Ритуал (СИ) - Ри Тайга

— Артефакт не был настроен на защиту от этих чар, — выдал он.

Я поощрительно кивнула.

— Купол — стандартный, и даже усиленный, мы работали над модификациями с Мастером Блау, — пояснил он. — Мы учли всё, проверяли по списку, на все чары!

Я ещё раз поощрительно кивнула.

— …кроме… целительских, — голос Геба сел.

— Умница, — я лениво похлопала в ладоши несколько раз. — Ты знаешь, какой перечень чар сдают на экзамене Помощники целителя? Список стандартный и открыт для всех — диагностические, реанимационные, исцеления, базовые навыки приготовления эликсиров… и ни одного плетения, которое позволяет влиять на внутреннюю структуру энергетического контура.

Геб притих и слушал очень внимательно.

— На первом курсе первая и самая красивая церемония — это посвящение новых Целителей Святому Асклепию, — я дернула уголком рта. — В первый же день все приносят клятву «не навреди» и «сохрани жизнь». Это очень красиво. Нарядная форма, разноцветные вспышки силы — настоящее посвящение. И только после этого начинают проходить настоящие чары. Нет клятвы — нет доступа к плетениям. Я не приносила клятву. И не собираюсь, — кольца лениво щелкнули, переливаясь цветными бликами на свету, когда я вытянула вперед руку, любуясь.

— Но, Вайю, все знают, что ты идешь в столичную Академию на целительский, именно поэтому у тебя был Наставник…

— Светлый Наставник, — я согласно кивнула.

— Это значит… значит…, — он снова всплеснул руками, — это как если бы я, отучившись у сира Блау, передумал идти на артефактора. Так нельзя! Ты не можешь изменить путь, я — буду артефактором, ты — целителем!

— Нельзя, я — не могу просто взять и отказаться, мне никто не позволит. Поэтому нужно, чтобы они сами меня исключили, — я криво улыбнулась, — запретили мне учиться на целительском.

Геб застонал. Я философски пожала плечами — на этот случай у меня был план. Тупой, чрезвычайно тупой, но план.

— Так нельзя! Они просто заставят тебя принести клятву!

— Я не собираюсь использовать целительские чары так, Геб, — я фыркнула. — Доверие — это единственная причина, по которой я показала тебе. Я знаю, какие слухи ходят в классе, в Легионе, наверняка брат уже обсуждал с тобой…

— Блау — слабы, — выдавил Геб тихо и покраснел.

— Кто самый опасный из магов? — спросила я спокойно — мальчишка не сказал ничего нового. — Кто может нанести максимальный вред?

— Элементальщики, — выдал Геб после недолгого раздумья, — особенно боевые. При равном круге они всегда возьмут верх в своем направлении чар.

— Так принято считать, — я кивнула. — Это сложный способ мышления. Именно так нас учат.

— Почему боевых магов никто не заставляет приносить клятву о не причинении вреда? Атакующие не менее опасны. Почему только целитель не может защищать себя сам, принося такую клятву? Почему только целитель вынужден таскаться с отрядом магов, потому что сам не в состоянии сделать хоть что-нибудь? Думай. Кто ещё приносит клятву, Геб?!

— … менталисты, — выдал он ошеломленно после долгого молчания.

— «…Целитель далек от всего намеренного, неправедного и пагубного…», — пропела я тихо. — Это была простая блокировка центрального канала, Геб. Стандартные чары, их проходят на пятом курсе и используют при повреждении источника, если нужно отсечь поврежденный меридиан полностью, перекрыв доступ. Пациент потеряет круг, но сохранит силу. В большинстве случаев, — добавила я, подумав. Метод ампутации энергетических каналов никогда не приводил меня в восторг.

— Но, Вайю, — он снова нервно взлохматил пятерней волосы, — если все целители приносят клятву… и учат в Академии, значит… Наставник Виртас обучал тебя в обход правил!

Я печально развела руками. Бедный Виртас, но обвинением больше, обвинением меньше, надеюсь он никогда не узнает, чему именно он успел меня научить.

— … и это…

— Тюрьма, — я переплела пальцы решеткой и весело подмигнула. — Если очень повезет и попадутся дураки, которые не прикончат сразу.

— Но, Вайю…, — лицо Гебиона стало пепельно-серым.

— Геб, — я поднялась на ноги и покрутила шеей, разминаясь. — Это наш самый последний шанс. Когда больше не останется ничего. Когда будет совершенно всё равно, что будет завтра. Шанс на то, что мы выживем. Захлопни рот, — я щелкнула пальцем Геба по носу. — Потому что это можно использовать только один раз… если меня поймают, — закончила я совсем тихо.

И потому что больше с прошлой жизни у меня не осталось ничего. Единственное оружие, которое я могла бы использовать.

— А как же тогда… Академия? — Гебион тупо моргнул.

— Мы не идём в Академию, Геб, — я хлопнула его по плечу и покрутилась на носочках, раскинув руки. — Мы идем в Корпус. Поэтому выкини те книжки, что подсунул Луций, они бесполезны.

— Корпус…, — глаза мальчишки вспыхнули фанатичным светом.

— И никогда, — я стащила его со скамьи за ворот, — никогда больше не смей думать, что Блау — слабы. Нападай!

***

Дым вился клубами. Сладковатый, терпкий, я знаю, что сегодня курил дядя вместо обычного табака, и эта маленькая палочка мне не нравилась.

В кабинете царил полумрак, трещали дрова в камине, и одинокий светляк над столом немного разгонял тьму по углам. Я думала, меня буду ругать. Дядя молчал весь день, и когда вызвал в кабинет перед сном, я ожидала очередных нотаций, но… он молчал. Курил и молчал, вот уже мгновений тридцать.

Сначала я чинно сидела в кресле, потом сбросила тапки и забралась на краешек тахты к дяде, потом осмелела, и, прихватив подушку, подлезла под бок, устроившись удобнее — выволочки не будет, можно просто помолчать вместе.

Палочка была десятой по счету. Как только кончалась одна, дядя прикуривал следующую, щелкнув пальцами, от маленького огонька, и молча курил снова.

Всё было плохо. Очень плохо.

Запах этого сладковатого дыма и вязкости, которая оседает на языке, я не любила. Наркотики были легкими и кровь можно почистить чарами… но… дядя никогда не курил при нас ничего кроме табака.

Тяжелая теплая рука упала мне на макушку, и дядя продолжил выдыхать дым, лениво перебирая пальцами мои волосы.

— Я уезжаю в столицу. Утренний портал, — слова камнем упали вниз, нарушив мирную тишину вечера.

Ещё пять мгновений молчания.

— Запомни знак, — дядя щелкает пальцами, и перед нами расцветает сложный символ, полыхающий темной силой. — Сейчас принесешь клятву, — символ растаял в воздухе и дядя поджег следующую курительную палочку, — если придет Вестник с таким знаком, ты бросаешь всё, где бы ты ни была, поднимаешь полную защиту поместья и спускаешься в самое главное Хранилище. На… декаду, — добавил он, подумав.

Я вздрогнула. Самое главное — это нижний уровень, экранированное от всего?

— Что происходит, дядя?

— Это… на самый крайний случай. Я позабочусь, чтобы он не настал…, — теплая рука снова потрепала меня по голове.

— Дядя. Что происходит, — я развернулась и попыталась увидеть его глаза, которые блестели в сумраке. — И я не смогу войти, чтобы открыть, нужна печать…

Дядя кивнул, и, подцепив пальцем из-под ворота цепочку, вытащил кругляш наружу, псакова печать блеснула алым золотом в отсветах камина, и… надел мне на шею. Металл был ещё теплым, почти горячим.

— Дядя…, — больше я не могла сказать ничего, у меня предательски задрожали губы.

— Если я узнаю, а я узнаю, что ты использовала печать Главы не по назначению, Вайю, то…

— То, что? Вернешься и отшлепаешь? — процедила я язвительно, уже взяв себя в руки, нащупав ненавистный кругляш под одеждой. — Непременно использую. Непременно. Чтобы вернулся и наказал…

Подзатыльник был крепким, таким, что в глазах потемнело.

— Только попробуй… Аксель приедет завтра к вечеру…

— Его выпустили из карцера?

— … один из Старших должен присутствовать на поединке. Менталисты выступают наблюдателями. Условия согласованы.

Я кивнула.

— И постарайся во время моего отсутствия вести себя прилично, как и полагается юной сире.