Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 188
Конечно, в погоню могут выслать шлюпки, опять же пушечные ядра летят далеко, но вряд ли пираты на таком хорошем корабле станут напрягаться ради такой маленькой и хлипкой скорлупки, как наша.
Я скомандовала свернуть парус — при этом ветре он только мешал — и грести, не выкладываясь, навстречу баркентине. Не кричать, руками не махать и вообще не ронять достоинство. Те, что на борту, не должны догадываться о нашем бедственном положении.
Сама я нахлобучила шляпу, вдела в брюки ремень и засунула за него шпагу. Плохо, конечно, что нет ножен, но что поделаешь… Камзол и шляпа имели, разумеется, жалкий вид, но я надеялась, что издали это не так заметно. Камзол к тому же был мне явно велик, но это было даже хорошо — я помнила прошлые уроки и не хотела, чтобы экипаж баркентины догадался о моей крылатое™.
Вскоре я уже различила цвета вымпела над грот-мачтой — это были цвета ранайского торгового флота. Само по себе это ничего не значило — вопреки фантазиям романистов, у пиратов нет своего флага, они всегда поднимают цвета мирных судов, чтобы их не раскусили раньше времени, — но не слишком мощное пушечное вооружение, в частности, отсутствие носовой батареи подтверждало, что это торговый, а не боевой корабль. Затем я разглядела и буквы на носу — баркентина называлась «Королева морей».
На «Королеве» нас наверняка уже заметили, но продолжали идти прежним курсом. Оно и понятно — слишком много чести сворачивать ради такого суденышка, тем более что мы и так плыли к ним. Наконец мы подошли практически к самому борту. Сверху, перегибаясь через фальшборт, на нас уже смотрели дюжины две матросов — кто-то просто пялился, кто-то показывал пальцем, кто-то непочтительно ржал.
Зрелище мы и впрямь представляли колоритное — какая-то жуткая тростниковая конструкция с черным кожаным парусом, а на ней — девять полуголых туземцев, среди которых вооруженные стальными саблями, и во главе них — светлокожий аньйо в камзоле и четырехуголке. В ответ на сыпавшиеся сверху недоуменные возгласы и насмешки я хранила гордое молчание, показывая, что с этим сбродом мне говорить не о чем. Мои спутники продолжали грести, чтобы держаться рядом с баркентиной.
Наконец, властно раздвинув подчиненных, показался капитан. Он был лыс, круглолиц и изрядно упитан; пальцы рук, ухватившихся за фальшборт, походили на сардельки. Пышный, но засаленный кружевной воротник давно тосковал по стирке. Тем не менее серьги в обоих ушах свидетельствовали, что за плечами у капитана «Королевы» — две кругосветки.
— Приветствую, сударь, — я небрежно махнула шляпой. — Вы не подскажете наши координаты? Дело в том, что я испытываю недостаток в точных навигационных приборах.
— Двадцать седьмой градус северной широты и девятый — западной долготы, — ответил он с усмешкой. Голос у него был низкий и рокочущий, словно ему нужно было прочистить горло.
Двадцать седьмой градус! Я и не предполагала, что мы забрались так далеко на север. Видимо, мои измерения и расчеты были все же слишком неточными. Но значение долготы мне мало о чем говорило. Без карты я не могла определить, близко мы к Йертаншехе или нет. Кажется, девятый — это все-таки слишком далеко к востоку…
— А каково расстояние до ближайшего порта? — продолжала я тоном светской беседы.
— Примерно пятьсот сорок миль на запад-северо-запад.
От него, разумеется, не укрылось, как вытянулась моя физиономия.
— Кажется, вы с вашими коричневыми друзьями немного заплутали, так? — Он продолжал усмехаться. — Рассчитывали вернуться домой к ужину?
— Не забывайте, что смех — дорогое удовольствие, — холодно осадила его я. — За него приходится платить.
— В самом деле?
— Разумеется. В данном случае вы платите полновесными серебряными йонками, которые могли бы перекочевать из моего кармана в ваш, если бы я и мои друзья воспользовались вашим кораблем. Но, разумеется, мы не поднимемся на борт судна, где к нам не проявляют должного уважения. — Видя, что последний тезис он явно не воспринимает всерьез, я добавила: — Мы уже проплыли больше тысячи миль и можем проплыть еще столько же. Так что, если вам не нужны деньги, то спасибо за координаты и прощайте.
К моей радости, среди моих спутников никто не оказался настолько простодушным, чтобы поверить в мою решимость, испугаться и сорвать весь блеф, а может, они просто не настолько еще понимали беглую ранайскую речь.
— Не надо пороть горячку, — примирительно изрек капитан. — Даже если бы у вас не было денег, с моей стороны было бы преступно бросить вас посреди океана на этой плетеной корзинке. Но если вы способны оплатить проезд — тем лучше. Сейчас вам спустят штормтрап.
Через борт полетела веревочная лестница, разматываясь на ходу и стуча дощечками ступенек.
— У нас один больной, — предупредила я, — он не сможет подняться сам.
— Он заразен? — нахмурился капитан.
— Нет, но у него серьезно повреждена нога и… это похоже на гангрену. У вас на судне есть врач?
Капитан переглянулся с кем-то на борту.
— Да, — сказал он, — у нас есть врач. Мы спустим сеть для вашего больного.
Они действительно спустили сеть на четырех веревках по углам, что-то вроде большого гамака или кокона. Мы осторожно уложили туда Тонха, и его втащили наверх. Следом по трапу поднялась я. Надо сказать, что взбираться по веревочной лестнице, держа в одной руке тяжелый саквояж с деньгами, вовсе не такое простое занятие — хорошо хоть, что море было спокойным.
— Господи Вершитель, Обличитель и Заступник! — изумленно пробормотал капитан, едва я перелезла через борт. — Девчонка!
Выходит, до сих пор он думал, что разговаривает с юношей! Конечно, на мне был мужской камзол и тень от шляпы падала на лицо… и все же на несколько мгновений я шляпу снимала; удивительно, как можно было не заметить мой нос. Должно быть, мысль о том, что девушка может командовать кораблем, пусть даже «плетеной корзинкой», была для капитана настолько недопустимой, что мозг просто отказался воспринять информацию, которую передали глаза.
— Йерка Лаарен, к вашим услугам. — Я, не выпуская из левой руки саквояж, демонстративно отсалютовала ему шпагой. Именно потому, что это была шпага моего родного отца, на сей раз мне захотелось назваться его фамилией — хотя, если бы капитан вдруг был в курсе моих отношений с губернатором Лланкеры, некоторый риск в этом был. Но эта фамилия ничего ему не сказала.
