Путь тени - Суренова Юлиана

– Мати… – Киш даже попятился от нее, не узнавая. – Что вдруг с тобой случилось?

Это из-за Инны, да? Она тебе что-то сказала?

– Что она могла мне сказать? Она всего лишь простая караванщица.

– Конечно, та, с которой говорят небожители, может позволить себе не слушать смертных, но душа… Я знаю, что такое обида, какой она может быть тяжелой и жестокой…

– Да, все это так, но не сейчас. Все дело во мне. И только во мне. Я, наконец, поняла, что нельзя до бесконечности стоять на месте. Если собираешься жить дальше, нужно идти вперед. И… И Гареш прав. Да будет на все воля госпожи Айи.

Пойдем. А то я уже начинаю думать, что дело не во мне, а в тебе. Боишься, что они возьмут да и объявят о нашей помолвке прямо сегодня? Ты как там, еще не передумал? – она пыталась пошутить – довольно неуклюже, но, все же, это возымело свое действие.

Киш смущенно улыбнувшись, покраснел, словно горизонт на заре, кашлянул, прочищая горло. А затем, приняв ее игру, подмигнул.

– Не передумал, – его движения стали свободнее, Мати даже показалось, что он вздохнул с облегчением. Действительно, шутка всегда была его стихией, в которой он чувствовал себя солнечным лучом на снегу, – впрочем, ты не радуйся, у меня еще остается время. Вот возьму в последний миг и передумаю. Убегу в снега…

– Ну уж нет! – она схватила его за руку. – Я тебя не отпущу!

– Не станешь же ты меня тащить силом! Фу! Все скажут, что это ты берешь меня в свою повозку, а не я тебя!

– А тебе не все равно, что говорят другие?

– Как тебе сказать… – тот сделал вид, что глубоко задумался. – Это очень серьезный вопрос. Подобное можно счесть за оскорбление. Не хотелось бы начинать свою взрослую жизнь с драки… Впрочем, все ведь так просто решается, – он сделал шаг к девушке, перехватил ее руку: – Вот и все. Теперь я поведу тебя, а не ты меня. Как и должно быть.

– А мне что теперь, упираться что есть силы?

– Было бы неплохо. А то ведь люди могут усомниться в твоей скромности. Я же приму сомнения за оскорбление и…

– И бросишься на обидчиков хорошо если с кулаками, а то и с мечом.

– Меч – это, конечно, замечательно. Кулаки – тоже неплохо. Но у меня есть куда более грозное оружие.

– Что? Копье?

– Язык. У тебя еще не было возможности убедиться в этом, но можешь не сомневаться – он острее самого хорошо наточенного разделочного ножа.

– Да, смертельное оружие, – хмыкнула Мати. – После его применения за остальным рука уже сама потянется.

– Ну, тут уж как сложится. Всякое бывает. Всякое может случиться…

– Мне все понятно. Так… Что же мы с этим будем поделать?

– "Будем поделать" – ну ты и сказанула!

– Я еще не так умею.

– Не знал, не знал.

– Это дело поправимое… – она с головой ушла в начатую ей игру и очень быстро успокоилась. В конце концов, что может быть легче, когда видишь в жизни только игру? – Так, где там моя коса? Конечно, по такому случаю ее нужно было бы переплести. И ленту подобрать получше, побогаче, да кто ж знал…

– Хочешь, чтобы я тащил тебя за волосы? – его бровь чуть приподнялась.

– А что, будет очень поучительно. И никаких сомнений, кто в нашей повозке будет хозяином, а кто – скромной спутницей.

– И, стало быть, для драки не будет причины. Что верно то верно. Вот только что скажут на это боги?

– А что боги? Разве не Они дали смертным обряд помолвки?

– Но тянуть за косу, словно какую-то рабыню, дочь одной из небожительниц… Это как-то… слишком.

– Ну, – поразительно, но в этот раз она была готова даже из этого сделать шутку.

– Даже если я и дочь богини, то непризнанная. Никто ведь не присылал ко мне вестников, которые бы объявили мне, а заодно и всему свету: Мати, ты – вот такая и сякая.

– И все же…

– Хорошо, можно обойтись и так… Тем более, что мы уже пришли.

– Как пришли? – притворно удивился Киш. – Уже?

– Все, хватит, – она пихнула его локтем в бок. – Перед испытанием не принято смеяться.

– Ну да, смех может призвать демонов, которые, видя, как нам весело, захотят все испортить. И некоторые люди тоже решат не отставать и поспешат внести свою монету… И совсем не золотую, как это могло бы показаться.

– Это точно!

Миновав повозку внешнего круга, Мати и Киш вошли в сердце шатра, устроенное на подобие торговой площади города, только, разумеется, без прилавков и вороха товара на них.

– А вот, наконец, и они! – успокоенный их приходом, хозяин каравана потирал руки, словно торговец в предвкушении выгодной сделки. – Надеюсь, – продолжал он, с настороженной внимательностью поглядывая на Мати, – вы знаете, по какой причине нынче караван собрался на круг и почему вы здесь? – Гареш встал рядом с девушкой, готовый, в случае чего, поддержать ее, или, что вернее – удержать, будучи уверен, что она попробует сбежать, узнав, в чем дело.

Однако ничего не произошло. Она восприняла известие даже слишком спокойно. И караванщик надеялся – не потому, что все еще верила в чудо.

– Да, мы знаем, – между тем кивнула Мати, отвечая на его вопрос.

– Вот и отлично! – улыбнувшись, проговорил он. – Все это несколько необычно, ведь и ты, и Киш еще не достигли совершеннолетия… Прежде чем начинать, я хотел бы все вам объяснить. Чтобы вы не сомневались, не беспокоились по поводу причин происходящего, не допускали даже мысли о том, что это неправильно или, тем более, незаконно. В общем, успокоить.

– А мы и не беспокоимся! – поглядывая на подругу, проговорил Киш, однако не то чтобы его голос звучал очень уверенно. В конце он вообще дрогнул, выдавая неуверенность. Да и как можно быть в чем-то уверенным, когда явь стала настолько невероятна, что скорее походила на сон, чем на реальность?

– Позволь мне все-таки продолжать, – старик строго глянул на юношу, чье волнительное напряжение он понимал, однако при этом отнюдь не одобрял той сумасбродной дерзости, которая позволяла прерывать хозяина каравана да еще и в столь ответственный момент. Тем более что произносимое говорилось не столько для Киша, сколько для Мати, от которой, в отличие от рожденного в своем караване, он ждал не столько послушания, сколько понимания. – Так вот. Закон, единый в этом вопросе и для города, и для каравана, говорит, что обряд может быть проведен до срока, если на то будет воля богов. В том, что сейчас как раз такой случай, не усомнится никто в караване, не просто остановленном в снегах самой госпожой Айей, но удерживаемом на месте, словно в ожидании чего-то очень важного. Мы, – он развел руками, показывая, что имел в виду не только себя и своих помощников, но всех свободных караванщиков, – считаем, что речь идет о вас двоих. Почему о вас.

Ведь испытания ждут и другие. Потому что боги выбирают для своего участия только самые важные из важнейших событий. А для вас в этот единственный день должны соединиться несколько обрядов. Для Киша два, для тебя, Мати, три – удочерение, помолвка и испытание. Ты согласна с таким нашим выводом? – он и сам не удивился своему вопросу. Ведь не собирался ни о чем спрашивать, да и было как-то уже поздно для вопросов. И вот… Словно кто-то его за язык потянул. Не то демон, не то дух-помощник.

– Вы меня спрашиваете? – подняла на караванщика несколько озадаченный взгляд девушка. – Я ведь еще не прошла испытание и, значит, не имею права голоса, – напомнила она.

– И, все же. Как ты думаешь, мы правы, предполагая…

– Старый, ты что?! – нахмурившись, нервно зашептала ему на ухо Лари. – Что ты творишь! -но было уже поздно останавливаться. Подумав несколько мгновений, Мати проговорила, отвечая на вопрос хозяина каравана.

– Раз госпожа Айя остановила караван, значит, этому есть причина. Что-то должно произойти. Если вы считаете, что пришло время обрядам – что же…

– А ты сама как считаешь? Госпожа Айя ничего не говорила тебе? Не присылала Своих слуг, чтобы они донесли до тебя весть? Если не наяву, то, может быть, во сне?

– Я уже несколько ночей не вижу снов. Словно все они закончились, или их развеяли ветра.