— Ультиматум.
Бэф думал полминуты. Перестал распутывать повязку и взял стакан:
— А вы?
— Стакан один. Чем быстрей вы освободите его, тем быстрей я смогу вскипятить
воду себе.
Мужчина принялся пить, а Лиса достала два сухаря.
— Возьмите к чаю, — протянула.
— Спасибо, сыт.
— Упрямитесь? — прищурилась недовольно. Насильно вложила в руку сухари, забрав
пустой стакан, и ушла к костру. Бэф покрутил в руке хлебные кубики и принялся их
грызть с самым несчастным видом.
— Представьте, что это форель. В конце концов, в этом мире все иллюзия. Но с
ней легче проглатывать несъедобное. Хотите еще чаю?
Бэф отрицательно качнул головой и, прислонившись затылком к стене, уставился на
девушку, изучающе щурясь. Вид у него был угрюмый и недовольный.
` Да и пусть', - подумала Алиса. У нее тоже настроение отвратительное. Самое
время сцепиться и поссориться, вымещая друг на друге усталость от `вчера' и
страх за `завтра', преодоленные трудности и мысли о тех, что еще предстоит
преодолеть, а дальше по списку — неудобство, холод, голод, боль. Вот только
нервозность графа будет понятна и простительна, а ее стервозность неуместна.
Должен же хоть один держать себя в руках? Естественно, этот человек — она.
Наиболее уравновешенная, привыкшая к трудностям и осознающая, что причин для
паники нет.
Вода в стакане вскипела в полной тишине. Лесс не спеша принялась пить кипяток,
грея руки о железо, придерживая стакан коленями. Смотрела на огонь, млея пусть
от небольшого, но тепла, душевного удовлетворения. Вода закончилась слишком
быстро. Лиса поставила новую порцию снега на огонь, и пока он таял, терла плечи,
сонно хлопая ресницами. Спать нельзя. Пока нельзя. Тело еще не согрелось и
клонит в сон не от тепла — от холода. Значит, заснуть равно умереть.
— Вы тоже? — раздался вкрадчивый голос.
— Что — тоже? — нахмурилась Алиса, стряхивая оцепенение. Воззрилась на
Бэфросиаста.
— Иллюзия.
— А-а. Нет. Я одно из ее осколков, — подкинула мох в огонь.
— Как вы оказались одна, в горах, Лесс? Помнится, вы неплохо отдыхали в
комфортабельном номере гостиницы.
— Как и вы. Все относительно.
— И жизнь?
— И жизнь.
— Ваша?
— Любая.
— Тогда что для вас незыблемо? Ради чего вы рискуете собой?
— В чем вы усмотрели риск? В этом? — обвела рукой убогость пристанища. —
Экстрим. Каждый получает адреналин тем способом, каким ему больше нравится.
— Хотите сказать, что вы по собственному почину двинули в горы на поиски
приключений? Поэтому вас будут ждать в условленном месте? — с насмешкой в
голосе спросил мужчина.
— Что вы хотите, граф? — вздохнула Лиса. — Чтоб я открыла вам великую
государственную тайну? Увы, без санкции свыше не могу. О моей профессии вы
осведомлены, голову вам при обвале не повредило, так что додумайте сами.
— В том-то и дело, что додумал. Мне кажется это дикостью. Особенно неприятно,
что вы тащите меня на себе, кормите, когда сами ничего не едите, поите чаем с
сахаром, а сами пьете пустую воду.
— Не люблю сладкое.
— Да? Я понял еще в гостинице, когда вы заказали пирожное.
— Для вас.
— Конечно.
— Вы раздражены.
— А казалось бы, повода нет, — бросил с сарказмом.
— Нет. Все правильно, нормально. Я знаю, что делаю. Меня учили выживать в любых
условиях, в пустыне, джунглях. А вас — нет.
— Вам нравится так жить?
— По другому пока не умею. Вот доведу вас, сдам врачам и буду учиться, — голос
Лесс звучал глухо от усталости. Но не это раздражало Бэф — спокойствие девушки,
окутанное печалью. Он явственно ощущал ее терпкий запах, с горчинкой
обреченности, и злился, не понимая, как можно соединять обреченность и
спокойствие?
— Вас ждут без меня, — заявил резким тоном.
— Ничего страшного. Места хватит.
— У стенки?
— О чем вы? — равнодушно посмотрела на него Алиса.
— О приказе, что вы не выполнили. Вас же за мной послали. И не с миссией
спасения.
— У вас горячка.
— Если бы. Не лгите, Лесс. Скажите мне лучше, вы сами выбрали профессию солдата
или кто-то помог?
— Что-то, — поджала губы Лиса.
— Да. Как всегда. Обстоятельства, выхода нет. Единственный — прыгнуть с моста.
— Отчего? Ни с какого моста я не прыгала.
— Еще предстоит.
— Вы оракул?
— Да, если хотите.
— Не хочу, перестаньте разговаривать со мной в таком тоне. Вам бы допросы вести.
— Значит, вы знаете, каким тоном ведут допросы, — тихо протянул мужчина.
— Перестаньте, Бэфросиаст, — поморщилась девушка. — У вас болит рука и грудь?
Поэтому раздражены? Хотите, поставлю укол. Ампулы еще есть.
— Благодарю, надобности нет.
— Тогда давайте устраиваться на ночлег. Если буран стихнет, придется идти без
остановок и очень быстро, чтоб успеть…
— Не получится. Вы очень устали, Лесс. Голодны. Я не настолько окреп, чтоб
помочь вам.
— Хотя бы не мешайте.
— Вы упрямы настолько, что мне трудно подобрать сравнение, — качнул головой
Бэф и принялся вновь развязывать путы. Лесс хмыкнула — и кто бы говорил про
упрямство. Да, пусть его. Все равно нужно снять повязку, посмотреть раны,
растереть графа спиртом. Иначе к утру опять напугает ее окостеневшей конечностью.
Девушка встала и пошла к Бэфросиасту, помогать. Сняв все тряпье, Лиса
внимательно оглядела повреждения и удовлетворенно улыбнулась. Отек спал, и
покореженная грудь не устрашала. Деформация стала не так заметна, как на руке. И
мышцы, вернувшиеся в нормальное состояние, привлекали взгляд.
— У вас явно сломана ключица, предплечье и запястье. Про ребра молчу, —
качнула головой, стряхивая наваждение. Достала фляжку со спиртом и, открутив
крышку, налила немного на грудь. Принялась растирать, очень ласково, осторожно,
