– Папа, что происходит, ты можешь мне сказать? – спрашивает она повышенным тоном.
– Нам надо бежать, девочка моя.
– Что?! – отзывается внучка Гамбиева, Надежда. – Что значит бежать?!
– Сейчас не время, просто делайте, что говорю. Я предупреждал, что этот момент может настать, и он настал.
С левой стороны подбегает косматый и совершенно не похожий на себя Брынкин.
– Всё готово, Сергей Леонидович.
– Спасибо, Лёша. Я в долгу перед тобой.
Брынкин смущённо улыбается и опускает голову.
– Наденька, мне нужен твой смартфон.
Внучка Гамбиева достаёт из кармана джинсов изящный прозрачный прямоугольник, передаёт деду. Номер Ричарда Спенсера Гамбиев помнит наизусть. Он набирает цифры в появившемся меню, идут гудки, но ответа нет.
– Сергей Леонидович, пора, – торопит президента Брынкин.
Гамбиев звонит ещё раз, результат тот же. Он делает несколько шагов в сторону палубы, не доходя пару метров, поворачивается. Над Первоградом срывается снег, укутывая независимый город в белое покрывало.
2
Ночная подсветка коридоров в башне «Спенстех» у многих сотрудников вызывает ощущение нагнетания, будто вот-вот одна из многочисленных дверей откроется и появится недоброжелатель, который обязательно набросится сзади. Каждый недоброжелателя представляет по-своему: кто-то видит улыбчивого маньяка с кухонным ножом, кто-то – тварь-мутанта с гигантскими жвалами на морде. У Герберта Смита подобных страхов нет, в коридорах он видит коридоры. Участвуя в десятках спецопераций, глава службы безопасности «Спенстех» насмотрелся картин, не способных зародиться в обывательской фантазии.
Время близится к трём утра, он сидит в своём кабинете на семьдесят первом этаже, изучает досье тех, кого общество прозвало КДСниками. Определение «кибернетическая диссоциация сознания» слишком ёмкое, не говоря о политкорректном «люди, страдающие психическим расстройством, вызванным перегрузкой кибернетическими модификациями».
Двадцать три зафиксированных случая КДС за последние четыре месяца, все двадцать три человека – сотрудники корпорации «Спенстех». Смит не должен заниматься изучением данного дела, но, к глубокому его сожалению, один из пострадавших – его сотрудник, перспективный лейтенант шестого подразделения службы безопасности «Спенстех» Лукас Сабателли. Жена сделала ему подарок, отправила его с друзьями на барбекю в Вест-Поинт, где достаточно жарко, чтобы наслаждаться ледяными коктейлями, но недостаточно, чтобы словить тепловой удар. Всё начиналось вполне обыденно, покер, холодное пиво, пошлые шутки, затем разговоры о плюсах и минусах работы в корпорации, а потом Лукаса словно подменили. Он вскочил с раскладного стула, начал кричать что-то невнятное, пообещал отомстить всем, но так и не удосужился объяснить, за что. Один из его товарищей попросил Лукаса успокоиться, за что тут же получил складным ножом в глаз. Остальные набросились на лейтенанта, попытались его скрутить, но тщетно, он раскидал своих друзей в разные стороны, двоих серьёзно покалечил, одного до смерти забил биомеханическими руками. Подоспевшая полиция, как обычно, не церемонилась с правонарушителем, после предупреждения выпустила в Сабателли автоматную очередь.
Герберта Смита смущает то, что он не наблюдал явных симптомов КДС у своего бойца. Никакой потери интереса к плотским потребностям – к еде, сну или сексу, никакой отрешённости, наоборот, парень то и делал, что всем трубил, как переворачивается на животик его трёхмесячный сын. Ежемесячное обследование Лукас Сабателли прошло как ни в чём не бывало. Что же сподвигло его съехать с катушек и набросится на друзей?
Он листает на планшете досье за досье, выявляя общую зацепку.
Марша Трисколл, бухгалтер, забила насмерть свекровь, мужа и двух маленьких детей металлическим половником на семейном ужине. Нейтрализована.
Майкл Харт, курьер, отдавал очередному клиенту посылку, клиента нашли на собственном заднем дворе разорванным на части. Нейтрализован.
Эдриан Кэррингтон, адвокат, на заседании суда всадил в судью его же молоточек, несколько членов жюри присяжных выбросил из окна дома правосудия. Нейтрализован.
Бартоломью Фикс, администратор сайта в филиале «Спенстех» в Париже, вышел пообедать, устроил массовый расстрел туристов. Нейтрализован.
Тони Инглвуд, айтишник из филиала в Сакура-сити, катаной разрубил несколько прохожих на площади Фуридаму. Нейтрализован.
Чейз Донован, таксист, протаранил несколько человек, въехал в кафе неподалёку от Корпорат-Кросс. Нейтрализован.
Ещё более десятка случаев, все с жертвами, все с летальным исходом для лиц, страдающих КДС.
– Что с тобой случилось, Лукас? – спрашивает себе под нос Смит.
Срабатывает рация. Сигнал нечёткий, что кажется главе службе безопасности подозрительным.
– Босс… Босс… Приём, – сквозь шипение слышит Смит.
Он подхватывает рацию со стола, зажимает кнопку сбоку.
– Смит на связи. В чём дело?
– Ремингтон. Босс, – снова шипение. – Босс… Двадцать… этаж…
Шипение.
– Ремингтон, это Смит, повторите.
– Двадцать первый… Этаж… А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Шипение в рации постепенно заглушается криком Ремингтона. Смит подскакивает с рабочего места, выбегает в коридор, к лифту. Как назло, лифт едет несколько минут. Драгоценных минут. В кабине он прикладывает бейджик к сенсорной панели, нажимает на кнопку с номером двадцать один. Достаёт из кобуры «Спенс-Ти-Джи» последней модели, только месяц назад поставленной на вооружение службе безопасности. Инженеры-оружейники «Спенстех» на славу постарались с апгрейдом модели, разработанной «Норд». Лифт опускается плавно, весёлый мотив песенки из динамика не даёт Смиту сосредоточиться.
– Это Смит, всем доступным сотрудникам, приём, – говорит он в рацию. – Что происходит на двадцать первом, приём?
– Босс, это Лаки, приём. Мчим туда с ребятами. Приём. Там какая-то дичь, босс. Приём.
– Лаки, о чём ты?
– Камеры зафиксировали нападение уборщика. Похоже, это Мо.
– Нападение на уборщика? На Мо? Кто?
– Не на уборщика, а уборщика, босс. Приём.
– Шутишь? Да он наверняка Байдена застал. Приём.
– Разбираемся, босс. Приём. О, дьявол!
Лифт останавливается, двери открываются. Свет в коридоре двадцать первого этажа мигает, красные кляксы крови растекаются по регистрационной стойке в небольшом фойе. Смит медленно выходит, выставив пистолет перед собой, смотрит налево, затем направо. На полу он замечает кровавый след, ведущий в переговорную комнату.
– Какого чёрта тут происходит? – шепчет Герберт Смит. Жмёт на боковую кнопку рации. – Лаки, приём. Лаки? Что у вас?
Истошный вопль вырывается в коридор из переговорной. Люминесцентные лампы мигают, как стробоскоп с проблемами в такте. Смит делает несколько шагов вперёд, боковым зрением видит на полу руку за стойкой регистрации. Он не хочет поворачиваться, чтобы проверить. Надеется, что показалось, что, может быть, это кто-то уронил папку или что-то в этом роде, но нет. За стойкой регистрации на спине лежит неостывшее тело охранника, Смит всё время забывает, как его зовут. Звали. Живот охранника распорот чем-то острым, Смит видит его внутренности, вытекающую кровь.
Ещё один крик.
Старик Мо? Неужели? Как? Глава службы безопасности быстро осознаёт, как. При приступе КДС сила увеличивается в несколько раз, наравне с агрессией и кровожадностью.
До переговорной комнаты остаётся не больше пятнадцати футов, Смит слышит металлический звук, словно повар точит кухонные ножи друг о друга. Кто-то тихо стонет, стон переходит в плач. Он узнаёт голос, несмотря на сильное искажение, это точно Лаки. Смит прислоняется к стене возле широко открытых стеклянных дверей, ему нужно заглянуть внутрь, но не привлекать к себе внимания.
– Заходи, сынок, – голос Мо звучит скрипучим, неприятным, непривычным.
– Привет, Мо, что ты тут устроил, приятель?
– Я? Я ничего такого не сделал. Я голоден, Герби. Понимаешь, голоден. Ещё этот чёртов голос никак не заткнётся.
