Дракон мелового периода - Гурова Анна Евгеньевна

15

Превращение наоборот

Глаза уже привыкли к полутьме, и удалось разглядеть странные знаки, широким кольцом окружающие дерево. Они выглядели так, как будто их рисовали палкой на твердой земле. Некоторые были мне с виду знакомы. Но что они означали, я понятия не имела. Я обошла дерево по кругу, рассматривая знаки на земле, и вернулась к Эзергили.

– Видишь, как хорошо, что я взяла тебя с собой? Смотрю на эти иероглифы и ничегошеньки не понимаю. Что там написано, зачем, что с этим делать…

– Когда-то произнесенные и записанные слова имели огромную силу, – сказала Эзергиль. – Но в нашем мире слова утратили силу еще раньше, чем исчезло старинное Чистое Искусство. Этот мир поля – своего рода заповедник. Отсюда можно управлять материей с помощью записанного слова. Возможно, когда-нибудь способность управлять материей словами и знаками вернется в людям в виде Дара, как это случилось с Чистым Творчеством. Но пока других таких мест не существует. Представляю, как был счастлив Хохланд, когда нашел его. Он ведь получил колоссальное преимущество перед другими мастерами…

– Я очень рада за Хохланда, но давай все-таки решать наши проблемы. Расскажи про эти знаки. Где тут руна «escape»?

– «Растущий в воде», – сказала Эзергиль.

– Что?

– Я буду читать руны, начиная с этой. А ты слушай.

Эзергиль указала на знак у себя под ногами. Он слабо светился. Потом он пошла по кругу, обходя дерево слева направо. Возле каждого знака она останавливалась, долго вглядывалась в очередной иероглиф и произносила его название. С каждым новым именем знаки светились чуть сильнее. На втором десятке они стали ярче, чем сок прозрачного дерева.

– Малое небо. Два ворона. Мантия уничтожения. Зеркало феникса. Неприступная крепость, – все больше удивляясь, слышала я.

– Эзергиль, подожди минутку!

– Белый дракон. Красный царь. Черное солнце…

На «черном солнце» Эзергиль остановилась сама и посмотрела на меня.

– Хватит? – спросила она.

– Что все это значит?

– Это имена рун.

– Но они… бессмысленные!

Я чувствовала нарастающее разочарование.

Хоть я и шутила насчет руны «escape», но все-таки ожидала чего-то более конкретного и понятного.

– Они не бессмысленные, – сказала Эзергиль. – Они просто зашифрованы. А поскольку тут поработал Хохланд, то это язык Чистого Искусства. Для тех, кто разбирается, в каждом из этих названий заложен глубокий смысл.

– А ты разбираешься?

– Я знаю некоторые знаки, но не все. Да ведь и ты тоже должна кое-что понимать. Разве ты не занималась два месяца у Хохланда?

Я тяжко вздохнула:

– Честно говоря, вся эта муть про алхимическое превращение материи мной как-то не усваивалась.

– Давай попробуем вместе. Что-то я вспомню, что-то ты. Я тебе сейчас покажу, как это шифруется. Вот например, «мантия уничтожения», иначе «одеяние тьмы». Знаешь, что называется «одеянием тьмы» в алхимии?

– Понятия не имею.

– А я знаю – человеческое тело. На языке алхимии «умереть» – значит «освободиться от трупа».

– То есть умереть – это хорошо?

– Для мастера реальности – разумеется. От тела ведь одни проблемы. Оно стареет, болеет, в общем, портит жизнь.

– То есть эта руна означает «смерть»?

– Скорее, с ее помощью можно кого-нибудь убить. Ну, не совсем, конечно – только тело… А вот другая знакомая руна – «неприступная крепость». Она означает скрытую истину, кладезь знаний, до которых трудно добраться.

– Сожженная библиотека? – предположила я.

– Интересная мысль! – Эзергиль посмотрела на меня с уважением. – Это вполне может быть проход в библиотеку.

Я перевела взгляд правее.

– А почему вот эта руна обведена кругом?

– Это руна читается «высохшее море»…

Эзергиль несколько секунд, нахмурясь, смотрела на руну, а потом расхохоталась.

– Да это же не иначе как Хоразон! Не тормоши меня, сейчас объясню. Есть старинный колдовской прием: если обвести руну кругом, то она меняет значение на противоположное…

Я поняла, о чем она, и тоже засмеялась.

– Кто-то обвел знак, и теперь в Хоразоне джунгли!

Вдруг меня посетила некая мысль, которая совершенно не обрадовала.

– Так получается, что это «человек в черном»… ну ты понимаешь, о ком я… он что, приходил из мира поля?

– Хохланд, – напряженным голосом сказала Эзергиль.

– Ты думаешь, его послал Хохланд? Не мо…

– Хохланд! Он идет сюда!

Эзергиль указала в сторону леса. Я посмотрела в указанном направлении и похолодела. По тропинке через поле в нашу сторону быстрым шагом, почти бегом, двигался Хохланд. В своем ветхом костюмчике, с белой как пух бородой, маленький и хрупкий, он казался мне страшнее, чем все поле с его чарами, вместе взятыми. Либо он уже отделался от Джефа, либо почуял неладное, когда Эзергиль начала читать знаки. Профессор двигался через поле пугающе быстро.

– Эзергиль, что нам делать? Как отсюда убраться?

– Я не знаю! Правда, не знаю! Здесь нет подходящего знака…

– Ищи! Он должен быть здесь!

Эзергиль растерянно огляделась. Появление Хохланда опять ее деморализовало. У меня же мозг работал, как компьютер, – на пределе возможностей.

– Как остановить Хохланда?

– Можно попытаться через знаки. Вычислить его знак и…

– Что?

– Обвести кругом или… стереть.

– Эзергильчик, времени нет совсем! Дед через пять минут будет здесь. Обводи все руны подряд. Если не поможет – стирай!

– Да ты с ума сошла?! – изумилась Эзергиль. – Это крайняя мера, страшный риск! Хочешь нас всех угробить? Я не буду ничего стирать!

– Я сама сотру. У меня опыт уже есть.

– Откуда ты знаешь, что здесь нет твоей руны? – прошипела Эзергиль. – Ты не боишься стереть саму себя?

Хохланд неотвратимо приближался.

– Читай все руны подряд, – приказала я. – Заново.

– Растущий в воде… – упавшим голосом начала Эзергиль.

– Что это значит?

– Одно из определений философского камня…

– Не годится. Дальше.

– Малое небо. Символ человека. Я не знаю, кто именно тут имеется в виду…

– Обведи-ка его.

Позади раздался шорох и нервный голос сказал: «Готово». Ничего не изменилось. Хохланд продолжал чесать через поле.

– Следующий, – скомандовала я.

– Черное солнце… Смутно знакомо. Но я не помню, что это такое.

– Обводи.

– Пожалуйста, не надо. Оно точно не связано с людьми. Это может быть очень опасно…

– Ладно, пропустим. Дальше!

– Красный царь. Я тоже не знаю, но вообще красный в Чистой Науке – символ завершенного превращения, поэтому в сочетании с царем знак можно истолковать как «глава всего мира».

– Ага! – обрадовалась я. – Это он!

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я за это лето насмотрелась на мастеров реальности с их маньяческими амбициями, так что теперь я спец по их психологии. Если бы это был домен Джефа, то я бы сказала, что это Джеф. Но поскольку это мир поля, то «царь всего мира» – наверняка Хохланд. Обводи!

– Я не уверена…

– Обводи, иначе нам конец!

Эзергиль неохотно выполнила мой приказ. В ту же секунду ситуация на поле резко изменилась. Хохланд остановился, будто споткнувшись, качнулся вперед, потерял равновесие, грохнулся в траву и исчез, словно поле поглотило его.

– Получилось! – заорала я. – Эзергиль, я гений!

Дерево громко зашумело и закачалось под порывом ветра. Псевдотрава на месте падения Хохланда бурлила, как кипяток.

– Погоди радоваться. Что является противоположностью «красного царя»? – мрачно спросила Эзергиль.

– Откуда я знаю? Черный царь?

– Мы сейчас это узнаем, – сказала Эзергиль, кивая на поле.

С Хохландом отнюдь не было покончено. В траве что-то происходило. Кажется, профессор рвался на волю, а его что-то удерживало.

– Ничего, ничего, – жадно глядя на поле, приговаривала я. – Сразу только кошки родятся. Поле и не таких переваривало.

– Да он же превращается, – с ужасом сказала Эзергиль. – Что мы наделали, Гелька!