Мир Чаши. Дочь алхимика - Крамер Филипп

— Только потому, что я вам зачем-то нужна.

— Так сделайте то, для чего были нужны.

— Я не знаю, что случится после этого. Это нужно вам, и вы даже не говорите зачем.

— А вы знали, что будет, снова приводя в этот мир своих Зверей? Кто дал вам право решать?

— Кто-то. Я не знаю кто.

— Вы нарушаете баланс, — вкрадчиво проговорил Ищейка.

— Нет, — теперь ему нечем было уязвить Жозефину, — я восстанавливаю его.

— В таком случае на каждый добрый поступок должен приходиться злой.

Она только усмехнулась ему в лицо, вдоль черного лезвия.

— Зла в мире и без того хватает.

— Мы уходим от предмета разговора, — продолжал он все так же мягко, будто крался на мантикорьих лапах. — Сложившиеся обстоятельства нарушают порядок мира, изменяют его. Да, был проект Штерна, но он мелок; мелкая, отчаянная месть, и мы хотим это прекратить, и, к сожалению, только вы можете нам в этом помочь.

— «Мы» — это кто? — еще одна капля сведений, порождающая лишь вопросы.

— Я не могу сказать.

— А я не могу сделать то, о чем вы просите. Что будет, если механизм продолжит работать?

— Он продолжит притягивать сущности Корней и усложнять жизнь людям, а еще будет искажать магию и мешать ей. Но для вас есть положительная сторона: благодаря ему в мире становится больше Тьмы и ваши Звери растут быстрее.

— Это не важно.

— Эх, не сваришь с вами каши… — Он опустил руки, взмахнув ими, как тетушка, огорченная поведением своего сорванца-сына.

— Устройте свидание с моим отцом, — с нажимом произнесла Жозефина, понимая, что время опять уходит.

— Нет.

— А с вашим хозяином?

— У меня нет такого права, — повторил Ищейка. — Я ухожу, — и он словно ввинтился в землю. Черное лезвие успело его догнать на полпути, пока он еще истаивал черной жижей, неизвестно как держащейся в воздухе, но Жозефина не могла быть уверена, что удар нанес ему вред.

Все задумчиво смотрели на то место, где только что стоял некто, точнее, нечто, поименованное как господин Кандалик.

— Кажется, сейчас нам необходимо как можно быстрее добраться до Алых.

Отряд взлетел в седла, взяв коня лже-Марца заводным, и, разгоняясь, тяжелым галопом поскакал назад, к столице. Чтобы не терять времени, Жозефина на скаку сжала в ладони талисман Аделины Альдскоу. Мысленный разговор не требовал дыхания, дорога была знакомой, в небе летели Звери, зорко осматривая землю, и потому у них была возможность переговорить прямо сейчас.

— Госпожа Аделина, рядом ли ваш жених?

Голос ее был спокоен, как и обычно:

— Госпожа Жозефина, сожалею, но он в отъезде.

— Действительно достойно сожаления. Возможно, вы и сами сможете мне подсказать: чьим гербом является черная подкова в темно-зеленом поле?

— Черная подкова… — повторила Аделина. — Это Карась, один из Болотных князей. Позвольте спросить, где вы встретили этот герб? Карась уже года три как в походе, за него правит его мать.

— Люди с этим гербом пытались убить меня и моих людей. Была засада на дороге, — коротко ответила Жозефина.

— Очень странно, — эхом разнесся ответ. — Я настоятельно прошу вас извещать меня о подобных необычных… случаях.

— Свяжитесь с вашим женихом. Это очень подозрительно и важно для всех нас.

— Он сейчас дома. — Аделина посерьезнела и заговорила с той страстью, которая появлялась в ее голосе всегда, когда наследница Карна говорила о том, что ее трогает и волнует. — Я не рискну связываться с ним, активация связного амулета создает канал, который можно отследить. Он сам даст весть о себе.

— Не смею настаивать, — мягко отозвалась де Крисси. — Как только вы сможете с ним поговорить, прошу немедленно дать знать мне.

— Непременно, — пообещала графиня. — Сообщайте мне обо всем необычном.

— Разумеется, — и связь прекратилась.

Добравшись до места стычки с болотниками, бойцы без особой нежности погрузили пленных на заводного коня, уложив их поперек седла, и поскакали дальше — уже не тем стремительным наметом, каким летели от башни, но со всей скоростью, какую мог выдержать груженый конь.

Уже на подъезде к столице, в двух верстах от стен, Звери предупредили, что на дороге «много больших крыс»; люди, в основном маги, смогли понять, что впереди их — а точнее сказать, любого прохожего — ждал полусотенный отряд и при нем маг. Соваться на рожон нужды не было, и, едва отряд соступил на траву, чтобы объехать засаду лесами, Меченый вдруг снова схватился за голову и едва не свалился с коня.

— Вы… почувствовали?.. — спросил он, глядя на мгновенно оказавшуюся рядом Жозефину — в зеленоватых глазах рассеивалась болезненная муть. Девушка только покачала головой. — Справа от нас у стен кто-то бросил мощное боевое заклинание… — Она приподнялась в стременах, пытаясь нащупать след, и Меченый успокаивающе протянул руку: — Оставьте, госпожа Жозефина. Я включен в общую магическую сеть города и только поэтому смог его ощутить. Это было довольно далеко отсюда.

— Так или иначе, мы должны поторопиться. — Несогласных не было, и отряд направил коней меж грабов и буков, удаляясь от дороги.

Обходя засаду, они углубились в лес на добрых три сотни шагов. Среди деревьев появились очертания домов, и отряд въехал в селение. Близость города была для него благодатна: крыши сотни домов поблескивали еще свежей соломой, многие окна украшали резные наличники, плетни были крепкими, а хлева — большими; вот только коровы там не мычали, по улицам не носилась ребятня — селение было пустым. Людей не вырезали, и они не убегали в спешке: они просто все ушли, прихватив и скотину вплоть до последнего котенка и дряхлого дворового пса, и все потребное имение, да не в заплечном мешке, а погрузив кто на телеги, кто на лошадей, а кто и на коров поспокойнее. Ушли всем селением, будто от чего-то опасного, но пока не подобравшегося близко. Серебро и лазурь вкупе с Меченым поехали по улицам шагом, надеясь найти кого-то из местных обитателей и вместе с тем уважая святость дома, хоть и оставленного хозяевами.

В самом сердце селения, у кабака, сидел на толстом полешке, подставив лицо солнцу, седой, как горы, старик. Здесь, в Срединных землях, еще царила золотая, рыжая, пламенная осень, не торопясь сменяться холодами, и солнце еще дарило драгоценное слабеющее тепло. Жозефина тронула коня пятками, заставляя подойти поближе к старику, и спешилась для разговора.

— Приветствую, добрый человек.

— A-а, и вам поздоровьте, госпожа.

— Не скажешь ли, почему все твои ушли отсюда? А тебя неужели бросили?

— А, старый я, где родился, там и помру, — махнул тот рукой. — А что ушли, так ведь тварюки лезуть с-под земли. — Дед пожал плечами, и вдруг глаза его сделались гневными. — В наше время такого не было, да! Залез на трон ентот торгаш, так и всё; не по правде залез, вот и всяка жуть творится! То ли дело при старых владыках…

Старик, судя по всему, вполне мог «вспомнить» и те времена, когда в небесах летали Всадники на своих Зверях.

— Не голодаешь ли? У нас есть чем поделиться, — и бойцы потянули руки к седельным сумам — как бы ни спешили, а бросать одинокого деда умирать с голоду не годилось, да и мысли ни у кого такой не было.

— Ой, не надо, не надо, у меня есть, да и внученька ходит, подкармливает. Тут-то у нас старый порядок помнят ишшо, не то что там, у столице…

— Доброй удачи тебе, добрый человек. — Жозефина вновь вскочила в седло, старик отвесил поклон, насколько мог это сделать, не вставая, и отряд отправился дальше, пересекая селение и забирая влево вдоль городских стен.

Они уже почти выехали за околицу — оставалось обогнуть еще два дома, — когда Каталин вновь предупредила госпожу о «больших крысах»: полтора десятка человек, все при оружии и конях, но без гербов, двигались им навстречу по тропе. Меченый накрыл отряд заклинанием незаметности, люди выбрались на накатанную тропу, и замеченные Зверями верховые, набирая скорость, с гиканьем пронеслись мимо них.

Брошенный факел еще не достиг соломенной крыши, когда слетевшая с лука Жозефины стрела вонзилась главарю ровно промеж лопаток.