Времена Амирана (СИ) - Голубев Сергей Александрович

— Ну подожди, Шварци, — она отстранилась и положила ладонь на его горячие губы, почувствовав под пальцами колючую щеточку усов, — зажги свечи.

— Зачем нам свет, сердечко мое?

— Нет-нет, зажги! Тут давно никого не было. Тут могут быть мыши. Или какие-нибудь тараканы. Ну, я тебя прошу, зажги свечи, будь умницей.

Шварцебаппер снова застучал по кресалу, выбивая искры.

— Дорогой, ну к чему это? Что, у тебя спичек нет, или зажигалки? Надо быть современнее.

— Ну, вот еще, — проворчал король Арбокорский, продолжая свое занятие. — Ага, ну вот, а ты говоришь!..

Свечи, наконец были зажжены ко всеобщему удовольствию, в том числе и Куртифляса, уже успевшего устроиться по ту сторону стены и пока что вынужденного довольствоваться только звуком. Теперь, наконец, появилось и изображение.

— Что я, юнец сопливый, чтобы кидаться на каждую новомодную игрушку? — Продолжал по инерции ворчать Шварцебаппер. — Я как с детства привык, так и… А ты права, со светом будет лучше. Сейчас я зажгу еще. Все, что тут есть. Пусть будет светло. Я хочу видеть тебя, я хочу видеть твои глаза, я буду смотреть в них, когда ты будешь…

— Т-с-с!.. — Прервала его Сердеция. — Лучше помоги-ка мне тут, она повернулась спиной к любовнику, — ах, какие у тебя сильные руки, но, Шварци, я ведь не лошадь.

Тяжелое парадное платье сползало с нее как кожура, обнажая белый, сочный, сладкий плод.

— Как это удачно получилось, что ужин отложили. Надеюсь, с Ратомиром все в порядке.

— М-м-м… — страстно промычал в ответ Шварцебаппер, стягивая с себя и бросая на пол свой известный всему миру защитного цвета сюртук.

Он присел на кровать, на которой уже лежала в томной позе его возлюбленная, и она запустила пальцы в волосы на его затылке. Наконец, он расправился с последним ботфортом и целиком отдался тому, что в романах обычно называют пылкими лобзаниями и страстными объятиями.

Проделав необходимые в таких случаях манипуляции, и приведя друг друга в состояние максимальной боевой готовности, они, наконец, сошлись в том неудержимом, ритмичном танце, в котором танцорам не нужна музыка, не нужны зрители и они забывают обо всем на свете — о своих законных супругах, о времени, о том, что стены имеют глаза и уши, в конце-концов…

***

Внимательные глаза и чуткие уши были сегодня у стен в этой обители влюбленных.

— Черт побери! — Шептал Куртифляс, прищурясь и разглядывая клубок тел в неярком, колеблющемся свете свечей. — Да это же Шварци, я узнаю его знаменитые усы. А это… это же Сердеция! Вот так альянс! И что же мне теперь со всем этим делать?

Глава 2

Знаете ли вы, что такое точка бифуркации? А не знаете, так и не говорите!.. Лучше вспомните, как, бывало, пеняли себе: "ах, зачем!.. ну, зачем я выпил тогда эту рюмку?! Ах, если бы вернуть все назад, и не пить ее, проклятую!". Было такое? Ну, конечно, было. И вот этот самый момент, когда от вас только и зависит — выпить эти злополучные сто грамм, после которых — из-за которых, несомненно, все так и получилось, как получилось — вот этот самый момент и есть точка бифуркации.

Точка бифуркации это развилка. Помните, в сказках: "направо пойдешь — коня потеряешь…", только в жизни не бывает этих замечательных камней с сакраментальными надписями, этих дорожных указателей. И сворачиваем мы наугад — надо же куда-то идти, в конце-концов! И только потеряв коня, ум, честь, совесть, себя, наконец, понимаем, что свернули не туда. А уже — все! Уже поздно.

Вот это-то и есть точка бифуркации.

1

— А где же наши лошади? — Спросил Ратомир, растерянно оглядывая улицу возле входа в кабак.

Это была первая неожиданность, подстерегавшая их снаружи: лошадей не было. Второй неожиданностью было то, что не было вообще никого. Компания, которую они ожидали встретить у дверей в заведение, куда-то пропала.

— Вот же с-сукин сын! — Прошептал Геркуланий.

— Кто?

— Хозяин, сволочь… То-то он нас через кухню выпроваживал. Там они нас и ждут. И лошади у них.

— Ну, что? Пойдем? — Предложил Ратомир.

— Куда?

— Домой, во дворец.

— Как, пешком?! Позволить этой шпане ограбить нас, а потом спокойно уйти домой? Ну, уж нет!

Он помолчал, оглядываясь.

— Значит, они нас ждут где-то там, у черного хода. А мы появимся с другой стороны. Мы первыми нанесем удар! Пошли!

И он двинулся вперед. Движения его были легки, стремительны и в то же время спокойны. Ратомир шел следом, стараясь не думать о том, что их сейчас ожидает. Мысленно он поклялся лучше умереть, но не бросить своего нового друга.

Они прошли по скудно освещенному тротуару и свернули в темный провал подворотни.

Они брели в потемках, то и дело натыкаясь на какие-то ящики и ощущая разлитый в воздухе стойкий аромат гниющих отходов. Хмель испарился из головы Ратомира, так и не принеся ни радости, ни веселья. Теперь его колотила крупная нервная дрожь и он был рад тому, что в темноте это не заметно.

Геркуланий дошел до угла и остановился, подняв руку. Он осторожно заглянул за угол и тут же отдернул голову. Потом заглянул снова.

Ратомир на цыпочках и затаив дыхание подкрался к нему, стараясь не задеть какой-нибудь ящик или бутылку.

— Здесь они. — Шепнул Геркуланий.

Ратомир хотел выглянуть, чтобы увидеть самому, но Геркуланий остановил его.

— Подожди, их тут пятеро. У тебя есть с собой что-нибудь?

— Что?

— Ну, нож, пистолет?..

— Нет, ничего такого.

— Жаль. Я вот тоже… Даже без шпаги. Только кинжал.

Он приподнял полу своей зеленой бархатной куртки. Под ней оказались ножны.

— Вот он, родной. Я без него никуда. У нас так принято.

В руке у него холодно блеснула сталь.

— А лошади там? — Спросил Ратомир.

— Пока не вижу.

— Ну что? Будем нападать? — Нервная дрожь не утихала и требовала какой-то разрядки, каких-то действий: уж наступать, так наступать, убегать, так убегать — чего тянуть-то?

— Подожди, — отозвался Геркуланий, — не торопись. Их пятеро. Надо подумать.

Пятеро против одного — а Ратомир в драке, конечно, не в счет — это много. Это слишком много. Дворик, где они стоят освещен. Пока он добежит до них, они увидят его, они успеют собраться. Он сможет положить одного, ну — двух. Оставшиеся трое… Нет, это не мысль!

Надо их как-то растянуть, чтобы можно было разбираться с каждым поодиночке. Сколько они еще будут ждать? Потом кто-нибудь зайдет в кабак и узнает, что они ушли. Тогда они пойдут сюда. Хорошо, но они опять-таки пойдут всей толпой.

Так, а что, если…

— Вот что, — прошептал он, — давай-ка для начала соберем эти ящики, которые тут валяются.

— Зачем?

— Давай-давай, потом объясню. Только — тихо!

Ратомир приносил ящики, а Геркуланий ставил их один на другой. Так что скоро получился высокий, кривоватый, с тихим скрипом покачивающийся штабель.

Грохоту будет, если они сейчас упадут, — подумал Ратомир.

— Теперь так… Камень бы какой-нибудь, но где его сейчас найдешь, ладно… Поищи какую-нибудь бутылку. Тут их полно.

Решив не задавать больше вопросов, Ратомир сделал несколько осторожных шагов и действительно наткнулся на тихо звякнувшую под ногой бутылку.

— Есть…

— Ну, вот, а теперь слушай меня внимательно. На тебя вся надежда. Ты будешь главным игроком в нашей команде. Только не струсь!

2

В любом крупном городе есть районы со скверной репутацией. Это, конечно, не значит, что в других можно на ночь не запирать входную дверь, но все же там гораздо спокойнее. В какой-то мере это загадка, ведь в городах нет ни границ, ни таможен, и глухими заборами с колючей проволокой районы друг от друга не отделены. Преступники и бродяги, хулиганы и пьяницы могут беспрепятственно ходить где им вздумается и, казалось бы, если где и грабить, так это именно в благополучном, тихом квартале, населенном респектабельной публикой с тугими кошельками в карманах дорогих пиджаков. Но нет, грабители грабят пьяниц, успевших пропить последнюю рубашку, а хулиганы хулиганят там, где больше всего шансов самим нарваться на таких же хулиганов.