«За рулем»
И люди нашлись.
Пещера.
К ней приходится спускаться. Кристаллы альбита вспыхивают, отзываясь на свет лампы. Огонь, переселяясь в них, оживает. Он расползается выше и шире, в стороны, завиваясь причудливыми спиралями.
Это красиво.
Это настолько красиво, что завораживает. Я и дышать забываю.
Сейчас кристаллы не кажутся бесцветными. Они молочные с голубоватым отливом. Или вот вдруг светлеют, словно тающий лед, в глубине которого танцуют огненные драконы.
- Как…
- Это место отыскал мой дед. Уже после того, как шахты закрыли, - Дар держит лампу высоко, хотя в этом нет нужды. Альбит играет с огнем, и внизу становится светло, если не как наверху, то почти.
- Как их могли закрыть, если…
Мне сложно оценить, сколько здесь альбита. Я вообще мало что понимаю в горных работах, но… без малого сотню лет тому альбит не умели синтезировать. И здесь… здесь миллионы.
Миллиарды.
Или около того.
- Аномалия, - Дар позволил себе быть снисходительным. – Альбита так много, что собственное его излучение искажает восприятие. Разве ты не чувствуешь?
- Чего?
- Того, что опять стала человеком?
Я?
Касаюсь лица. А и вправду. Тварь… ушла. Исчезла, будто её и не было. И дар молчит. И она, которая не уходила никогда, тоже. И… связи с Девочкой я не ощущаю.
- Выше порода чуть глушит, ослабляет излучение. А здесь… здесь вот, - он провел ладонью по стене. – Потрогай. Она теплая. Живая.
Как в сказке о Хозяйке альбитовой горы.
Еще немного и поверю, будто ему ведомо тайное слово. Скажет, и откроются в стене врата, а из них выглянуть альбитовые ящерки, чтобы препроводить нас вниз, в палаты узорчатые.
Я потрясла головой.
Надо сосредоточиться. Хотя… да, плывет все. И ощущение такой хмельной иррациональной радости, хотя объективных причин для нее нет.
- Получается, - сосредотачиваюсь усилием воли. – Получается, что… дар не сработал? И они решили, что там, внизу, ничего нет?
- Беда любого одаренного. Со временем все начинают слишком уж верить собственному дару.
- А ты?
- И я. Я не исключение…
Чем дальше, тем выше… давление? Скорее жар. Тот, который проходит в самое сердце. И я не в силах сдержать глупую улыбку.
- Но они увидели бы… увидели…
- Нет. Они спустились в основные шахты. А эта жила идет словно бы сбоку. Она подходит близко, излучение пробивается. Его и уловили, но…
Данные интерпретировали неверно.
- Артефакты сбоят… дар сбоит… а они решили, что просто отклика нет. Остаточный… жила уходит вглубь. Но должны же были пробы какие-то делать.
- И делали. Вниз. На разную глубину, только там, внизу, не так уж много альбита.
Вот и сочли шахты нерентабельными.
А коридор…
- Твой дед…
- К тому, что здесь, со временем привыкаешь, - он шел рядом, не отрывая ладони от стены, и гладил её, и улыбался безумно. – Он не понимал, что происходит. Говорил, что его сюда тянет. Отец был слишком занят тем, что пытался выжить. Ему пришлось содержать и деда, и маму, и меня вот… мама болела часто. А целители дороги. Она в конечном итоге умерла. А я увидел все это.
- Но, - я остановилась. – Если твой дед отыскал жилу…
Такую вот, которая сама в руки идет, почему не воспользовался? Ладно… полноценную добычу организовать непросто. Но тут некоторые камни созрели, сами в руки просятся.
Достаточно взять и…
- Почему он просто не вынес пары камней?
- Отсюда? – отблески альбитового огня ложились на лицо Дара. – А ты разве не видишь?
- Что?
Альбит.
Повсюду альбит. Сверху. Снизу. Сбоку. Часть камней оборвалась и просто лежала у стены. Мишка… Мишка сюда просто-напросто не добрался.
- Нельзя! – Дар повернулся ко мне. – Нельзя ничего трогать!
- Почему?
- Потому что тогда все разрушиться! Дед… он понимал! И я понял. А отец, нет, он бы не понял. Поэтому я ему и не сказал. Это место надо чувствовать. А ты… ты не чувствуешь.
Ну да, с чувствительностью у меня всегда сложно было.
- Оно живое… - пальцы Дара бежали по камню, и внутри вспыхивали новые и новые искры, словно альбит и вправду был живым. – А узнай кто-то… его бы разорвали на куски. Пришли бы. Люди. Сюда. Изуродовали бы. Люди все и всегда уродуют. Нет… нельзя… дед как-то взял камушек. Маленький. Мама тогда слегла и без целителя умерла бы. Он и решился. Всего один… и отец долго выспрашивал, где дед его нашел.
Дар повернулся ко мне.
- Хуже, что вопросы начал задавать не только он. Как-то… в дом пришли люди. И требовали, требовали, чтобы дед отвел их к жиле. Нет. Нельзя. Секрет! – и в его глазах блеснула тень давнего безумия. – Они били его! Он не сказал! Я убежал. Звал на помощь… когда вернулся, дед был уже мертв. Нельзя никому говорить…
Он резко оборвал разговор.
А потом мы пришли.
Коридор вдруг вильнул и раскрылся пещерой.
Небольшая, шагов десять в поперечнике. И правильная, будто кто-то когда-то вычертил правильный круг, а над ним уже выросли альбитовые стены.
И всё остальное.
И все остальные.
- Это… - я поднесла лампу к огромному вытянутому кристаллу, что стоял у стены, и альбит стал прозрачным. – Это же…
Женщина.
Словно под слоем льда. Не очень молодая, но почти красивая. Бледная, и черты слегка искажаются. И кажется, будто она… спит?
- Юлечка, - Дар остановился. – Кровь у нее была сладкая…
А за ней еще одна.
И еще.
И…
И Бекшеев вовсе даже не одержим. Но лучше бы наоборот.
Дар не мешал. Я шла и смотрела. Камни. Огромные камни, а внутри их – люди. Шла и… они там, в камне. Но… как?
- Как? – я повернулась к Дару.
Раз, два, три… их двадцать пять. Здесь. И значит, Бекшеев знает не обо всех?
- Как ты их…
- Увидишь, - Дар погладил камень и отнял ладонь, а тот потянулся за нею, как… как будто желал захватить. – Но поверь, они не мучились. Они ушли счастливыми.
На мертвых лицах улыбки.
И само их выражение такое, мечтательное, будто женщины взяли и уснули, и если забрать их из камня, то они откроют глаза. И даже будут недовольны, ведь они просто-напросто спали. Видели чудесные сны. Были счастливы.
Бесконечно.
А стоит ли разрушать чужое счастье, даже если оно выглядит столь жутко.
- Ты… - я повернулась к нему. – Ты гребаный ублюдок.
- Какой уж есть, - он остановился перед массивной дамой, которая стояла, чуть наклонившись. – Я… не хотел. Не хотел, чтобы так получилось. Они сами виноваты.
- Кто?
- Все.
- Где…
Софья.
И Ниночка. Медведь… да и Янка тоже. Взгляд мой заметался по пещере, пытаясь разглядеть, убедиться, что их тут нет.
Нет.
И значит, шанс остается. Остается шанс…
- Там, - Дар указал на другую сторону. – Есть еще одна… тут на самом деле много пещер. И места хватит всем.
- Ты сказал, что они живы.
- Живы. Пока живы…
- Покажи.
- Если нет?
- Я тебя убью.
- Тогда и ты умрешь, - он потянулся к коробочке.
А я пожала плечами.
Умру?
Может, и так. Не сказать, что меня это обрадует, но и опечалит не сильно. В конце концов, все мы смертны. Так чего уж тут? Зато ублюдку шею сверну. А это хорошая цена.
- Я могу добраться раньше.
- Рискни.
Ищейки живучие. Особенно, когда цель видят.
- Что ты вообще собираешься делать? – я старалась не смотреть на стены, на женщин, которые… которые пусть и казались живыми, но были давно и надежно мертвы.
Спрятаны.
В камне. Мать его, в этом долбаном камне… в голове все не укладывалось. А казалось, я в этой жизни видела, если не все, то почти.
Казалось.
- Уйду, - Дар поставил лампу на пол. – На время. Все ведь было так хорошо! А вы взяли и испортили! Взяли и… и Бекшеев этот… и матушка его. Не будь её, кто бы понял?
- Яжинский вот не поверил.
- Да что он знает… старая скотина. Контрабандой, к слову, промышляет. А ты влезла. Какого, спрашивается? Я ведь не собирался. Не хотел никого трогать… но все они, они…
