Аберфорт (СИ) - "TacetIrae"

Стоп. Почему вообще предсмертная, когда я вроде и не умирал вовсе.

Вдруг из моего неопределенного состояния меня выдернул голос. Хриплый, старый, уставший, но в нем была некая искра, что будто поддерживала в нем жизнь.

— Проснулся? — спросил старик. Его седые, словно пасмурное небо, волосы и борода ниспадали непослушной соломой, лицо, что словно череп скелета, обтянутый кожей вызвало четкое отталкивание. Его голубые глаза, столь глубокие, но столь пустые одновременно смотрели на меня оценивающе. Его тонкие, словно молодые ветки деревца, руки что-то вырисовывали в пространстве.

Я сглотнул неосознанно, по телу прошла дрожь.

— Кто вы? — сразу спросил я.

Этот старик был мне совершенно не знаком. Он вызывал противоречивые эмоции. Холод и жар. Страх и чувство безопасности. Близость и одновременно отдаленность. Все в нем так и кричало о несоответствии. Я приглушил это чувство. Внутри вдруг обнаружилась опустошенность от всех сил, магических и физических.

— Я? Всего-навсего старик, коему не безразлично. — С вежливой улыбкой ответил он, что выглядело немного пугающе.

Небезразлично? Что именно ему не безразлично? Хотя мне все равно… Пусть будет так, как он и сказал.

Нелепым взмахом руки старик превратил тумбочку в стул и уселся на кровати около меня.

Мы просидели в молчании несколько минут, и я, не удержавшись, вопросил,— Не хотели бы вы задать мне несколько вопросов?

— С чего бы это? — удивленно спросил он. — Если ты захочешь поделиться, то старик выслушает тебя и поможет словом мудрости, что успел собрать за долгие годы жизни.

Комната вновь окунулась в молчание, пока в голове медленно, словно в замедленной съемке, плавали мои мысли. Приняв решение, я решил заговорить.

— Да. Мне хотелось бы услышать пару наставлений. В последнее время я чувствую, что начинаю блуждать словно в лабиринте, из которого никак не могу найти выход.

Старик ободряюще улыбнулся и просто посмотрел мне в глаза.

Я собирал мысли в одну единую картину, а потом заговорил,— Я запутался. Повсюду меня окружают ожидания, что я, если честно, боюсь не оправдать. Боюсь разочаровать, кого именно — понять пока не могу. То ли себя самого, оказаться в ловушке собственных великих целей, оказавшись недостаточно умелым, недостаточно умным для их воплощения. То ли боюсь разочарования других, боюсь увидеть их спину, а не лицо, оказавшись меньшим, чем они от меня ожидали. Я разрываюсь от того, что вроде бы чем-то обязан, но не чувствую стремления к воплощению долга, что лег на мои плечи. Как… нет… Что мне делать?

Я взглянул старику в глаза, он встретил мой взгляд своим.

Старик выждал несколько секунд, словно позволяя словам отзвучать в пустоте комнаты. Его взгляд не отпускал, глубокий, но мягкий, как у того, кто знает слишком много, чтобы осуждать. Затем он заговорил спокойно, сдержанно, будто бы каждое слово было тщательно взвешено.

— В жизни бывают времена, когда все кажется тяжелым и непонятным. Когда наши действия и желания перестают иметь смысл. Люди вокруг начинают казаться лишь тенями, а сам ты — актером в пьесе, которую не ты написал. Это — знак. Знак, что тебе нужно остановиться.

Он наклонился чуть ближе, голос его стал тише, но более отчетливым.

— То, что ты испытываешь — это не пустота, а усталость твоей души. Ты строил свою жизнь на ожиданиях, возможно не своих. Ты двигался вперед, но не туда, куда звал тебя твой внутренний голос. А теперь ты стоишь перед выбором: продолжать двигаться по инерции или рискнуть и поискать свои собственные ответы.

Он замолчал, будто ожидая реакции, но не стал прерывать поток мыслей.

— Боязнь разочаровать… — продолжил он. — Это страх, который живет в каждом из нас. Но скажи мне, разве спина, что ты боишься увидеть, важнее, чем твоя собственная? Если ты следуешь пути ради других, то этот путь обрекает тебя на мучения. Только ты решаешь, кем быть, что делать и что чувствовать.

Он снова улыбнулся, мягко и почти по-семейному.

— Начни с одного вопроса: кто ты есть без всех этих целей, ожиданий и долгов? Не как инструмент, не как воин или жертва, студент или сын. Просто ты. Ответь на этот вопрос — и ты найдешь путь. Может быть, он не будет легким. Может, потребуется время. Но главное — найти тот голос, который ты уже давно не слышал.

— А если я скажу тебе, что твой поиск — это не просто твоя дорога? Что твое существование связано с чем-то гораздо большим, чем твои сомнения и страхи? — Его глаза блеснули, словно он знал что-то, чего не знал я. — Твое предназначение не в мести, не в крови и не в долге перед теми, кто остался позади. Нет. Ты можешь быть чем-то больше. Ты можешь стать ключом.

Он сделал паузу, будто проверяя, следил ли я за его словами, а затем продолжил, — Ты знаешь, что такое Тринадцать Колец? Знаешь, почему они важны? — Его голос стал резче, напряжение в словах нарастало. — Они — не просто синдикат или что-то еще. Это часть сети, паутины, которая держит не только тебя, но и весь мир. Они — лишь якорь, один из многих в мире.

— Представь себе колесо. — Старик медленно поднял руку и очертил круг в воздухе. — Большое, грандиозное. Его спицы соединяют центр с ободом, придавая форму, движение, цель. Если сломать одну спицу, колесо закружится неуверенно, но не остановится. Если же забрать все спицы, оно рухнет, превратится в бесполезный обломок.

Его глаза сузились, будто он смотрел не на меня, а сквозь меня, видя что-то, что было скрыто за завесой времени.

— Тринадцать Колец — это не враг, что стоит перед тобой с мечом, не громкий злодей с трибуны. Они — спицы. И то, что ты чувствуешь сейчас, эта пустота — это отголосок истины. Ты разрушал их, но за каждым упавшим оставалась тень. Кольцо исчезает, но колесо продолжает вращаться. До последней спицы, что продолжит вращать колесо.

Он сделал паузу, позволяя словам проникнуть глубже.

— Ты думаешь, что уничтожить их — это цель. Но, быть может, истина в другом? Быть может, их существование — не причина зла, а лишь его следствие? Если ты хочешь изменить что-то, нужно не ломать спицы, а понять, что удерживает их на месте. Кто или что крутит это колесо?

Старик наклонился ближе, его голос стал тихим, почти заговорщицким, — Но ведь колесо… Можно и повернуть. Его движение необязательно должно быть хаотичным. Иногда, чтобы сломать старую систему, нужно стать частью ее механизма. Использовать его, чтобы перекроить всё с нуля. Ты хочешь уничтожить их? Тогда подумай: зачем они были созданы? Может, их сила может стать твоей? Может, именно ты способен изменить движение колеса вместо того, чтобы разбивать его? А кто сказал, что после уничтожения одного колеса не появится другое, более крупное, более грозное?

Он замолчал, его взгляд стал выжидательным, но в нем было что-то странное: ожидание ответа, но не простого, а того, который подтвердит его скрытые намерения. Я вдруг почувствовал, что в этих словах было нечто большее, чем просто философия. За ними скрывалось решение… Или ловушка.

Мир вокруг меня тряхнуло, а стены и потолок начали трескаться, словно стекло, медленно разбиваясь на осколки. Кровать, стены, мягкая перина — все начало ломаться, словно сделано было из стекла. Одно оставалось целым — фигура старика, что стоял с пустым выражением лица. Он так и продолжал смотреть мне в глаза, не отрывая своего взгляда.

Вдруг его лицо озарила яркая улыбка и, пока мир вокруг меня медленно разрушался на миллионы осколков, он заговорил, — Подумай, поразмышляй, и приди к решению. Я буду ждать тебя в обетованном доме, где тебе и место. А до этого момента… Прощай… — Лукаво улыбнувшись, старик закончил.

Последнее, что я увидел перед тем, как тьма поглотила меня — это ухмылка старика, растворяющегося в свете. Его голос донёсся уже из ниоткуда,— Я буду ждать тебя… внучек.

В ослепительной вспышке старик исчез, а вместе с ним ушел и морок.

Глава 44

Вновь открыв глаза, я уставился в потолок. Очередной, но уже другой.