Избранные (СИ) - Жадан Анна Сергеевна

Я мелко дрожу, не в силах поднять на нее глаз. Мир вокруг крутится, но я заставляю себя стоять на месте, пробуя на вкус такие незнакомые доселе слова:

- Эсмеральда...ты просветила его?

Она холодно смотрит в мои глаза, бросая мне вызов.

- Не может быть... - шепчу я, - это невозможно. Нельзя просветить Просветителя. Мы бы почувствовали, что он находится под чьими-то чарами. Любой член королевской семьи, посещавший Лакнес, почувствовал бы это!

Эсмеральда сглатывает, поправив светлый локон, и хмыкает с напускной бравадой, за которой не может скрыть тень своих сомнений, и, возможно, боли:

- Как только я просветила Адриана, его магия тут же вернулась, и он мог пользоваться ею, как и раньше. Она подавляла тот факт, что Адриан сам был просвещен, и рядом с ним вы чувствовали только его магию. К сожалению, - она вздыхает, приподняв глаза к потолку, - моя Искупительница не выжила. Подавить магию просвещения в Просветителе оказалось сложнее, чем я думала. Больше я так рисковать не могла, поэтому мне пришлось найти более действенный способ. И я, разумеется, нашла его.

Мой брат, который еще недавно подшучивал надо мной и казался таким беззаботным, настолько...самим собой, оказался просвещен. Эсмеральда растоптала его, бросила мне в лицо нашу любовь друг к другу. Я мгновенно вспоминаю, как мы с Адрианом и Эсмеральдой держались друг за друга в зале Советов, обещая, что всегда будем вместе, и к горлу начинает подступать тошнота.

- Я сделала то, что было необходимо. Более того, я оказала ему услугу - избавила его от страданий по этой простолюдинке Аделии. Так будет лучше всем нам - и королевству тоже, - с совершенной уверенностью, лишь на мгновение омраченной мимолетной заминкой, заявляет она.

- Как ты могла? - бормочу я, качая головой из стороны в сторону. - Как ты могла уничтожить нашего брата?

- Уничтожить? - взрывается Эсмеральда, - да как ты смеешь так лицемерить? Ты просвещала бессчетное количество людей из-за обиды на родителей, и всегда аплодировала, когда мама совершала казни. Ты отбирала у людей все, что у них было прихоти ради, а теперь смеешь винить меня в том, что я сделала для всех нас?

- Эти люди были преступниками, - дрожащим голосом произношу я, - а ты просветила невинного человека...родного брата...ты чудовище.

Эсмеральда закатывает глаза, как будто слышать от меня такие слова ей очень смешно, и выпрямляется еще сильнее, отчего ее натянутый позвоночник кажется тонкой стрункой под тканью костюма.

- Вот поэтому, Селеста, ты никогда бы не смогла управлять регионом, - презрительно произносит она. - Ни у тебя, ни у Адриана, ни у нашего отца никогда не хватило бы духу сделать то, что я сделала. Вы воины, но вы чрезвычайно слабы. Только я знаю, как сделать мой народ счастливее. И если ради этого придется просветить всю мою семью, то что ж, я пойду на это. Ты никогда не понимала, что значит быть королевой. Я же - истинная правительница.

- Да если бы тебя заботило процветание Лакнеса, ты бы не стала красть Стигму и просвещать Адриана! Нет, тебе нужна абсолютная власть над всеми. Ты хочешь править Ламантрой, а не Лакнесом.

Эсмеральда приподнимает бровь и издает надменный смешок.

- А тебя это удивляет? Что эти чертовы старики в потертых камзолах понимают в политике? Они ввязали нас в Слепую войну, а с тех пор сидят, как на пороховой бочке, отовсюду ожидая удара. Все это было обречено на поражение с самого начала, а с магией Искупительниц, скорее всего, закончится кровавой резней между народами. Если я буду управлять Ламантрой, опасения бессмысленны. Все Искупительницы и Просветители смогут примкнуть ко мне, и мы обеспечим мир на этой земле. С оружием, которым я сейчас обладаю, моя победа обеспечена. Народ меня любит, а когда узнает, на что я готова пойти ради них - будут обожать меня. Селеста, тебе нет никакой нужды враждовать со мной. Я сделаю так, как будет лучше для Ламантры. Или ты больше доверяешь глупым королевским домам других регионов, чем собственной сестре? Ты же знаешь, что я смогу предотвратить неизбежную войну, а они - только ускорить ее.

- Я больше вообще не знаю, кто моя собственная сестра, - шепчу я, отступая назад. - Моя сестра никогда не просветила бы Адриана, не украла бы священную реликвию, которую своей головой охранял наш отец, не врала бы мне и всем остальным столько лет. Моя сестра слишком милосердна, чтобы оказаться таким чудовищем.

Ее глаза леденеют, и она безразлично произносит:

- Тогда тебя постигнет та же участь, что и мятежников.

Моя кровь холодеет при этих словах. Открытая угроза от моей сестры - это удар в спину, которого я никогда не ждала. Мне хочется рассмеяться и сказать, чтобы она прекратила этот цирк - Эсмеральде совершенно не идет быть злодейкой. Но то, как она держится, как она смотрит и с какой уверенностью произносит слова наталкивает меня на мысль, что впервые в жизни она не притворяется. Она слегка наклоняет голову, как делала всегда, когда принимала на себя тяжелое бремя, и я сжимаю пальцы в кулаки.

- Ты не можешь просветить меня. Ты не посмеешь, - рычу я.

- А я и не собиралась. Я казню тебя на дворцовой площади, чтобы люди знали, что я не благоволю никому - даже своим ближайшим родным. Я - истинная справедливость, Селеста.

- Нет.

Голос прерывает нас так резко, что я даже не успеваю удивиться. Мы с Эсмеральдой оборачиваемся и встречаемся взглядом с Габриэлем. Он стоит в проеме дверей, за которыми нарастают крики, и спокойно смотрит на мою сестру. Его волосы взлохмачены, а рубашка испачкана кровью, но я не могу определить, чья эта кровь. Хранители хмуро отступают, словно околдованные немым приказом моей сестры, и Габриэль медленным шагом приближается ближе.

- О! - Эсмеральда выглядит почти довольной. - Габриэль, подойди. Думаю, Селесте будет интересно услышать, какую роль ты сыграл в ее судьбе.

Я тяжело дышу и в упор, враждебно смотрю на него. Теперь все обретает новый смысл - то, как он ворковал с Эсмеральдой в его покоях, их общая поездка, где он спас ее из рук мятежников в Стейси. Он обеспечил себе и своему региону отличное будущее, заключив сделку с моей сестрой. Не зря же он так активно подбивал меня уехать. Черт возьми, пусть сделает хоть один шаг в моем направлении, и я снесу ему голову.

- Ты грязный, лицемерный лжец, - выплевываю я.

Габриэль едва обращает на меня внимание.

- Отпусти ее.

- На каких основаниях, будь добр?

- Ты знаешь, на каких.

Эсмеральда улыбается, удобно устраиваясь на своей кровати. Сделав приглашающий жест, она произносит:

- Пожалуйста, расскажи ей все. Посмотри же - Селеста сгорает от нетерпения!

Как же она собой наслаждается. Сходит с ума от блаженной мысли, что провела нас всех, что оказалась умнее. Никогда в жизни я не думала, что страсть моей сестры во всем быть лучшей была лишь последствием маниакального честолюбия. Эсмеральда была в восторге от самой себя.

Габриэль переводит на меня взгляд, и я вижу в его глазах только темную пелену боли. Он сделал неправильный выбор, и вечно будет платить за него. Только я никогда уже не прощу ему то, что он испортил мне жизнь, разрушил мою семью, позволил моей сестре уничтожить все, за что наши предки так долго боролись. Я хочу закрыть уши и не слушать то, как он стал частью ее сумасшедшего плана, но не могу пошевелиться.

- Хватит, Эсмеральда, - резко произносит он, холодно глядя на нее, - мы заключили сделку, и я свою часть выполнил.

- Я знаю, - соглашается она, - но разве тебе не доставляет все это даже малой толики удовольствия? Ну пожалуйста, сделай мне приятное - расскажи ей! Поверь, будет куда хуже, если ты не расскажешь.

- После этого ты отпустишь ее.

- Слово королевы, - улыбается она.

Габриэль вновь смотрит на меня, с трудом выдерживая мой ледяной взгляд, и медленно начинает говорить:

- Я давно подозревал о связях Эсмеральды в Стейси. Когда на нас напали предположительные мятежники, мои опасения усилились. Проведя свое расследование, я выяснил, что Эсмеральда уже приезжала в Стейси и забрала несколько детей с собой в Лакнес, что само по себе является преступлением. Тогда на нас напала семья одного из мальчишек, которых забрали с собой Эсмеральда и женщина по имени Оракул. Как оказалось позже, она крала Искупителей из Стейси, потому что считала, что их дар какой-то...особенный, - он бросил на сестру презрительный взгляд, - чуть позже, Селеста, на тебя напали. В тот день мои люди засекли Эсмеральду, когда она пересекала границу ночью, на портовом судне. Должен заметить, это крайне удивило меня. Когда я прибыл в Лакнес, я прямиком отправился к Эсмеральде, потому что не считал нужным доносить это до Совета накануне нашей свадьбы.