Владыка Нового Мира 2 (СИ) - Злобин Максим

Пока все хватаются за возможности, Вадим Евграфович не делает ничего. Не потому, что не хочет, а… почему? Возможно, он из того типа людей, которым обязательно нужен компаньон? Возможно. Этим может объясняться то, что одно время он хотел связаться с Младшими. Да ему же скучно! Но в одного он эту скуку забороть не в состоянии, и тут появляюсь я…

В истории, где Мендель главный герой, я выступаю в роли грёбаного «зова приключений». Я волшебник, что стучится в нору и предвещает переломный момент первого акта.

— Плюс гоблинам кровь из носа нужно начать что-нибудь производить, — продолжил я набрасывать. — Ведь торговля есть лучшая точка соприкосновения для того, чтобы начать общаться с цивилизацией. Придумай что-нибудь, Вадим Евграфович, и воплоти. Флаг тебе в руки. Мне самому на это времени катастрофически не хватает, на части рвусь. Сам понимаешь, нужно налаживать связи в городе. Ещё и в Столицу в скором времени придётся ненадолго отскочить, чтобы… Вадим Евграфович? Вадим? Эй?

Последние мои слова Мендель явно пропустил мимо ушей. А его очки сейчас выступили в качестве метафорической собирающей линзы: сфокусировали внутренний свет интереса в луч, который меня чуть насквозь не прожёг.

— А газету? — спросил он. — Как ты думаешь, гоблины смогут выпускать газету?

— Э-э-э…

— Вадим!

В этот момент дверь без стука отворилась и на пороге появилась Лизонька Мендель. С момента нашей прошлой встречи она почти не изменилась, разве что не такая грязная теперь и не такая голая. В коротких флисовых шортиках и затасканной футболке не по размеру, девушка застыла на пороге и выпучила на меня глаза. И… пу-пу-пу. Два наблюдения сразу:

Первое — дома Елизавета Евграфовна белья не носит.

Второе — Елизавете Евграфовне, кажись, очень холодно.

— Это он? — спросила она у брата, уткнув в меня пальчиком.

— …

— Это он⁈ — отчаявшись, что Вадим ответит, Лиза вновь повернулась ко мне. — Вы… ты Харон?

— Ну… да.

— Уи-и-и-и!

В следующую же секунду на меня напали. Резко, подло, вероломно — мой нос сразу же попал в мощнейший зажим грудями, и выбраться из него теперь не было сил. Да и желания, если уж начистоту…

В конце нашего диалога с Евграфычем я должен был добавить что-то вроде: «если ты меня подставишь, то пеняй на себя, уъуъуъу». Это было бы логично, но… не вышло. Потому как общение с прекрасной половиной семьи Менделей совершенно выбило меня из колеи.

Ну я же живой, в конце-то концов, а тут такое! Столько внимания от молодой красивой девушки, которая к тому же…

Короче! Лиза в своём обычном состоянии, — не спящая и не под грибами Доди, — оказалась шебутным сгустком энергии и молодости. Звонким, радостным, искрящим. Щебетала без умолку, смеялась, узнавала кто я такой и что за дела у меня с её братом, а потом… пригласила на бал.

Девка явно что привыкла брать быка за рога, а Харона за весло — отказ явно что не принимался. Правда, что за бал выяснить мне так и не удалось, слишком уж спешно я покидал дом Менделей. Внимание Лизы было приятно, но всему своё время и место. Безо всяких прелюдий и предысторий, наброситься на неё прямо на глазах у брата и как давай…

Успеется, короче.

Напоследок я попросил Менделя зайти ко мне в «офис», чтобы обсудить детали «сотрудничества» и был таков.

— Как ты так быстро обернулся-то? — спросил Карякин и вгрызся в пиццу.

— Да я просто на ночёвку не остался, — ответил я, не акцентируя на этом внимание. — Пацаны, должно быть, уже завтра на вернутся, — и сам полез в коробку.

М-м-м-м… Красотища! Ассорти колбас, грибы, оливки, двойной сыр, пышное тесто и горелые такие, чёрные пузырики на корочках. А заказал я её не просто так. То есть не только потому, что вкусно и надо бы пообедать. Плюс ко всему, мне не терпелось проверить — работает ли до сих пор «Градский и КО». Редкий ресторан в Новом Саду держал своих курьеров, и до недавних пор мелочью вроде доставки пиццы занимался именно Антошка. Бедный наш бедный, жёваный Антошка. За всё время пребывания на болотах, я впервые увидел на лицах гоблинах брезгливость именно в тот момент, когда они волокли его покоцанную тушу в сторону трясины.

Так вот! Пока что облом — на доставке оказался знакомый парнишка из конторы Градского. Но ничего, ничего. Скоро всё посыплется. Дело нескольких дней, край — недели. И мы к этому времени будем готовы.

По ходу обеда, я выслушал от Карякина что произошло за время моего отсутствия и раздал ценные указания, — помимо прочего попросил их с Татьяной готовиться к очередному большому собеседованию; на сей раз на вакансию пешего курьера. Сгрузил очередную партию жабьих феромонов и впервые за долгое-долгое время пошёл домой.

Следующим пунктом в моё чек-листе был разговор с покойным графом Голубицким. Дело это не быстрое и очень деликатное, а потому хотелось побыть в тишине.

— Ваше Сиятельство? — на этот раз я явился ему в своём человеческом облике.

— Харламов?

Граф удивился настолько, насколько вообще можно удивляться чему-либо после смерти. Сейчас он сидел на той самой «смотровой площадке», которую я совсем недавно оборудовал. Моё появление, кстати, его нисколечко не смутило. Семён Андреевич взглянул на меня лишь мельком, а затем продолжил меланхолично пялиться в закат, свесив ноги в пропасть.

— Расшибиться нельзя, представляешь? — сказал он как бы между делом. — Несколько раз вниз прыгал, и очухивался на вершине. Чудно́. А ты тоже умер?

— Нет, Ваше Сиятельство, — ответил я и присел рядышком. — Я тут… присматриваю. Долгая история, если честно, и не ахти какая интересная.

— Ну да, ну да, — граф протянул растопыренную пятерню в сторону розового солнышка. — Красиво.

— Кхм-кхм. Ваше Сиятельство, а у вас есть предположения?

— Предположения насчёт чего?

— Насчёт того, кто вас убил.

Голубицкий взоржал.

— Да какие тут могут быть предположения? Садовников, с-с-с-сука.

— А за что?

— Отказал ему, — Семён Андреевич покачал головой. — Старый ублюдок совсем из ума выжил. Удумал национализацию, — последнее слово графа почему-то особенно позабавило. — Предложил мне, по сути, распилить город пополам. Отобрать у аристократов всё имущество в пользу города. Дескать, время такое.

— Почему отказались?

— А я дурак, по-твоему? Даже отбрасывая морально-этический аспект. Раз в светлую головушку нашего князя пришло такое, значит он хочет заполучить вообще всё. И если бы я ему помог, то рано или поздно он бы и до меня добрался. А так, — Семён Андреевич развёл руками. — Гвардия без моих людей такое провернуть не сможет. Мои люди идейные, а его на зарплате. Если восстание полыхнёт, первыми буйну головушку князя толпе вынесут.

Интер-р-р-ресно.

— Идею свою он забросил, — продолжил Голубицкий; явно заскучал в одиночестве. — А меня, видишь, убрал от греха подальше. Чтобы про его планы в народе не прознали.

— А ваш сын? — уточнил я. — Он в курсе?

— Нет.

— А вдруг князь не в курсе, что он не в курсе и решит закончить начатое?

— Обязательно решит.

— Так надо же предупредить Андрея!

Графа аж передёрнуло.

— Погоди… ты что, можешь с ним связаться?

— Ну да.

— Отсюда?

— Да.

— Так, а что же ты молчал, Харламов⁈ — Его Сиятельство потешно перекатился на спину, вскочил на ноги и принялся активно жестикулировать. — Сейф! В доме! В библиотеке под ковром, о нём никто не знает! Пароль «2304»! Там! Там письмо от Садовникова, в котором он предлагает мне все эти непотребства! Печати! Подписи! Всё там!

Вот оно как. Несчастье помогло. Кажется, теперь мы с семейством Голубицких обречены на сотрудничество. И есть у меня по этому поводу кое-какие мысли.

— Ваше Сиятельство, успокойтесь, — попросил я. — И скажите, что мне передать Андрею, чтобы он мне поверил?

Глава 5

Раздалась серия глухих взрывов и землю затрясло. Гигантские пузыри с ошмётками тины поднялись со дна болота на поверхность и булькнули, — слово «булькнули» умаляет этот громогласный влажный грохот, но другого я подобрать просто не могу. Что будет дальше я уже знал, и заранее приготовил зонт. Раскрыл его и стоически принял брызги.