Я отложил сигару в хрустальную пепельницу. Аппетит к табаку внезапно пропал.
— Ты говоришь о конкретной угрозе или об общих настроениях?
— О конкретной угрозе, — голос Мэддена стал тише. — Мои источники в семье Марранцано сообщают о тайных встречах. Старые сицилийцы собираются на войну.
Я встал и прошелся по конференц-залу, обдумывая услышанное. За окнами Нью-Йорк выглядел серым и подавленным под ноябрьским дождем.
— И что же что планирует дон Сальваторе?
— Судя по информации, которой я располагаю, он хочет начать с устранения символов нового порядка, — Мэдден погасил сигару и пристально посмотрел на меня. — И ты, мой друг, самый яркий из этих символов.
Холодок пробежал у меня между лопаток. Попытка убийства в Атлантик-Сити была предупреждением. Теперь речь шла о настоящей охоте.
— Какие у него ресурсы для войны? — спросил я, возвращаясь к столику.
— Около ста пятидесяти человек в Нью-Йорке, — Мэдден достал из внутреннего кармана пиджака сложенную бумагу. — Плюс связи с семьями в Филадельфии, Бостоне, некоторых других городах. В сумме он может рассчитывать на поддержку трех-четырех сотен бойцов.
— А у нас?
— У синдиката? Больше тысячи, если считать всех. Но проблема в том, что война начнется внезапно. Марранцано ударит первым, пока мы не успели мобилизоваться.
Мэдден развернул бумагу, это оказалась схема расположения сил Марранцано в городе.
— Его люди контролируют часть Бронкса, несколько кварталов в Бруклине, имеют опорные пункты на Манхэттене. Плюс у него есть связи в полиции, несколько капитанов и дюжина детективов на зарплате.
Я изучил схему. Позиции Марранцано выглядели достаточно сильными для нанесения первого удара, особенно если он действительно планировал внезапное нападение.
— Оуни, а что думает Массерия? Он же понимает, что война неизбежна?
— Джо Босс надеется, что старые связи и уважение к традициям удержат Марранцано от открытого конфликта, — Мэдден усмехнулся без особой радости. — Но я думаю, он недооценивает глубину противоречий. Для Марранцано это не просто борьба за территории или доходы. Это борьба за душу организации.
Мэдден сложил схему и убрал обратно в карман.
— К тому же, экономический кризис создал идеальные условия для войны. Полиция занята беспорядками и банковскими крахами. Федеральные агенты переброшены на расследование финансовых махинаций. Пресса поглощена биржевыми новостями. Никто не обратит внимания на несколько «случайных» убийств в итальянских кварталах.
Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Внизу проехал автомобиль полиции, но даже полицейские выглядели подавленными и растерянными. Город погрузился в хаос, который мог прикрыть любые преступления.
— Какие у нас варианты? — спросил я, не отворачиваясь от окна.
— Первый — убедить Массерию нанести упреждающий удар. Устранить Марранцано до того, как он начнет войну.
— А второй?
— Попытаться найти компромисс. Предложить дону Сальваторе что-то, что заставит его отказаться от планов мести.
— Например?
Мэдден помолчал, обдумывая ответ.
— Деньги. Много денег. И признание его особого статуса в организации. Возможно, отдельную сферу влияния, где он сможет действовать по старым правилам.
Я повернулся к нему:
— Ты веришь, что это сработает?
— Честно? Нет, — Мэдден покачал головой. — Марранцано слишком горд и слишком убежден в правоте. Для него уступки будут выглядеть как признание слабости.
— Значит, остается первый вариант.
— Боюсь, что так. Но здесь есть проблема. Массерия не захочет первым нарушать мир. Это противоречит его понятиям о чести и традициях.
Мэдден встал и подошел ко мне к окну.
— Стерлинг, я говорю все это не для того, чтобы напугать тебя. А чтобы ты был готов. Марранцано может ударить в любой момент. И первой целью, скорее всего, будешь ты. Причем, возможно, это будет неявный удар. Так, чтобы его нельзя было обвинить в нападении на казначея Синдиката.
— Понятно. А что ты предлагаешь для защиты?
— Усиленную охрану. Плюс изменение привычных маршрутов, дополнительные меры предосторожности.
— Тогда остается укреплять оборону и ждать первого хода Марранцано.
— Именно. Но есть еще один момент, который тебе следует учитывать, — Мэдден понизил голос. — Если война действительно начнется, она изменит все. Деньги, которые мы заработали, могут понадобиться для покупки оружия, подкупа чиновников, финансирования военных операций.
— Ты предлагаешь отложить планы по скупке предприятий?
— Нет, но готовиться к тому, что приоритеты могут измениться. Война дорогое удовольствие. И никто не знает, сколько она продлится.
Мэдден достал карманные часы.
— Мне пора. Сегодня вечером встречаюсь с нашими людьми в полиции. Нужно узнать, что им известно о планах Марранцано.
Он направился к выходу, но у двери остановился:
— Стерлинг, будь осторожен. Особенно в ближайшие дни. Мои источники говорят, что что-то готовится. Не знаю что именно, но воздух пахнет грозой.
— Спасибо за предупреждение, Оуни.
— Мы партнеры. А партнеры прикрывают друг другу спины.
Когда дверь закрылась за Мэдденом, я остался один в опустевшем конференц-зале. За окнами дождь усиливался, превращаясь в настоящий ливень. Капли воды стекали по стеклу, искажая городской пейзаж до неузнаваемости.
Глава 24
Охота за активами
В половине седьмого утра мы выехали из гаража особняка на Пятой авеню. Packard Twin Six мягко катился по мокрым после дождя улицам, а за тонированными стеклами я изучал список объектов для приобретения, составленный накануне.
Сегодня предстояло превратить теоретические планы в реальные активы. Мои прибыли, полученные от краха требовали немедленного вложения, пока цены находились на дне.
— Первая остановка офис «Lorens Textile Manufacturing», босс, — сообщил Мартинс, поглядывая в зеркало заднего вида. — Адрес на Пирл-стрит.
О’Мэлли, сидевший рядом со мной в темно-сером костюме, проверил револьвер в кобуре под мышкой. После предупреждения Мэддена мы удвоили меры предосторожности.
— Компания существует с 1887 года, — читал я из досье. — Три фабрики в Нью-Джерси, контракты с универмагами на всем Восточном побережье. До краха стоимость активов оценивалась в два миллиона восемьсот тысяч долларов.
Автомобиль остановился у скромного четырехэтажного здания из красного кирпича в финансовом районе. Вывеска «Lorens Textile» висела криво, несколько букв отсутствовали. Уже внешний вид говорил о бедственном положении компании.
Лифт с дребезжащей решеткой доставил нас на третий этаж. Приемная «Lorens Textile» встретила атмосферой запустения: пыльная мебель, увядшие цветы в вазах, секретарша средних лет с красными от слез глазами, судорожно перебирающая документы.
— Мистер Лоренс ожидает вас в кабинете, — произнесла она дрожащим голосом. — Проходите, пожалуйста.
Джордж Лоренс оказался седовласым мужчиной лет шестидесяти с глубоко запавшими глазами. Его кабинет, некогда демонстрировавший процветание семейного бизнеса, теперь напоминал музей лучших времен. Фотографии с открытий фабрик, награды за качество продукции, портреты трех поколений семьи Лоренс, все это смотрелось горькой иронией.
— Мистер Стерлинг, — он поднялся из-за массивного стола из красного дерева, протягивая руку. — Благодарю, что согласились приехать лично. В такие времена немногие готовы даже выслушать предложения.
Я занял кресло напротив его стола, изучая разложенные финансовые документы. Цифры рассказывали печальную историю: падение заказов на восемьдесят процентов за месяц, невозможность расплатиться с поставщиками хлопка, требования банков о немедленном погашении кредитов.
— Мистер Лоренс, расскажите о текущем состоянии производства.
Он достал носовой платок и вытер лоб, хотя в кабинете было прохладно.
— Все три фабрики остановлены. Рабочие отправлены в неоплачиваемый отпуск до лучших времен. Склады забиты готовой продукцией, которую никто не покупает. Хлопок дорожает, а цены на ткани падают.
