Избранные (СИ) - Жадан Анна Сергеевна

Но, если для меня что-то и имеет значение, так это семья. Эсмеральда знает, что я пойду за ней, куда угодно, но нехорошо этим пользоваться. С другой стороны, если сестра меня вызвала в такой момент, значит, у нее была на то причина.

Я встаю под убийственными взглядами отца, матери и посла Стейси. Уходить - так с музыкой.

- Господа, - произношу я с обворожительной улыбкой, которая противно стягивает мне губы, - я вынуждена удалиться на некоторое время. Обещаю вернуться, как только смогу, вместе с принцессой.

Отец смотрит на меня взглядом, который говорит: "Можешь не возвращаться, потому что ты уже труп", но при послах он делает вид, что все в порядке. Женщина из Бишопа издает страдальческий стон, но мама все берет в свои руки и начинает что-то ворковать. Ох, Эсми, надеюсь, это того стоит.

Я быстрым шагом покидаю зал Советов, а как только мы с Луизой оказываемся в коридоре, срываюсь на бег. Я пролетаю несколько лестниц и поднимаюсь на три этажа выше, где располагаются королевские спальни. Я толкаю одну из дверей и с порога заявляю:

- Черт бы тебя побрал, Эсми! Я конечно, благодарна, что ты вытянула меня из этого цирка, но, в конце-то концов...

Я не успеваю договорить, потому что мои руки скрючивают за спиной и меня с силой толкают лицом вперед. Двери за моей спиной с шумом захлопываются. Я издаю крик и пытаюсь вырваться, но двое мужчин, которые меня держат, в несколько раз превосходят меня в размерах. И с каких это пор я стала такой рассеянной и беспечной? За последние несколько месяцев меня уже дважды превращали в жертву. Беспредел.

Эсмеральда сидит на своей огромной кровати в холодных тонах и безучастно смотрит на меня. На ней сегодня не платье, а костюм цвета слоновой кости, который красиво прилегает к ее стройному телу и подчеркивает изумрудные глаза. Только почему-то у меня такое ощущение, будто передо мной сидит не моя сестра, а кто-то другой. Ее взгляд совсем не добрый и не сочувствующий, как обычно, а скорее злой и колючий.

- Эсмеральда, что происходит? - растерянно кричу я, отбиваясь от своих захватчиков.

Сестра делает им знак отпустить меня, и я раздраженно вырываюсь из рук двух Хранителей.

Секундочку...двух Хранителей?

Я недоуменно задерживаю взгляд на их желтой униформе - символе королевства - и медленно оборачиваюсь к Эсмеральде:

- С каких это пор ты им приказываешь?

Эсми смотрит на меня с непривычной холодностью, и указывает на место напротив ее кровати.

- Сядь.

Я невозмутимо скрещиваю руки на груди. Не хватало еще, чтобы мне приказывала моя собственная сестра.

- Ладно, - Эсмеральда пожимает плечами, - тогда, кажется, тебе придется наслаждаться представлением стоя.

- Каким еще представлением? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Внезапно, за дверью начинают раздаваться крики. Я изумленно оборачиваюсь и стремглав кидаюсь к двери, но дорогу мне преграждают двое Хранителей. Я презрительно смотрю на них и рычу:

- Не трогать принцессу. Или вас просвещали не так?

- Их просвещали так, как выгодно мне.

Прекрасный ротик моей сестры способен издавать звуки, складывающиеся в слово "выгодно"? Она понятия не имеет о выгоде. Я сама никак понять не могла, как за годы, проведенные за обучением политике и экономике, она так и не разобралась в том, как переиграть все в ее пользу. Казалось, она даже не задумывалась никогда о том, что может поступать не так, как должно, а так, как хочется ей. Ведь все, что она делала, направлено на счастье Лакнеса, а значит, и на ее счастье. Или я не права?

Я слегка поворачиваюсь и смотрю на нее в упор.

- Раз ты им приказываешь - один черт знает как - прикажи им отпустить меня, иначе здесь начнется кровопролитие, видеть которое ты не захочешь.

Эсми продолжает буравить меня безучастным взглядом, не меняясь ни в лице, ни в идеально отточенной позе.

- Кровопролитие уже началось, но ты не станешь его частью. Пожалуйста, Селеста, сядь.

Глядя на нее с абсолютным недоумением я все же решаю, что лучше выслушать то, что она хочет сказать, а потом уже бросаться выяснять, что происходит за дверью. В конце концов, я всегда доверяла своей старшей сестре.

Я плюхаюсь в кресло и нетерпеливо подпрыгиваю на месте.

- Ну и что тут происходит?

- Демитрий, сделай так, чтобы никто не входил и не выходил, пока остальные мои подданные будут выполнять поручения, - скучающим голосом говорит она одному из Хранителей, делая ему жест рукой.

Замерев, я наблюдаю за тем, как Демитрий склоняется перед сестрой и выдает такое знакомое мне:

- Как вам угодно, моя госпожа.

Все внутри у меня переворачивается. Я вскакиваю с кресла и зажимаю рот рукой:

- Какого черта это только что было?

- Понравилось? - хвастливо облизнувшись, восторженно хлопает в ладошки Эсмеральда, - я сама все еще в восторге!

У меня так быстро стучит сердце, что, кажется, еще секунда и я умру прямо здесь.

- Они подчиняются только нашему отцу. Как ты это сделала? И почему на тебе этот костюм? Ты же ненавидишь костюмы!

- Я много чего ненавидела, потому что мне так говорили, - скривившись, произносит Эсми, - сядь и я все тебе объясню.

Я качаю головой, все еще не в состоянии прийти в себя, и она вздыхает:

- Всегда ты такой была. Взбалмошной, упрямой, безрассудной! Надо признать, это очень утомляет.

- Раньше у тебя с этим проблем не было, - рычу я, чувствуя, как у меня странно сжимается сердце. Моя сестра не такая. Она не говорит таким едким голосом и не смотрит так насмешливо, как будто обставила меня в неизвестно какой игре.

- Раньше...- усмехается она, - ты просто не замечала. Ты вообще мало чего замечаешь, Селеста. Ты постоянно пыталась сбежать, а поэтому отдалилась от всех - от меня, от Адриана, от мамы и отца. Знаешь, когда мне исполнилось двенадцать, я кое-что поняла. Тебе и Адриану я не нужна, потому что я слабее вас, медленнее вас и более послушная. Мама слишком занята попытками отгородиться от славы принцессы Бишопа, а отец...отца волнует только власть, которая дарует ему безопасность. Но я всегда буду нужна своему региону и людям, живущим в нем.

Я смотрю на нее с нарастающим чувством ужаса, какого не испытывала, наверное, еще никогда в своей жизни, и начинаю отчаянно мотать головой. Впервые я чувствую себя по-настоящему виноватой в чем-то - больше я не могу прикрываться жаждой свободы или строгими правилами.

- Ты моя сестра, - срывающимся голосом шепчу я, - и я всегда любила и всегда буду любить тебя. И мне все равно, слаба ты, сильна или не можешь сдвинуться с места.

Кажется, это на секунду пробирает ее, и она вскидывает голову в каком-то мучительном жесте, как будто на свободу вырвалась маленькая, испуганная двенадцатилетняя девочка, которая чувствовала себя такой одинокой, какой я никогда не была. Но в следующую минуту она снова превращается в незнакомую девушку, которая буравит меня ледяным взглядом.

- Ты понятия не имеешь о любви, - тихо рычит она, заставив меня болезненно вздрогнуть, - особенно о той любви, которую я всегда испытывала к своему народу. С двенадцати лет целью моего существования была корона Лакнеса, но разве могла я рассчитывать на нее? Неважно, как искусна я стану в политике, как сильно полюбят меня люди, как активно будут добиваться моей руки принцы всей Ламантры - отец никогда не допустит, чтобы его единственный сын отправился в чужой регион в качестве принца-консорта. И уж тем более он никогда не позволит женщине встать во главе Лакнеса, который он почему-то всегда считал своим, пусть и управлял им чертовски бездарно.

Мои руки беспомощно скользят в попытке ухватиться хоть за что-то, но, в итоге, беспомощно падают вдоль вытянутого от напряжения тела.

- Ты хотела...корону?

Эсмеральда презрительно ухмыляется:

- А чего ты думаешь я из шкуры вон лезла, чтобы всем угодить? Подсказывала отцу, что отправлять меня никуда нельзя, что здесь я полезна? Думаешь, я - самый глупый ребенок Лакнесов, которому нравится, что ею все пользуются?