Системный Творец III (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич

Для старого Орна жизнь в городе остановилась. Она свелась к одной точке — застывшей каменной Статуе на центральной площади. Он почти не двигался с места, укутавшись в поношенный плащ, его глаза, выцветшие от времени и горя, были прикованы к тому месту, где в последний раз видел Макса.

Город замер в тягучем, мучительном ожидании. Площадь была полна людей. Они приходили и уходили, но основная масса оставалась, словно боясь пропустить решающий миг. Орн не знал, что двигало ими — надежда освободиться от смертельного ритуала в случае успеха Макса или искренняя тревога за того дерзкого, упрямого и по-своему доброго мальчишку, который успел многим полюбиться. Для старика это сейчас не имело значения. Он ждал его. Внука. Если не по крови, то по зову души — той связи, что возникает между учителем и учеником, между одиноким стариком и одиноким парнем, нашедшими друг в друге опору.

Аглая приносила ему похлебку и теплый чай. Эдварн, мрачнее тучи, молча сидел рядом, разделяя немое бдение. Лина с матерью принесли старику дополнительное одеяло, ее большие глаза были красны от слез и бессонных ночей. Даже капитан Горст, отложив все дела, несколько раз подходил к Орну, клал тяжелую руку на его костлявое плечо и глухим голосом уговаривал пойти домой, поспать хоть пару часов в нормальной кровати.

Но старик лишь качал головой. Его воля, закаленная в горниле жизни, была тверже камня. Он ждал, надеялся, шептал молитвы всем богам, о которых когда-либо слышал, и тем, чьих имен не знал, умоляя вернуть мальчонку живым.

И он был не один в своем неподвижном бдении. Вальтер, новый родственник Макса, имперский системщик в строгой мантии, стоял чуть поодаль. Он не двигался все эти три дня, застыв словно вторая статуя на площади. Его бледное, аскетичное лицо было бесстрастно, но в глазах, устремленных на изваяние, читалась напряженная, почти физическая концентрация. Он тоже ждал.

И вот трехдневный срок, данный Максу, истек. Последние песчинки упали в часах судьбы.

Воздух на площади сгустился, наполнившись тихим, прерывистым плачем и шепотом отчаяния. Вальтер, наконец, пошевелился. Он сделал медленный, тяжелый шаг вперед. Его плечи, обычно такие прямые, слегка ссутулились. Имперец обвел взглядом замершую в ужасе толпу, и когда заговорил, его усиленный голос, всегда такой безжизненный, на сей раз был окрашен чем-то новым — несвойственной ему, но явственной горечью утраты.

— Срок вышел. — прозвучали его слова, падая на площадь подобно погребальному звону. — Инициация…

Он не успел договорить.

Статуя Топора ожила.

Но на сей раз происходило нечто грандиозное. Каменные зрачки вспыхнули не просто светом — они извергли сгустки сияющей золотой энергии. Голова не просто повернулась — могучий торс статуи с глухим скрежетом тысячелетнего камня двинулся с места. Каменные мышцы напряглись, и исполин, впервые за всю историю города, изменил свою позу. Он отклонился назад, подняв гигантский топор над головой, словно готовясь обрушить его на невидимого врага.

А затем из его каменной глотки вырвался рев. Не звук живого существа, а гул земных недр, раскат грома, торжествующий клич титана. Рев, кричащий о победе. Победе, доставшейся невероятной ценой, но одержанной вопреки всему.

Золотой свет хлынул от статуи, заливая площадь и ослепляя людей. Теплый и живительный, он смывал страх и отчаяние, наполняя сердца восторгом и благоговейным трепетом.

И в эпицентре этого сияния, у подножия статуи, материализовалась фигура.

В изодранной, залитой кровью и следами яда одежде. С топором на поясе, с телом, исчерченным свежими шрамами и синяками. Но стоящая прямо. Несгибаемая.

Это был Макс.

В тот же миг перед глазами Орна — да и перед глазами каждого человека на площади — возникло одно-единственное, сияющее неземным светом сообщение. Простое и всеобъемлющее.

ПЕРВЫЙ ИГРОК ЯВИЛСЯ В МИР ЭЙВЕЛЬ

И это же послание в единый миг увидели все жители мира Эйвель. Дровосеки в глухих чащах, солдаты на стенах далеких крепостей, купцы в шумных портах, аристократы в столичных дворцах. Во всех городах и поселениях многочисленные Статуи Топора, словно по единой команде, начали двигаться, меняя застывшие позы на новые, полные силы и мощи, и испуская в небо тот же победный рев, что эхом прокатился по всему миру, возвещая о начале новой эры.

Глава 5

Белизна. Абсолютная, всепоглощающая, без единой черточки, без звука, без чувства времени или пространства. Я существовал в ней как чистое сознание, лишенное измученной плоти, невыносимой боли и усталости. Странное и пугающее небытие, что одновременно стало блаженным забвением после пройденного ада.

И в этой сияющей пустоте, прямо перед моим мысленным взором, начали проявляться строки. Не резко, а плавно, словно проступая на чистом пергаменте. Золотые, сияющие символы системного шрифта, но на сей раз лишенные привычной безжалостности. Они горели торжествующе, почти ликующе.

Системное уведомление

Протокол Инициации завершен

Результат: превосходный

Анализ достижений…

…

Анализ завершен

Награды:

1. Класс: Системный Творец (уникальный).

Превосходит архетип «Творец». Позволяет не только создавать артефакты, но и формировать системные умения. Дает возможность получать прямой доступ к фундаментальным основам системы.

2. Титул: Первый игрок двух миров.

Статус: активирован.

Эффект: все системные взаимодействия получают бонус эффективности +25%. Все, кто следует за Первым Игроком, получают пассивный бонус к скорости развития и силе.

3. Арсенал первого игрока:

Наследие: ваше оружие, «простой топор», эволюционирует в соответствии с вашим классом. Доступны новые скрытые свойства.

Список был огромен. Он прокручивался, открывая все новые и новые строчки с наградами, умениями, разблокированными возможностями. Я не успевал все осознать. Это был не просто успех. Это была фундаментальная перезапись моего существа, места в этом мире.

И где-то в глубине этого сияющего хаоса наград я почувствовал теплое, знакомое присутствие. Мимио. Он был здесь, со мной, и его сущность, казалось, улыбалась, переплетаясь с моей, безмолвно разделяя триумф.

Белизна растворилась так же внезапно, как и появилась. Ослепляющий свет сменился серым небом, центральной площадью и… десятками замерших лиц. Я стоял на том же месте, у подножия статуи Топора. Пыльный, знакомый воздух, запах пота и страха — все вернулось. Но что-то было не так.

Я моргнул, пытаясь стряхнуть с себя остатки ликующего хаоса наград. Я был жив. Я справился. Я спас их. Так почему же вокруг царила оглушительная тишина?

Вместо взрыва ликования, слез радости и благодарных криков — гробовая тишина, тяжелая и звенящая, словно предгрозовое небо. Мужчины, женщины, дети, солдаты — все застыли, будто обращенные в камень. Их глаза, широко раскрытые от изумления и священного ужаса, были прикованы ко мне. Даже Вальтер, всегда бесстрастный и холодный, стоял не двигаясь. Его аскетичное лицо побледнело еще больше, тонкие губы были приоткрыты. В ледяных глазах имперца читалось нечто невозможное — полная потерянность.

И тогда я обернулся.

Статуя Топора… изменилась. Древний исполин, веками стоявший в одной позе, теперь был иным. Его мощный торс отклонен назад, каменные мускулы напряжены в победном рывке. Гигантский топор занесен над головой, готовый обрушиться на невидимого врага. Это была поза триумфатора, дышащая такой дикой, первобытной силой, что по спине пробежали мурашки. Статуя не просто «ожила» на мгновение — она изменила саму свою суть.

Первым очнулся Орн. Резким, порывистым движением он сбросил с плеч поношенный плащ и скомканное одеяло. Скрипнув старыми костями, он выпрямился в полный рост и пошел. Тяжелые, размеренные шаги гулко отдавались в звенящей тишине площади. Каждый стук сапог по землю был подобен удару молота по наковальне.