стабильность, — ответил я. — После «каникул» население будет точно знать, какие банки надежны. Это восстановит доверие и остановит панику.
Губернатор кивнул, делая пометки в блокноте.
— Уильям, подготовьте детальный план такой операции. С правовым обоснованием, сроками, ресурсами. Если идея окажется жизнеспособной, попробуем ее реализовать.
В этот момент в дверь постучали. Вошел дворецкий с серебряным подносом.
— Губернатор, ленч подан в малой столовой. И телефон от мистера Моли из Нью-Йорка.
— Скажите Раймонду, что перезвоню через час, — ответил Рузвельт. — А мистера Стерлинга проводите в столовую.
Малая столовая оказалась уютным помещением на двенадцать персон с овальным столом из полированного ореха. Стены украшали семейные портреты Рузвельтов, а из высоких окон открывался вид на заснеженный сад с фонтаном в центре.
— Надеюсь, вы не возражаете против простого обеда? — спросил губернатор, когда мы сели за стол. — Элеонора настаивает на том, что в нынешние времена неэтично роскошествовать.
— Абсолютно согласен, — ответил я.
Обед действительно оказался скромным: суп из лука-порея, жареная курица с овощами, яблочный пирог. Но качество приготовления и сервировка, фарфор Lenox, серебро Georg Jensen, выдавали руку опытного повара и дворецкого.
— Раз уж мы заговорили о практических вопросах, — сказал Рузвельт, разрезая курицу, — хотел бы обсудить финансирование нашего экономического совета. Пока это неофициальная структура, штат не может оплачивать расходы.
— Вы имеете в виду гонорары экспертов?
— Не только. Исследования, поездки, подготовка документов — все это требует средств. По моим оценкам, около пятидесяти тысяч долларов на первый год.
Сумма была значительной, но не критичной для моих возможностей.
— Я готов профинансировать эти расходы, — сказал я. — Считайте это инвестицией в будущее страны.
Рузвельт поднял бокал воды.
— Благородное предложение. Но я не хочу ставить вас в положение единственного спонсора. Попробую найти еще несколько источников.
— Как будет угодно. Главное, чтобы недостаток средств не тормозил работу.
После обеда мы вернулись в библиотеку для заключительной части разговора. За окнами уже начинало темнеть, и дворецкий зажег газовые рожки на стенах, создав атмосферу камерной беседы.
— Уильям, — сказал губернатор, устраиваясь в кресле у камина, — прежде чем мы завершим встречу, хочу затронуть деликатный вопрос. Ваша карьера на Уолл-стрит развивается стремительно. За полтора года от младшего аналитика до партнера крупной фирмы — впечатляющий результат.
Я насторожился. К чему ведет губернатор?
— Мне повезло с наставниками и клиентами.
— Несомненно. Но некоторые из ваших прогнозов граничат с провидением. Как удается так точно предсказывать движения рынка?
Вопрос был задан якобы небрежно, но я почувствовал за ним серьезную заинтересованность. Рузвельт хотел понять, с кем имеет дело.
— Тщательный анализ данных плюс понимание психологии толпы, — ответил я дипломатично. — Большинство инвесторов принимают решения эмоционально. Кто умеет просчитывать эти эмоции, получает преимущество.
— И все же… — Рузвельт наклонился вперед. — Ваша рекомендация клиентам переводить активы в наличность была сделана за месяц до краха. Словно вы точно знали дату катастрофы.
Я понял, что нужно дать более убедительное объяснение.
— Губернатор, летом этого года я изучал статистику маржинальной торговли, сопоставил ее с историческими данными по предыдущим кризисам. Корреляция оказалась очень высокой. Плюс несколько независимых источников сообщали о нервозности крупных европейских инвесторов.
— Европейские источники?
— Банкиры из Лондона и Цюриха, с которыми я работаю по международным переводам. Они первыми чувствуют изменения настроений.
Рузвельт кивнул, принимая объяснение.
— Понятно. А какие у вас прогнозы на ближайшие месяцы?
— Кризис будет углубляться еще минимум полтора года, — ответил я осторожно. — Безработица достигнет двадцати-двадцати пяти процентов. Промышленное производство сократится наполовину. Только решительные правительственные меры смогут переломить ситуацию.
— То есть программа, которую мы обсуждали, не роскошь, а необходимость?
— Именно. Причем чем раньше она будет запущена, тем эффективнее окажется.
Губернатор встал и подошел к письменному столу.
— В таком случае нет времени на промедление. Хочу, чтобы первый проект программы восстановления был готов к январю. Это даст время для обсуждения и корректировок перед началом избирательной кампании.
Он достал из ящика календарь на 1930 год, перелистнул несколько страниц.
— Следующая встреча экономического совета — пятнадцатое ноября. Сможете приехать?
— Конечно.
— Превосходно. До встречи изучите материалы, которые я вам дал, подготовьте план банковских каникул и подумайте над механизмами финансирования программы восстановления.
Рузвельт протянул мне руку.
— Уильям, сегодняшняя беседа убедила меня, что мы мыслим в одном направлении. Впереди трудные времена, но у нас есть шанс не только пережить кризис, но и создать более справедливую экономическую систему.
— Полностью с вами согласен, губернатор. Америка заслуживает лучшего будущего.
Мы пожали друг другу руки, скрепляя союз, который через несколько лет поможет вывести страну из самого тяжелого экономического кризиса в ее истории.
Когда я покидал поместье в сгущающихся сумерках, то понимал, что сегодняшняя встреча стала поворотным моментом. Больше я не просто наблюдатель истории, использующий знания из будущего для личного обогащения. Теперь я участник команды, которая будет формировать новую Америку.
Глава 23
Подсчет прибыли
Серое ноябрьское утро Нью-Йорка встретило меня монотонным стуком дождя по крыше особняка. После Черного вторника прошло всего пару недель, а мир уже казался совершенно другим.
За окнами моего кабинета виднелись пустые тротуары. Люди боялись выходить на улицы, где каждый газетный мальчишка кричал о новых банкротствах и самоубийствах.
