Осколки вечности в Академии Судьбы - Княжина Елена

Он приложил палец к губам, останавливая рвущиеся из меня вопросы. Добившись тишины, переместил руку на затылок и потянул вниз, к своему рту.

– Но это будет потом. Поэтому – к троллям. Иди сюда, иди… Я не обижу, ягодка. Не сделаю ничего дурного, – пообещал он надрывно. – Я потом отпущу. И ты сможешь ненавидеть столько, сколько пожелаешь. А пока мне нужно к этому приготовиться. Вечность – очень долгая штука, куколка.

Глава 6. Память

«Не вспоминай! Прошу, ягодка, забудь, что тут было».

В окне серыми пиками возвышались горы. Незнакомые. Они выросли только что или всегда тут стояли? Может, мне просто некогда было выглянуть наружу?

Да и интерьер вокруг я узнавала с трудом… Пышная столовая чужого имения. Длинный стол, убранный на две персоны. Чистая скатерть, рубиновая жидкость на дне бокалов… Гостей не ждали, но сервиз был выбран дорогой, праздничный.

«Не вспоминай. Не смей. Ты сделаешь себе хуже».

Меня снова развернули лицом к окну, не давая оглядеться.

Горы. Высокая гряда с пиком посередине и обрамлением из серых холмов-миньонов. Не Румынские Дебри, где у клыкастого имеется пыльное логово. И не наследие Раскова, насаживающее на шпиль проходимку-луну…

Сиплый голос Эрика вбирался в ухо. На плечах лежали теплые руки, они прогревали ткань черной рубашки, пропахшей кровью и травами.

Странно. Я помнила себя в свадебной сорочке с самодельными лямками. Короткой и рваной настолько, что ветер Эстер-Хаза холодил бедра.

Я была в Эстер-Хазе? Наверное. А как оказалась здесь, у чужого окна?

«Забудь. Иначе еще сильнее меня возненавидишь…»

Шепот настойчиво вплетался в мысли. Отдаваясь хриплой мелодии, я прикрыла веки. Я буду послушной куколкой и все забуду.

В ушах загудело, мир вдруг закрутился. Замок сошел с ума, сорвался с цепи.

Я моргнула… и все стерлось. И шепот, и далекие горы в окне, и то рваное облако, что напоминало прыгающего хеккара. И было ли? Привиделось, почудилось.

Голос Эрика исчез из памяти, рассыпался пеной дней. Точно я себе все придумала. И крепкие руки, и дорогой сервиз на две персоны.

Макушку грело обезумевшее солнце. Лучи липли к черной рубашке, как магией примагниченные.

Явно мужская, одежда доходила мне до середины бедра, но я не мерзла. Когда снаружи успело так потеплеть?

Голые колени ласкал ветер, он приносил запахи леса, молодой травы, сочных побегов, хвои. И что-то хлопало рядом с ухом, насыщая природный аромат запахом сажи.

Я проморгалась и обнаружила себя на знакомом крыльце. Четыре статуи по бокам, парадный пафос старинного Петербурга… Академия князя Карповского.

К почтовому ящику, выставленному на уличные ступени, сыпались морфы. Не замечая меня, они скидывали в урну корреспонденцию и с гордыми хлопками удалялись.

Грохот стоял неописуемый. Сквозь дымовую завесу я пыталась сосредоточиться и понять… вспомнить… Как я оказалась в Санкт-Петербурге? Как сюда пришла? Не пешком же с самого Эстер-Хаза?

Я больно сжала виски и застонала. Ничего не помню!

Тепло петербургского утра было обманчивым. Солнце не успело прогреть камни, и босые пятки за три минуты окоченели.

– Заболеть рискуете, мисс, – прокряхтел линяющий почтовик и пыхнул сажей в лицо, удаляясь.

Рискую, верно. Ничего не соображая, я поднялась по ступеням и толкнула входную дверь. Раз я сюда зачем-то притопала, не стесняясь стыдного вида, значит, мне было нужно… Или я просто сошла с ума.

Парадное фойе в такую рань пустовало, что было на руку: меньше однокурсниц заметит неподобающий наряд. Пугаясь шорохов и щелчков за витражными окнами, я осторожно пробралась в целительское крыло. Отдышалась у лестницы, с тревогой вгляделась в портрет на стене…

Мне определенно нужна помощь. Хорошо, если просто целительская.

– Анна не спит с рассвета. Стучитесь, леди Честер, у вас пятки черные, – протянул кто-то сзади, и я испуганно взвыла. Прочесала волосы трясущейся рукой и медленно обернулась.

Всего лишь призрак.

Молодой с виду юноша, рассыпавший голубые кудри по плечам и старинной рубашке с кружевным жабо. Он отвесил поклон, поглядел встревоженно на мои колени и кивнул на дверь больничного отделения.

Я нервно обняла себя за плечи, прислонилась спиной к стене и мотнула головой: не могу. Не могу войти к княгине Карповской. На мне мужская рубашка, пахнущая кровью, и я не помню, как ее надевала…

А что помню? Какие-то смутные обрывки. Должна была случиться свадьба, Олив заплела меня, а Ландра подменила перед алтарным камнем.

В порядке ли девочки, успел ли Квитариус их забрать? И госпоже Браун наверняка досталось за помощь с побегом…

Помню, как закуталась в плащ, надела брошь и пошла в банковское подземелье за Эриком. Папа его пленил, когда вампир получал развод. Валенвайд хотел быть со мной. Это было важно, нужно обоим.

А потом мы с ним… в пещере… Так сладко, мучительно приятно. И Эрик с замиранием сердца назвал меня любимой.

– Идите, Честер! – распылялся призрак, размахивая руками в пышных прозрачных рукавах. – Шевелите ножками. Быстрее. Вас искали. Вас ждут!

Искали?

Ох, верно, меня нашли. Нас. И это было кошмарно.

Я всхлипнула и сползла по стенке вниз, обхватила голые колени и затряслась. Резко вспомнилась ламбикурья стая, что сбрасывает золотые монеты на румынские скалы. И отряд папиных ищеек. И сам отец… с пустыми глазами на балконе аптеки.

Это было сегодня или вчера? Кошмарная картина, припрятанная сознанием до лучших времен, всплыла в отрезвляющей, детальной точности. Эрик растерзал отца на оживленной улице Эстер-Хаза, на глазах у следователя Шо и визжащей толпы.

А потом? Что было после? Я целые сутки шла в Петербург, от шока утратив ясность мыслей?

Но зачем? Почему сюда?

Не добившись от меня внятной реакции, призрак прошмыгнул в палату сквозь стену. Лязгнул металл, перевернулся столик, с шумом сложилась ширма…

Дверь распахнулась, и ко мне, на ходу заматываясь в голубой халатик, выбежала Анна Николаевна. Княгиня торопливо стянула темные волосы в пучок, забыв несколько взлохмаченных прядей за ушами, и похлопала себя по щекам, отгоняя дрему.

– Вероника, девочка… Где вы были? Мы вас повсюду… – бормотала она, тараща на меня огромные черные глаза.

Ее взгляд горел тревогой и состраданием. В нем не было ни намека на осуждение, и я позволила себе раскиснуть.

– Папа… Мой папа… – захлебываясь горькой памятью, я тыкалась подбородком в колени. – И Эрик. Мой Эрик. Они… вчера… в Эстер-Хазе… Отец провоцировал, и господин Валенвайд его… совсем… Зачем они так со мной? Зачем?

Я обмякла всем телом и жалобно подняла брови. Ощущая себя истинно оранжерейным цветком, не знающим, не понимающим жизни за пределами красивой стеклянной клетки.

– Вчера? – Анна Николаевна сглотнула и обхватила мои щеки прохладными ладонями. Вгляделась внимательно в бледное лицо, в трясущуюся губу. – Мисс Честер, я должна провести маг-диагностику. Срочно. Поднимайтесь, прошу.

Игнорируя слабые попытки сопротивляться, упрямая княгиня затолкала меня в целительское отделение. Усадила на кушетку, застеленную свежей голубой простыней, и открыла окно, впуская в палату ароматы теплой весны.

– Мне нужно переодеться. И ополоснуться. Этот запах… – я поморщилась, водя носом от плеча до локтя.

– Всего лишь кровь, – отмахнулась целительница. – Нам нельзя терять ни минуты. Тот, кто с вами это сотворил…

– Что сотворил? Кто «тот»? – озадаченно пробормотала я, внезапно отыскав в нагрудном кармашке свой именной жезл.

Все-таки я не пешком к академии пришла. Пятки были хоть и черными, но не стертыми до крови. А в горле до сих пор стояла муть от стремительного телепорта. Ощутимо так подташнивало, точно я за одно утро переместилась раз пять, заметая следы.

От кого убегала? Зачем?

– Мы обе знаем, который «тот», Вероника, – вздохнула Анна Николаевна и неодобрительно передернула плечами. – Счет идет на мгновения. Я должна понять, что вам давали и какие заклятья применяли, пока их след окончательно не исчез. Тогда, быть может, смогу исправить… нанесенный вред…