Белая тетрадь - Ролдугина Софья Валерьевна

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95

Пленники же категорически не желали приводиться в чувство. Веревки мы разрезали, по щекам похлопали, я даже вспомнила особые методы Дэриэлла и всякие хитрые точки, но снотворное продолжало действовать. Может, это и к лучшему было. Кто знает, как повели бы себя несчастные равейны, которым не повезло очнуться среди дымящихся развалин, в окружении широко улыбающихся шакаи-ар да еще со скандалящими на заднем плане князьями.

Правда, насладиться редким зрелищем шакарской ссоры не получилось.

В какой-то момент Максимилиан замолчал на середине гневной тирады и согнулся, закрывая руками лицо. По бледной коже прошла золотистая волна. Яркий свет будто пробивался сквозь ткани. Это было красиво и жутко.

– Ксиль?

Тантаэ подскочил к бьющемуся в судорогах князю и тут же отлетел в сторону, отброшенный мощным ударом когтистой руки. На груди его расцвели кровавые полосы, рубашка повисла ошметками. Ксиль закричал – хрипло, страшно и рухнул на землю, сотрясаемый крупной дрожью, как будто у него вдруг закончились все силы.

Он лежал лицом вниз. Никто не рисковал подойти к нему. Постепенно дрожь утихла, и стоны перешли в глухой плач. Я вывернулась из рук Рейвена, удерживавшего меня последние минуты, и подбежала к лежащему на полу князю. За мной неслышной тенью последовал Тантаэ.

– Максимилиан?

Я осторожно положила ему руку на плечо.

Князь повернул ко мне искаженное болью лицо.

– Когда ж это кончится… – Я едва различила слова в свистящем шепоте. – Когда ж я сдохну наконец…

– Не говори так!

Мы выкрикнули это одновременно – я и Тай, Пепельный князь. Максимилиан вымученно улыбнулся и, кажется, лишился чувств, как нежная барышня. Тантаэ осторожно провел ладонью по лбу несчастного, словно проверяя температуру.

– Что с ним?

Тантаэ ответил не сразу. Мне заранее не нравилось то, что он хотел сказать.

– Помните, я говорил вам о том, что Максимилиан был ранен? Отравлен солнечным ядом? Нет? Что ж, но сам Ксиль наверняка об этом упоминал. То, что произошло сейчас… это одно из последствий.

– Последствий? – эхом переспросила я. Голова у меня готова была вот-вот взорваться от боли, но собственное самочувствие волновало меня меньше всего.

– Да. Сразу после ранения приступы были очень сильными и частыми. Потом Максимилиан что-то сделал с собой, с составом крови, с регенами… Большая часть княжеских возможностей осталась за пределами доступности, но приступы почти прекратились. Мы думали, что он нашел способ справиться с ядом… Но ошибались. Семь лет назад это началось снова. И приступы прогрессируют. Если раньше обострение случалось один-два раза в год, то теперь почти каждый месяц. – Тантаэ отвел глаза. – Ему остался год, в лучшем случае – два. Потом либо смерть от болевого шока, либо отсроченный эффект воздействия солнечного яда, – с горечью закончил он.

В горле пересохло. Максимилиан, боги…

– Можно ему как-то помочь?

Тантаэ склонился над Ксилем, оглаживая ладонью лицо, линию подбородка, шею… Сейчас тот выглядел как подросток, изможденный аллийский полукровка, а не князь.

– За тридцать веков от солнечного яда не нашли противоядия. Не думаю, что что-то изменится за один год.

Цех постепенно наполнялся людьми. Битва за Зеленый город была закончена. Откуда-то все узнали о пленниках, и теперь их спешно переправляли через телепорты к опытным целителям. Среди наших потерь было немного, но ранены так или иначе оказались почти все.

Мы победили.

Глава 5

Шел дождь. Я сидела в своей комнате и выводила узоры на запотевшем стекле.

Я дома. Все живы. Айне и Джайян уже пришли в себя, и сегодня у нас намечался небольшой праздник. Хэл на радостях, что приключение мое закончилось благополучно, подарил мне свой значок из Академии. А ведь раньше так с ним носился, гордился, что он единственный студент Академии в возрасте пятнадцати лет, да еще на таком сложном факультете – некромантия. И надо же, отдал.

И почему мне так муторно…

– Нэй?

Мама заглянула в комнату. Руки у нее были по локоть измазаны в муке – печет что-то к празднику. Наверное.

– Он исчез.

– Ты о чем, солнышко? – встревожилась мама.

– Он исчез. Никто не видел его после того случая, – чуть слышно пробормотала я.

Мама нахмурилась, переплетая руки на груди. На коричневом свитере остались белесые пятна.

– Ты все думаешь об этом твоем князе?

– Ни о ком я не думаю.

Некоторое время Элен пыталась сверлить меня взглядом. Я отвернулась, всматриваясь в занавешенное дождем окно. Как будто что-то можно разглядеть за запотевшим стеклом…

Скрипнула дверь. На кухне загремели кастрюлями.

Да не хочется думать мне о нем, мама. Но о чем-то другом просто не выходит.

Я тоскливо оглядела комнату. Здесь ничего не изменилось со времени моего вынужденного отъезда. Постеры на стенах, забитые под завязку книжные шкафы, диффенбахия в облезлом горшке в углу. Всегда ее ненавидела. Потравить, что ли?

Впрочем, вряд ли это поможет.

Единственная перемена – на вешалке появилось два новых костюма. Доспехи из савальского шелка и аллийское серебристое платье – подарок Лиссэ и Дэриэлла. Да в углу валялся «бездонный» рюкзак…

Стоп.

Рюкзак!

Сумка Максимилиана осталась внутри него, а все вещи князя – в ней. Он говорил, что вернется за одеждой… тогда, перед штурмом. Потом все закрутилось, да еще этот приступ… Но Ксиль точно вернется! Я еще увижу его!

Мое переменчивое настроение снова взлетело в заоблачные выси. Мурлыкая под нос популярную песенку, я направилась на кухню. Не помогу маме – так начинку потаскаю, скучно уж точно не будет!

Элен встретила меня настороженным взглядом, но, увидев улыбку до ушей, сама улыбнулась в ответ.

– Рада, что с тобой уже все в порядке, солнышко.

– Со мной все и было в порядке, – хмыкнула я. – Только тебе этот порядок не нравился.

– Дерзишь родной матери? – грозно сдвинула она брови, поигрывая большой деревянной ложкой.

Вместо ответа я запустила пальцы в натертые и пересыпанные сахаром яблоки. Мм, как вкусно… Ай! А по лбу-то зачем?

– Лучше бы помогла, – с притворной суровостью откликнулась Элен и принялась сноровисто перемешивать яблоки с изюмом и корицей. Если бы это пришлось делать мне, то наверняка половина всей начинки оказалась бы на полу. – Или в комнате своей хоть уберись, а то подружки придут, стыдно будет.

– А у них самих такой же бардак, – отмахнулась я, с сожалением отрываясь от яблок. А то опять заедут ложкой ни за что ни про что… Лоб-то чужой, вот маме и не жалко. Да и насчет комнаты… Я подумала и решила, что убираться не буду, а вот пыль стереть надо бы. За три недели ее много накопилось, хоть картины рисуй на столе и книжных полках. И кресло можно переставить, а то оно уже полгода на одном месте обретается, надоело уже… Гм. Грязи-то…

…Ну, может, и стоило бы протереть полы.

В самый разгар уборки ко мне ввалилась Этна, небрежная, яркая и с влажными от дождя волосами. В комнате сразу повеяло озоном и острым ароматом первых весенних листочков, клейких и ломких. Оценив степень разгрома, Этна уселась в единственное, не заваленное хламом кресло и поджала ноги.

– Опять все на последний момент оставила? – хмыкнула она, двумя пальцами снимая с высокой спинки длинные полосатые носки. По закону подлости нестираные, специально отложенные в сторону, чтобы потом случайно не засунуть их вместе с чистыми в шкаф.

– Что-то вроде того. – Я слегка покраснела и аккуратно забрала у Этны свои носки. – На самом деле я ждала тебя на полчаса позже. Вот и… гм… развернулась.

Этна обвела взглядом комнату. Попытка вытереть пыль обернулась-таки масштабной уборкой с частичной перестановкой мебели – Элен могла порадоваться. Диффенбахия в очередной раз обрела новое место жительства, на сей раз в уютном закутке между шкафом и письменным столом. В освободившееся пространство у окна я пыталась впихнуть кресло с широкими подлокотниками. Кресло сопротивлялось.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95