— Утверждается, что вы имеете деловые связи с организованной преступностью. Конкретно — с Джузеппе Массерией, Лучиано и Оуни Мэдденом.
Хилл достал из папки несколько черно-белых фотографий и разложил их на столе. На снимках я узнал себя в ресторанах Нью-Йорка в компании людей, которых обычные граждане предпочитали бы не знать.
— Эти фотографии сделаны в различное время в течение последних четырех месяцев, — продолжил инспектор. — Можете объяснить цель этих встреч?
Я внимательно изучил снимки. Качество не очень хорошее, но лица четкие, обстановка узнаваемая. Фотографы работали профессионально, используя скрытые позиции.
— Мистер Хилл, я инвестиционный консультант. Встречаюсь с клиентами различного социального статуса в ресторанах и клубах. Это обычная деловая практика.
— А источники капитала для покупки банка?
Я достал из кожаного портфеля папку с финансовыми документами, заранее подготовленную мисс Говард:
— Средства получены от успешных операций на фондовом рынке. Вот справки из швейцарских банков о движении средств, копии сделок, подтверждения от американских брокерских фирм.
Хилл и его помощник внимательно изучали документы. Бумаги выглядели безупречно, все операции оформлены через законные каналы, налоги уплачены, комиссии брокерам переведены в полном объеме.
— А эти банковские переводы? — инспектор указал на несколько операций через подставные компании. — «Atlas Trading», «Continental Development», «Metropolitan Securities». Довольно необычные названия для инвестиционных фондов.
— Это стандартные холдинговые компании для диверсификации активов и снижения налогового бремени, — ответил я, сохраняя спокойствие. — Мой юрист может предоставить регистрационные документы на все эти структуры.
В этот момент в кабинет вошел человек, которого я сразу узнал, хотя не ожидал увидеть здесь. Ричард Кембридж, тот самый блондин с британским акцентом, который представлял «Metropolitan Financial Corporation» при попытке купить банк.
— Простите за опоздание, — произнес он, снимая верблюжье пальто. — Ричард Кембридж, специальный консультант департамента по сложным финансовым расследованиям.
Кембридж занял место рядом с инспектором и достал из кожаного портфеля еще одну папку с документами. Его холодные голубые глаза встретились с моими, и я увидел в них плохо скрываемое торжество.
— Мистер Стерлинг, — начал он, открывая папку, — помимо фотографических доказательств ваших встреч с известными криминальными элементами, у нас есть записи телефонных разговоров.
Он включил небольшой проигрыватель, стоявший на краю стола. Из динамика раздались голоса, среди которых я узнал собственный.
Он включил небольшой проигрыватель, стоявший на краю стола. Из динамика раздались голоса, среди которых я узнал собственный.
«— Мистер Кат подготовил список объектов для рассмотрения…»
«— Дядюшка Джо одобрил расширение семейного дела…»
«— Наши друзья из-за океана подтвердили поставки швейцарских часов…»
Записи были аутентичными, хотя вырваны из контекста. Умело смонтированные фрагменты нашего условного шифра в устах федеральных агентов звучали зловеще, хотя любой, знакомый с нашими кодовыми обозначениями, понял бы, что речь идет о вполне законных бизнес-операциях.
— Кроме того, — продолжил Кембридж, — у нас есть показания анонимного свидетеля, утверждающего, что вы лично участвовали в планировании крупных финансовых махинаций.
Он достал машинописную страницу с показаниями. Имя свидетеля заштриховано черными чернилами, но по стилю изложения можно было предположить, что это кто-то из финансовых кругов.
— Мистер Кембридж, — сказал я, отложив документ, — любой может написать анонимное заявление. Где доказательства конкретных преступлений? Кроме того, где в представленных вами записях сказано про приобретение банка? Или про мои связи с организованной преступностью?
— А банковские переводы на счета, связанные с отмыванием денег? — вмешался инспектор Хилл. — Вот операция на пятьсот тысяч долларов через «Atlas Trading» в пользу компании, зарегистрированной на подставное лицо.
Я внимательно изучил банковскую выписку. Операция действительно проводилась, но в рамках законной инвестиционной деятельности. Проблема в том, что доказать это будет сложно, не раскрывая деталей сотрудничества с Синдикатом.
— Эта сумма была инвестирована в приобретение текстильного предприятия в Нью-Джерси, — объяснил я. — Контракты купли-продажи оформлены через нотариуса, все налоги уплачены.
— А что с политическими связями? — Кембридж достал еще одну фотографию. — Вот вы на приеме у губернатора Рузвельта. Используете ли политическое влияние для прикрытия незаконной деятельности?
Фотография сделана во время моего визита в поместье Рузвельта в Хайд-Парке. На снимке мы с губернатором пожимаем руки у входа в библиотеку.
— Мистер Кембридж, консультирование политических деятелей по экономическим вопросам не является преступлением. Наоборот, в нынешних условиях это гражданский долг любого финансиста.
Помощник инспектора, молчавший до этого момента, поднял руку:
— А как насчет связей с европейскими банками? Швейцарские счета часто используются для сокрытия происхождения средств.
— Международная диверсификация активов — разумная стратегия в условиях экономической нестабильности, — ответил я. — Швейцарские банки предоставляют справки о законности всех операций.
Хилл закрыл папку и внимательно посмотрел на меня:
— Мистер Стерлинг, формально представленные документы выглядят правильно оформленными. Но совокупность косвенных улик вызывает серьезные подозрения.
— Какое решение принимает департамент?
— Лицензия банка временно приостанавливается до завершения полного расследования, — произнес он официальным тоном. — Назначается федеральный куратор для контроля над операциями.
Кембридж торжествующе улыбнулся:
— Мистер Уолтер Хант будет осуществлять надзор за деятельностью банка. Все крупные операции требуют его личного одобрения.
В кабинет вошел еще один человек, пожилой мужчина в строгом сером костюме с серебристыми волосами и внимательными карими глазами за очками в стальной оправе. Уолтер Хант выглядел как типичный правительственный чиновник: педантичный, осторожный и неподкупный.
— Мистер Стерлинг, — обратился он ко мне, — я изучил финансовую отчетность банка. Операции выглядят необычно для традиционного коммерческого банка.
— В чем именно?
— Микрокредитование под низкие проценты, льготы для безработных, социальные программы. Где экономическое обоснование такой политики?
Хант достал блокнот и очки для чтения:
— Кредит ирландцу Флэннери под десять процентов годовых. Рыночная ставка составляет восемнадцать-двадцать процентов. Кредит фермеру Миллеру под девять процентов. Опять ниже рынка.
— Мистер Хант, банковское дело не ограничивается максимизацией прибыли, — ответил я. — Мы работаем с сегментом клиентов, которых игнорируют крупные банки.
— Но экономическая целесообразность должна соблюдаться. Низкие ставки увеличивают риски невозврата кредитов.
— Статистика показывает обратное. Доступные кредиты снижают количество дефолтов, поскольку заемщики получают реальную возможность развивать бизнес.
Хант делал пометки в блокноте:
— Тем не менее, до завершения расследования все новые кредиты свыше тысячи долларов требуют моего письменного одобрения.
Хилл поднялся из-за стола:
— Мистер Стерлинг, расследование займет от двух до четырех недель. На этот период ваши полномочия владельца банка ограничиваются текущими операциями.
— А что с расширением деятельности? Планировалось открытие дополнительного офиса в Квинсе.
— Приостанавливается до получения окончательного заключения, — отрезал Кембридж. — Любые попытки расширения будут рассматриваться как нарушение условий временной лицензии.
Я встал из кресла, понимая, что дальнейшие споры бесполезны. Continental Trust добились своего, деятельность банка фактически заморожена, а мои планы по развитию социальных программ блокированы.
