– Я верю в тебя, Ленни, более того, ты моя последняя надежда, – Хопкинс протянул стакан Босковицу.
– Я не подведу вас, сэр, и я благодарен за возможность.
– Я знаю, знаю. Наши, они… Как бы тебе сказать? Не все имеют настолько свободные взгляды, как ты или я. Многие считают, что разделение после войны было ошибкой, мечтают вернуть отделившиеся территории, а работу в Ампир-сити принимают за ссылку, хотя я не понимаю почему. Мне всегда нравился ваш город. Что с того, что он находится на территории Альянса? Кому какое дело, пока в наши карманы рекой льются криптодоллары?
– Согласен, сэр, – Ленни пригубляет виски.
– Именно поэтому я хочу снизить долю влияния «Сатоши» в Ампир-сити. Старику осталось недолго, он наверняка передаст управление старшему сыну… Как его?
– Кэтсеро, сэр.
– Точно! Ему. Знаешь его?
– Пересекались в Сакура-сити пару раз на конференциях. Вежливый, разбирается в процессах, но он папаше в подмётки не годится.
– Именно. Сейчас доля прав «Спенстех» на систему социального мониторинга в равной пропорции принадлежит «Сатоши» и нам. Я хочу большую часть, Ленни. Я хочу поиметь кусок пожирнее и от Абду, и от всех других городов и стран, которые внедрят её следом. Я хочу иметь возможность накладывать вето на её использование, потому как…
– Потому как вы хотите держать за яйца администрацию Альянса.
– Чёрт, – улыбается Хопкинс. – Я знал, что не прогадал с тобой.
– Не прогадали, сэр. Но, как и в любой сложной сделке, в этой есть свои нюансы. Если Акихиро Сатоши уйдёт с поста, это сыграет нам на руку, возможно, мы сможем заинтересовать Кэтсеро чем-то другим в обмен на долю «Спенсрейт». Возможно, на территорию влияния в киберпространстве.
– Подумай, Ленни, просчитай всё и приди с решением. Проект был разработан тобой. Ты знаешь его как никто.
Хопкинс выпивает стакан виски залпом и громко ставит на стол.
– Тебе причитаются все бонусы президента филиала. Сегодня ты свободен, а завтра собирай рабочую группу и изучай вопрос. Джет доставит тебя обратно в Ампир-сити к вечеру. Ха! Можешь завтра опоздать на час!
– Спасибо, сэр, вы очень щедры.
Хопкинс не соврал, и к вечеру Босковиц уже прибывает на аэродром Ампир-сити. Как только шасси коснулись взлётно-посадочной полосы, Босковиц набирает Рона Майерса.
– Неожиданно, но приятно, Ленни. Хочешь сделать ставку на завтрашнюю гонку?
– Не совсем, Ронни, хочу тебя напоить как следует, а ещё Блейка, Стивенсона и любого человека, которого ты притащишь сегодня в «Тиффани».
– Ого, – улыбается Майерс, – а какой повод?
– Ты говоришь с новым президентом «М-Ти-Кей» в Ампир-сити.
– Ни хрена себе, Ленни! Моё почтение, господин президент.
– Через час. Алмазный зал «Тиффани». И готовься, завтра тебе может понадобиться новый имплант печени!
– Слушаюсь, господин президент!
Рон отключается, Ленни бросает взгляд на откатывающийся в ангар джет корпорации. Он думает, что если бы сейчас прыгнул в городской летательный аппарат, то добрался бы до «Тиффани» за пятнадцать минут.
Слишком долго он ждал повода отпраздновать что-либо в Алмазном зале «Тиффани», лучшем во всём заведении. Зал расположен на последнем этаже отельного комплекса в башне на Рихтер-авеню в деловом центре, идеальная локация, так как основные клиенты заведения – корпораты высшего звена, которым всегда есть что отметить в приятной компании работников «Тиффани». Сегодня Ленни Босковиц снял весь зал для себя и своих друзей.
Стены, пол и потолок Алмазного зала напоминают замок Снежной королевы, подсвеченной бледно-голубым неоном. С потолка периодически падает искусственный снег, дополняя этот образ, но при этом не вызывающий чувство чего-то инородного. Вокруг семи шестов изящно извиваются полураздетые танцовщики и танцовщицы с безразличными, но вызывающими глазами. Из встроенных колонок по залу разносится синтвейв, обработанный для эротических танцев. Три столика из четырёх пустуют, Ленни не хочет компании неизвестных людей. Он сидит на бледно-голубом диване в объятиях двух молоденьких девушек в эротичном нижнем белье, они ласкают под рубашкой его грудь, иногда шепчут на ухо пошлости. Рон Майерс слева, его обнимает высокая стройная брюнетка, соски на её груди закрывают блестящие наклейки в цвет стрингов. Майерс привёл с собой только одного, точнее одну. Лайла сидит справа от Босковица, держит за упругую ягодицу темнокожую танцовщицу одной рукой, а второй гонщица нежно водит по плоскому животу девушки. Блейк и Стивенсон, счастливые от предложения Ленни скоротать вечер, уже уединились в спальнях со своими спутницами и спутниками.
Босковиц чувствует, как расслабляется с каждой секундой всё больше. Он чувствует то самое состояние, когда ему уже хорошо, но он не мертвецки пьян и старается удержать это состояние как можно дольше. Майерс отвлекается от брюнетки и поднимает бокал с игристым.
– За нового вице-президента «М-Ти-Кей» в Ампир-сити. За Босковица, сукин ты сын!
Все поднимают бокалы, танцовщицы победно кричат, выпивая залпом шампанское.
– Ты красавчик, Ленни, я серьёзно, – перекрикивает музыку Майерс.
– Спасибо, брат. Я надеялся на должность, но до последнего не верил. Сам знаешь.
– Знаю.
– Тебя называть сегодня мистер президент? – игриво спрашивает одна из девушек.
– Только так, миледи.
– Может быть вам, мистер президент, нужна первая леди? – интересуется другая.
– Сегодня однозначно да!
По Алмазному залу раздаётся задорный смех. Включается следующая композиция, танцующие у шеста сменяют тех, кто сидит за столиком. Ленни уже знает, с кем проведёт ночь сегодня, она привлекла его внимание, как только они вошли в Алмазный зал. Небольшая грудь, круглые ягодицы, подтянутый живот и розовые волосы. Макияж девушки отражает голубые лучи неона. Она представилась ему Кэнди и сказала, что обожает властных мужчин.
– Он бы гордился тобой, Ленни, я уверен, – неожиданно говорит Рон.
– Кто? – Ленни делает вид, что не понимает, о ком речь, но прекрасно знает ответ Рона.
– Джеки.
– Ты правда так думаешь? – спрашивает Босковиц, поглаживая бедро Кэнди.
– Конечно! Иначе и быть не может. Я скучаю по нему, мужик, – Рон опускает голову. – Скучаю.
– Я тоже, Ронни. За Джека Спенсера. Лучшего из лучших.
– Лучшего из лучших, – подтверждает Майерс.
– Лучшего из лучших, – соглашается Лайла, а потом добавляет: – Хотя в гонках я его делала, как ребёнка.
Они смеются, выпивают до дна.
– Я думаю назвать один из будущих заездов в его честь, – продолжает Рон.
– Это отличная идея, – Босковиц отвлекается на секунду на ласки Кэнди, затем снова поворачивается к Майерсу. – Я проспонсирую. Может, ты сделаешь заезд ежегодным?
– Отличная идея, Ленни. Ты отличный человек.
Они выпивают ещё. Два официанта в такт музыки приносят ещё шесть бутылок игристого. Кэнди закидывает изящную ногу на Босковица, тонкие серебряные полосы её имплантов светятся голубым.
– Ты не хочешь уединиться, Ленни? В нашей спальне новые простыни из шёлка. Здесь становится прохладно. Я хочу, чтобы вы согрели меня, мистер президент.
– Как я могу отказать такой прекрасной даме? – улыбнулся Босковиц.
Они встают из-за стола, Кэнди, не отпуская его руки, ведёт Ленни в одну из спален. Рон Майерс провожает пару взглядом, затем смотрит на Лайлу, подмигивает ей и откидывается на спинку дивана, позволяя одной из танцовщиц сесть на него сверху.
В углах спальни приглушённо горит синеватый свет люминесцентных полос. Кэнди закрывает дверь, жестом приглашает Ленни сесть на кровать королевского размера. Музыка звучит чуть тише, девушка начинает медленно двигаться в такт, ласкать себя, возбуждать своего клиента. Босковиц смотрит на неё глазами, полными похоти, ему не терпится слиться с ней в едином порыве страсти, но в ушах неожиданно звучит фраза Рона Майерса.
– Ты отличный человек.
Сразу перед глазами появляется Джек. Его не должно быть в той комнате, но образ Спенсера не желает уходить из головы Ленни.
