Ведьма Алика. Психотерапия для мертвеца - Власова Александра

– Пойду погуляю!

– Что? Конечно, Танюша, только недолго.

Кажется, мама так сильно взволнована, что совершенно не слушает. Отпросись я полететь на Луну – она бы и туда отпустила.

Стоит мне появиться на детской площадке – игры стихают и ребята расходятся. Даже маленький дух Взлетун не рад меня видеть. Он не понимает, что происходит, но чувствует: когда я прихожу, веселье заканчивается. Поэтому озорник обиженно дуется.

Одной кататься совсем не радостно, но выбора нет – в избе, где мамочка с папочкой думают, куда бы сбежать, находиться еще тяжелее.

Поэтому я продолжаю уныло раскачиваться – скрип старых качелей хоть немного заглушает плач Галины. Внезапно замечаю: я на площадке не одна. Возле старого вяза стоит пожилая женщина. Ее кожа потрескалась, будто кора древнего дерева, во взгляде застыла печаль.

Когда старуха набирается смелости подойти ближе, я уже знаю, кто она:

– Вы мама тети Гали?

Женщина вздрагивает. Прийти сюда ей было нелегко. Мама тети Гали боится меня, как почти каждый житель села. Почему? Ведь я так же, как друзья-духи, – никогда не нападу первой.

– Да, дочка, – воркует собеседница. – Правду говорят – не обычная ты девочка. Ничего от тебя не утаишь.

Жду продолжения. Она здесь явно не для того, чтобы восхищаться моим талантом.

– С самого начала Галя была непростым ребенком. У меня три дочери, но намаялась только с ней. Галька за словом в карман не лезла – самому председателю совхоза однажды такое высказала, – старуха смешно таращит глаза. – Добрые люди говорят, ты обладаешь даром волшебным, – ее речь замедляется. Мать Галины начинает подбирать слова осторожнее, чтобы ненароком меня не обидеть. Она хочет действовать по-другому. – Скажи, деточка, можешь ли ты ее хворь победить?

Несколько минут я раскачиваюсь, любуясь на розовый закат. Раздумываю.

Да, пожалуй, я могла бы помочь. Нужно только уточнить одну деталь:

– А тетя Галя не будет говорить про мамочку гадости?

– Не будет, внученька, – горячо обещает старуха. – Моя Галя – неплохой человек. Только беда: язык у нее мелет, ум за ним не поспевает. Танечка, ты же хорошая девочка. Помоги нам, родная.

Я ни за что и пальцем бы не пошевелила, если бы она запугивала или угрожала.

Но старуха просит – голос пожилой женщины подрагивает от беспокойства, а на глаза наворачиваются слезы. Мама так же волнуется обо мне.

Я сдаюсь.

Лично против старушки я ничего не имею.

Ночью, дождавшись пока родители уснут, утаскиваю куколку к себе.

Весь день я играю с ней как с живой – баюкаю, утешаю, счищаю добрыми словами всю черноту.

Наутро тете Гале становится легче.

Пусть нога все еще не срослась – перелом так просто не вылечить, зато сильный жар отступил. Днем она даже самостоятельно – пусть и при помощи костылей – доковыляла до магазина.

Старуха сдержала свое обещание – больше ни тетя Галя, ни кто-либо другой не говорит о моей мамочке дурно. Женщина оповестила подружек: Танечка – чудесная девочка, поцелованная самой Богородицей.

– Танюшка исцелила ужасную заразу, с которой не справился даже наш фельдшер, – рассказывает она каждому встречному по пути в магазин.

Большая часть односельчан поверили доброй бабушке. Несмотря на торжество коммунизма, во многих домах остались иконы и магические обереги. И, конечно, простым людям по-прежнему хочется верить в чудеса.

Но остались те, которые не впечатлились старушечьими байками. В их числе дядя Егор, муж тети Гали, что видел куколку своими глазами.

Вначале они с приятелями собирались друг у друга, все шептались и пили горькую воду. Затем дядя Егор и два его друга подкараулили «маленькую дрянь» во время прогулки после уроков.

Я даже не успела испугаться и закричать – удар по голове оказался чересчур неожиданным. Очнулась в лесу, связанная по рукам и ногам. Они сказали – это наказание за порчу, которую бесовское отродье навело на Галину.

Мои похитители куражились и кричали, что главная зараза деревни – мелкая дьяволица и настало время выкорчевать ее с корнем.

Но я слышала мысли каждого. Эти рослые, сильные мужчины боялись меня до дрожи. Даже дядя Егор в ужасе с тех пор, как обнаружил куклу в печи. Страх пожрал все, что когда-то делало их людьми.

Из-за трусости мужчины даже не смогли довести дело до конца – все спорили, кто прикончит ведьму, в итоге бросили связанную «колдунью» в тайге.

Что может девочка, оставшись наедине со смертью?

Многое. Например, закрыть глаза и призвать тех, кто все время обитал рядом. Духов. Они выходят ко мне в обличьях лесных животных – воинственных рысей, пугливых лисиц, разъяренных волков, вечно голодных медведей.

Звери не терзают друг друга и, кажется, вообще не обращают внимания на недавних врагов, лишь смотрят мне в глаза. Их взгляды слишком осмысленны для животных. Лесные обитатели ждут команды.

Меня не обманешь, я вижу, как сквозь их шкуры проступают полупрозрачные очертания существ, что временно захватили тела зверей.

Моя маленькая армия! Здесь есть и мирные, но взбесившиеся из-за поступков людей духи – навки и берегини. Но также присутствуют твари, что пришли, чтобы всласть насладиться человеческими страданиями: в одном из волков притаилось одноглазое лихо; тело дикого кабана занял озлобленный бес.

А в крупном медведе восседает сам Хозяин Леса. Леший свиреп, но справедлив. Он выводит из чащи заплутавших путников, но готов растерзать нелюдей, что обрекли ребенка на смерть.

Прикрываю глаза вновь и вижу: в нашей избе мама не находит себе места от страха – плачет и плачет. Они с отцом искали меня везде. Звонили в милицию, обошли всех соседей.

Те отводили глаза и делали вид, что не знают, куда пропала Танюша. Гадкие люди снова заставили маму рыдать! Ярость переполняет меня изнутри – такая же, как в момент, когда я лепила из глины тетю Галину. Только в этот раз гнев многократно сильнее.

«Это вам за мамочку!» – думаю я. И хищные звери начинают наступление на деревню.

Они не оставят в живых тех, кто знал о готовящейся расправе. О «казни ведьмы» в курсе не только друзья дяди Егора. Еще плотник Паша и пара мужиков, что работали с отцом на лесопилке. И сама тетя Галя – да, она знала.

Люди поступили дурно, они снова заставили мамочку рыдать, а значит – заслуживают самую ужасную участь.

Я сливаюсь с необузданной силой леса, управляю дикими зверями.

Упиваюсь яростью, которую раньше скрывала. Когда волки врываются в деревню и один из них набрасывается на дядю Егора, я ощущаю лишь темное торжество.

И просыпаюсь от собственного крика.

Первые несколько секунд я даже не могу понять, где нахожусь. Затем оглядываюсь и вспоминаю: я отрывалась в ночном клубе и уехала оттуда вместе с Андреем. Вот же он, сонно щурится рядом. Светлые волосы растрепались, но даже сейчас Дрюня похож на героя-любовника, сошедшего с экрана.

«Духи. Некоторых из них я уже точно видела. Пусть в ином обличье – в виде преданных собак, – но их сущность от этого не поменялась.

Стоп. Какие духи? Это всего лишь сон, пусть и очень реалистичный. Ты живешь не в деревне. Ты – не девочка Таня, и то, что вы так похожи, еще ничего не зна…»

Я смотрю на собственные руки и еле сдерживаюсь, чтобы не закричать вновь. Они измазаны в чем-то липком и красном.

Кажется, это кровь.

– Лика, что случилось? Ты ранена? – Дрюня не на шутку встревожен – его лоб нахмурен, в бирюзовых глазах плещется беспокойство.

– Да, кровь на руках.

Через секунду волнение во взгляде Андрея сменяется облегчением.

– Это всего лишь вишневый ликер, – выдыхает парень, и на губах красавца расцветает улыбка, – Ну ты даешь! Сама же оставила бокал на каретке кровати и задела его во сне. Осторожнее, не вставай! – предупреждает Дрюня. – На полу осколки!

Он начинает суетиться: заботливо собирает разбитый бокал, вытирает лужу, пылесосит. Только после уборки парень разрешает мне спуститься с кровати.