Чернокнижник из детдома (СИ) - Богдашов Сергей Александрович

Впрочем, сейчас это не важно, а вот от пространственного вместилища я бы не отказался. А чего не хватает? Всего-то небольшого обломка Сердца…

Тамару я нашёл. Вид у неё был невесёлый, но моему приходу она обрадовалась. Говорить о каких-то сложностях не стала, а когда я ей вручил конфеты, как-то испуганно зыркнула по сторонам.

— Пойдём, — развернул я её в сторону их спальни, — Покажешь, как устроилась.

— Там же девочки…

— Тогда зайди первой и предупреди, что я следом иду, — чуть ли не силой затолкал я её в двери, а затем выждал с полминуты и постучав, сам зашёл.

— Сюда нельзя! — натянув одеяло до плеч, сообщила мне одна из девочек.

— Пф-ф… Было бы на что смотреть, — обломал я её, — Показывай, где твоя койка, — тряхнул я за плечо замершую на входе Томку.

— Вот, — ткнула она пальцем в первую от входа.

— Врёшь! Тебе же должны были всё новое выдать, а тут что? — глянул я на потёртое одеяло и бельё, которое жить устало.

Она лишь воровато глянула в угол, и ничего не ответила.

Намёк я понял, и прошёлся по проходу меж койками.

— Так вот же твоё место, — увидел я свеженькое одеяло и новенькое постельное бельё.

— Я тут сплю, — угрюмо буркнула мне в ответ крепкая девица с мальчишеской стрижкой.

— Ты сначала иди прокакайся, прежде, чем со мной спорить, — щёлкнул я пальцами, а там и пары секунд не прошло, как она подорвалась с места, звучно пукнув на выходе из спальни.

Как ни в чём не бывало, я открыл её тумбочку, увидев стопку новеньких полотенец, выбросил их на кровать, а саму тумбочку подхватил рукой под ящик и перенёс к кровати у выхода. С Тамариной тумбочкой исполнил то же самое, разве что полотенец у неё не оказалось. Видимо, старшачка их все экспроприировала под свои нужды. Эх, маловато я ей назначил… За два часа может не успеть перевоспитаться.

— Со всеми претензиями посылай всех в Ад или ко мне, что собственно одно и то же, — объявил я на всю комнату, завершая акт смены спального места, — А сейчас пошли, до нашей Катюши меня проводишь.

К счастью, у мелкой всё было в ажуре. Дедовщина (бабовщина?) младшую группу не коснулась. Конфетам Катенька искренне порадовалась, а одним из леденцов тут же поделилась со своей новой подружкой.

— Котёнок, если тебя кто будет обижать, то ты сразу ко мне беги, не жди продолжения, — на всякий случай довольно громко посоветовал я своей мелкой знакомой, и наверняка был услышан не только ей одной.

Наверняка среди их групп есть и другие достойные девчата, но вот в спецприёмнике я только этим двоим пообещал, что буду помогать. Слово надо держать, иначе оно обесценится.

От Катюши я вернулся к своим с ощущениям, что карманы уже вот-вот уже не лопнут от награбленного… в смысле, от законно приобретённого имущества и шоколадок. Но мысль о пространственном кармане стала навязчивой идеей. Без него я как без рук. Хуже.

В спальне парни как раз водружали на три табурета широкую, но видавшую виды дверь, снятую, судя по всему, с какого-то заброшенного подсобного помещения. Получалось… колоритно.

— Вот, смотри, стол! — с гордостью доложил Григорий. — Прочно, не шатается.

— Замечательно, — одобрил я, с трудом представляя, как на этой щербатой поверхности можно будет разложить что-то мелкое. — А банка? Стаканы?

Миша молча ткнул пальцем в эмалированную кастрюлю с отбитой ручкой и шесть одинаковых железных армейских кружек. Без претензий, но функционально.

— Идеально, — соврал я. — Теперь ждём Санька с чаем.

Санёк, как выяснилось, ждать себя не заставил. Он влетел в комнату с сияющими глазами и полным полиэтиленовым пакетом.

— Всё! — торжественно провозгласил он, вываливая на наш новый «стол» его содержимое. — Кипятильник, фабричный! Чай индийский, не та бурда, что в столовой варят. Печенье «Юбилейное». Много! Кексы! Сахар! И халва! — Он посмотрел на меня с вызовом, явно ожидая похвалы за свою хозяйственную смекалку.

Я взял в руки кипятильник. Чёрный пластиковый корпус, шнур питания. Выглядел прилично.

— Молодец, Санчес, — похвалил я искренне. — С деньгами как? Хватило?

— А я не воровал! — тут же заявил он, насупившись. — Я… договорился.

У меня внутри что-то екнуло. «Договорился» в таких местах обычно означало что-то не очень законное. Особенно, если про такое девочки заявляют.

— И каким же образом? — как можно спокойнее поинтересовался я.

— Ну, подошёл к одному дядьке в магазине, который грузчик… Предложил ему. Он мне всё это собрал, а я ему… ну… помог кое-что незаметно вынести.

Вот чёрт. Кража. Пусть и не моя, но по моему поручению. Я вздохнул. Читать нотации сейчас было бесполезно. Для Санька это была нормальная модель поведения — решить вопрос через «договорённость».

— Ладно, — смирился я. Нет, ну не с ходу же мне их перевоспитывать. — Главное, чтобы к нам с проверкой не пришли. А теперь давай, организуй процесс. Воду где брать?

— В туалете есть раковина с холодной, — подсказал Гришка.

Через пять минут наша импровизированная коммуна ожила. В банке зашипел кипятильник, а там по комнате поплыл душистый, совсем не казённый аромат чая. Мы расселись вокруг двери-стола на табуретах и койках, в руках у каждого по железной кружке с тёмным, горячим напитком. Молча отломили по куску халвы. Она была свежей, рассыпчатой.

— Ну, вот, — сказал я, поднимая свою кружку. — Теперь мы сидим по-человечески. За знакомство.

— За знакомство, — хором, не очень уверенно, но уже без прежней напряжённости, отозвались парни.

И в этот момент, с первым глотком обжигающего чая и сладким привкусом халвы на языке, я его почувствовал. Едва уловимое, знакомое до боли колебание пространства. Словно слабый, почти исчерпанный импульс. Но его было достаточно.

Я чуть не поперхнулся. Мои пальцы сами сжали кружку так, что костяшки побелели. Это было оно. Осколок. Где-то очень близко. Небольшой, потухший, едва тлеющий обломок Сердца Пробоя.

Мои расчёты оказались верны. Этот мир тоже был поражён Пробоями, и их следы здесь были. Значит, у меня есть шанс.

— Что с тобой? — спросил Санька, заметив моё выражение лица.

— Ничего, — выдавил я, заставляя себя расслабиться и сделать ещё один глоток. — Просто чай… очень вовремя.

Я сидел с каменным лицом, ведя светскую беседу о том, какого чёрта в столовой дают кашу без масла, а всем своим существом уже выискивал, сканировал пространство вокруг, пытаясь запеленговать источник. Он был рядом. Очень близко. Прямо в этой комнате. Рукой подать…

Мой взгляд скользнул по голым стенам, по койкам, по лицам соседей. И остановился на Грише. На цыганёнке. Точнее, на грязном засаленном шнурке на его шее, на котором висел какой-то небольшой, тёмный мешочек.

Сердце заколотилось в груди. Вот он. Основа моего пространственного хранилища. Прямо здесь, в паре метров от меня.

Оставалось только понять, как убедить цыганёнка добровольно расстаться с его, судя по всему, талисманом. Или найти другой способ его заполучить.

Из тех средств, которые представляют для него ценность у меня есть его финка и деньги. С них и начну.

— Гриша, а что у тебя за амулет? — ткнул я пальцем в его мешочек.

— А-а-а… Это брат когда-то подарил. Говорил, от магии защищает, — дёрнулся было парень, но ответив, призадумался, — А ты знаешь, он ведь не защищает. Я твою магию на себе не хуже остальных прочувствовал. Как только не обгадился тогда.

— Ты смотрел, что там внутри?

— Какой-то камушек зеленоватый. Весь невзрачный из себя. А что?

— Он мне нужен. Или такой же. Где их берут?

— На китайском рынке несколько барыг всякой фигнёй из Пробоев банчат. Я у них похожие видел. Но нам туда, на рынок, нельзя. Там нынче Кривой с его бандой заправляют. Из первого приюта. Поймают, так отрихтуют, мама не горюй. Короче, конфликт у нас, но их больше.

— Про Кривого потом расскажешь, интересно. А пока скажи мне — тебе этот камушек действительно нужен?