Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
Ветер трепал белоснежную хламиду пророка, широкие браслеты на могучих руках блестели, а от запястья до локтя бронзовые наручники были с особыми наклепками, как понял Томас, для защиты от чужих мечей и сабель.
Обогнали стаю уток с такой скоростью, что Томас едва успел заметить, мелькнул косяк журавлей, те поднимаются выше уток, а когда Томас осмелился осторожно посмотреть через борт, кровь застыла от сладкого ужаса. Немыслимо далеко синеют вены рек, деревьев не разглядеть, леса – мелкая трава, даже горы не выше кротовых куч, да и те уменьшаются так быстро, что вот-вот исчезнут…
Он только краем уха слышал, как сэр калика горько спрашивал, перекрывая шум встречного ветра:
– Но как же ты мог?.. Даже от имени своего отказался!.. Тебе не стыдно? Ты же бог войны, а не какой-нибудь коровий пастух… Тот даже имя почти не изменил! Как пас, так и теперь пасет. Только и того, что вместо Велеса теперь отзывается и на Власия… А ты? Бог воинской чести, славы!
Ветер свистел в ушах, Томас едва расслышал раздраженный голос Ильи-пророка:
– Не бог войны, ты мне чужого не присобачивай!.. Я был богом воинских дружин, а это, как говорят в Великой Перми, две большие разницы. Воинские дружины служат тому, кто платит. Мы работали по найму. Воевали честно, блюли верность до конца срока, за который получали плату.
– Понятно, – ответил Олег горько, – теперь нанимать некому?.. А другие хозяева предложили другую работу?
– Не скаль зубы. Был выбор: взять эту работу или умереть. Да, многие боги предпочли смерть. Конечно, умереть так сразу не могли, все-таки боги, но их низвергли в демонов, чертей, бесов… Сила за ними еще какая-то осталась, но ее уже объявили нечистой. Нечистой силой, а то и просто нечистью. Ну, как и мы когда-то, когда свергали культ Даны, как всегда делается, когда новые боги низвергают старых. Да, я взял эту работу. Но я и был наемником! Чего ты хочешь? Я даже колесницу свою не сменил!.. Стаи ангелов разлетаются, как вспугнутые воробьи, когда я проношусь по небу, сотрясая его грохотом. Когда мечу громы и молнии, мир все так же сотрясает от ужаса, а мой хохот слышен во всех землях!
– Но это уже христианство, – сказал Олег печально.
Перун отмахнулся:
– А что христианство? Все то же! Только идолов не из дерева режут, а рисуют на досках. Да в жертву несут не ленточки на дерево, а деньги бросают в копилки, ладан жгут, свечи палят… Чем свеча дороже, тем жертва богаче.
Томасу показалось, что отшельник чересчур уж напирает на Илью-пророка, а тот вроде бы даже оправдывается, и поспешил прийти ему на помощь:
– Но бог-то один?
Перун засмеялся:
– Ну да! Ты не видел икон? Стало еще больше. Одному то подай, другому – то… Сам Верховный непонятно чем и занимается… ну, как наш Род, что только сидел на дереве да дремал. Только нашего можно было хоть издали увидеть, а этого никто и никогда… Изображать тоже нельзя, он без образа… Без образный! Безобразный, короче говоря. Миром, как и встарь, правят боги дела. Велес, ныне святой Власий, пасет и оберегает скот, Ярило, он же Юрило, Юрий, Георгий – все так же на коне, рубит и живет яро, бдит и защищает… Говорят, намедни опять дракона заколол. Я смотрел: мелкий такой, худой, вроде большой ящерицы. Больной, видать. Или отощал с голодухи. Я и то бы такого подкормил, а потом шугнул от двора, чтобы кур не крал.
Томас смотрел на грозного святого раскрыв рот. Олег перехватил изумленный взгляд рыцаря.
– Его твой пращур Англ знавал как Тора… или Доннара, уже не помню. Добрейшей души был человек этот Англ, мухи не обидел! Но людей резал десятками. Все этому вот в жертву. Это не дохлые свечи и не ладан, который теперь воскуряют в виде жертвы! Вишь, глаза засверкали? Вспомнил вкус свежей кровушки. Да и не до мух тогда было…
Илья-пророк не оглядывался, держал вожжи крепко, но Томасу почудилось, что пророк в самом деле облизнулся. Томас передернулся:
– Да чтоб святое дело Христа приняло на службу гнусного язычника? Да еще бога, ныне сиречь демона?
– Не кипятись, – сказал Олег хладнокровно. – Что толку с пусть честного, но никчемного? Таких пруд пруди, любое дело завалят. Побеждают те, кто умеет переманить лучших. А он, похоже, сумел…
Илья-пророк буркнул, не поворачивая головы:
– Это еще как сказать…
– А что?
– От чего любая крепость гибнет?
Олег пожал плечами, Томас робко предположил:
– От предательства?
Илья-пророк покосился на него недобрым глазом, острым и тяжелым:
– А ты не так уж глуп… Рыцарь, говоришь? Ах да, королем назвали… Любое предательство начинается со сладких слов, лживого языка. У нового бога кто, как ты думаешь, первый?
Олег снова смолчал, а Томас, осмелев чуть, предположил:
– Ты, наверное?
Илья-пророк хохотнул:
– Если бы! Но я чужак, он больше своим доверяет. Первым стал Николай, прозванный… как ты думаешь… как?
– Святой, – предположил Томас. – Праведный, Чистейший, Непорочный…
Перун рыкнул с гневным отвращением:
– Угодник! Николай Угодник.
Томас брезгливо передернулся. Угодничество отвратительно всегда, а угодничество перед богом – втройне.
– И Господь его терпит?
– Терпит, – сказал Перун ядовито. – Этот лакей потому и пролез в первые, что умеет лизнуть где надо. А народ-то каков! Уже поговаривают – я сам слышал! – что когда бог умрет, то именно этот лакей займет его место… Совсем гордость потеряли… или уже истребили, если подлейшее угодничество стало добродетелью!
Томас пробормотал смущенно:
– Говорят же: нужны не праведники, нужны угодники. Но я надеюсь, что святая церковь найдет в себе силы побороть скверну.
Кони неслись как звери, снежно-белые гривы трепало встречным ветром. Колесницу несло ровно, без рывков, только совсем редко потряхивало на невидимых ямах.
Голубое небо медленно темнело, стало синим, потом добавился странный лиловый цвет, словно перед грозой. Томас с изумлением и страхом увидел, как робко блеснула слабая звездочка. Но потом разгорелась ярче, а вслед высыпали еще и еще, в то время как небо темнело все больше, стало зловеще фиолетовым.
За спиной зашипело, а когда Томас быстро обернулся, слева от колесницы быстро удалялся вниз огненный шар. Глаза сморгнули, ослепленные блеском, за это время шар уменьшился до крохотной точки и пропал.
