Одержимый - Бардуго Ли

– Услышь меня, Алекс, – второго шанса больше не будет.

Она услышала и осознала. Доуз лишится работы, Алекс потеряет стипендию. И все будет кончено.

– Я понимаю.

– Дай мне слово, что случившееся больше не повторится, мы все вернемся к привычной жизни, и ты, как заведено, продолжишь вечером по четвергам контролировать ритуалы. Знаю, ты не прошла должную подготовку, но у тебя есть Доуз и… находчивости тебе не занимать. Если что-то нужно, Мишель Аламеддин будет на связи и…

– Мы справимся. Вместе с Доуз.

– И больше никаких проблем, Алекс. Я не стану тебя прикрывать.

– Больше никаких проблем, – пообещала Алекс. – Поверьте мне.

Большая ложь далась ей так же легко, как и маленькая.

7

Алекс зря надеялась, что, выпроводив Ансельма, они с Доуз тут же смогут рвануть в «Черный вяз». Сам-то Майкл уехал, но соединил их со своим помощником, который поочередно обзванивал выпускников «Свитка и ключа» и руководителей «Леты», так что Алекс и Доуз приходилось вновь и вновь объяснять, что же произошло, и покаянно перед всеми извиняться.

– Это вредно для здоровья, – пробормотала Алекс, отключая звук. – Чем дольше я изображаю искренность, тем сильнее желание что-то сломать.

– Только не вздумай сказать это вслух, – пробурчала Доуз и с силой ткнула пальцем в кнопку – будто насаживала креветку на шампур. – Госпожа министр, я бы хотела обсудить причиненный сегодня ущерб…

Когда они покончили с бесконечной цепью извинений и в конце концов направились к старому «Мерседесу», припаркованному позади Il Bastone, уже минула полночь. Отчего-то Алекс ощущала странную неловкость; она сомневалась, что сейчас было разумно ехать в «Черный вяз» на машине Дарлингтона. Порой ее охватывало чувство, что он, перекинув сумку через плечо, непременно будет ждать их там, в конце длинной подъездной аллеи, потом скользнет на заднее сиденье, и они помчатся, все вперед и вперед, пока не заглохнет мотор или у автомобиля не вырастут крылья.

Доуз и в лучшие времена не слишком уверенно водила машину, сегодня же и вовсе боялась жать на газ – словно «Мерседес» мог загореться, если она разгонится свыше сорока миль в час.

В конце концов они все же добрались до каменных колонн, отмечавших вход в «Черный вяз».

Среди деревьев, еще покрытых по-летнему густой листвой, Алекс и Доуз не сразу разглядели дом и неприятно удивились, когда из темноты навстречу им выплыли кирпичные стены и фронтоны. В кухне горел свет – они сами поставили его на таймер.

– Смотри, – вдруг выдохнула Доуз.

Но Алекс и сама уже заметила. После того, как Сэндоу намеренно загубил ритуал по возвращению Дарлингтона домой, окна второго этажа заколотили досками. Сейчас сквозь щели между неплотно подогнанными планками пробивался слабый мерцающий янтарный свет.

Доуз, что есть силы вцепившаяся в руль – так, что побелели костяшки пальцев, – припарковала машину возле гаража.

– Возможно, это ничего не значит, – пробормотала она.

– Наверняка не значит, – подтвердила Алекс, с удовлетворением отметив, что голос прозвучал ровно. – Перестань душить руль и пошли.

Они вылезли из машины и, не сговариваясь, осторожно прикрыли за собой дверцы, подсознательно страшась потревожить нечто, возможно, ожидающее наверху. Разлившая в воздухе ночная прохлада явно намекала, что лето подошло к концу, уступая дорогу осени. Исчезли светлячки, стихли музыкальные напевы, обычно звучащие до поздней ночи, шумные посиделки на верандах плавно перетекли в дом.

Когда Алекс отперла кухонную дверь, из-за шкафов выскочил Космо и, жалобно мяукая, пронесся мимо них во двор, заставив Доуз отпрянуть в сторону.

– Господи, кошак! – выдохнула Алекс; казалось, бешено бьющееся сердце вполне может выскочить из грудной клетки.

Доуз крепко прижала к себе сумку, словно некий талисман.

– Ты видела его мех?

Казалось, кто-то до черноты подпалил белую шерсть Космо на одном боку. Кот все время попадал в неприятности, обзаводился новым шрамом или приходил домой весь в колючках, сжимая в челюстях несчастную убитую мышь. Алекс отчаянно хотелось придумать какое-нибудь оправдание его внешнему виду, но она не смогла выдавить ни слова.

Перед выходом из Il Bastone они заскочили в оружейную «Леты», где пополнили запасы соли и прихватили серебряные цепи, казавшиеся сейчас глупыми, бесполезными детскими игрушками, предметами из бабушкиных сказок.

Доуз застыла возле кухонной двери, словно бы за ней в самом деле скрывались врата в ад.

– Может, позвоним Мишель или…

– Ансельму? Ты в самом деле хочешь ему рассказать? А вдруг мы и впрямь вызвали какого-то монстра?

– Монстры не ведут себя так тихо.

– Может, это гигантская змея.

– Зачем ты это сказала?

– Да нет тут никакой змеи, – проговорила Алекс. – Может, здесь вообще ничего не случилось. Или… к примеру, проводку замкнуло.

– Я не чувствую запаха дыма.

Так откуда взялся тот мерцающий свет?

Не имеет значения. Окажись на их месте Дарлингтон, он не стал бы колебаться и нерешительно застывать на пороге. Возможно, подготовился бы лучше, но в конце концов поступил бы как истинный рыцарь и поднялся по лестнице. Защищай своих. Плати по долгам.

– Я пойду наверх, Доуз. Хочешь, оставайся здесь, я не обижусь, – искренне предложила Алекс.

Но Доуз все же пошла за ней следом.

Из ярко освещенной кухни они нырнули в темноту коридора. Приходя сюда, чтобы покормить Космо или забрать почту, Алекс никогда не заходила в другие комнаты «Черного вяза». Они казались слишком тихими и неподвижными, как разгромленная кем-то церковь.

– Алекс… – прошептала Доуз, замирая у подножия парадной лестницы.

– Я заметила.

Запах серы. Не такой удушливый, как в храмовом зале «Свитка и ключа», но легко и безошибочно узнаваемый.

Алекс ощутила, как по спине потекла струйка холодного пота.

Они могли бы сейчас уйти, получше подготовиться и поискать помощи, связаться с Мишель Аламеддин и рассказать, как попытались предпринять новый шаг и в результате сотворили глупость. Но Алекс чувствовала, что не может повернуть назад. Она стала пушечным ядром, снарядом, вылетевшим из ствола в тот миг, как Доуз сообщила ей, что в доме не все гладко. Ты намерена открыть дверь, которой вечно предназначено оставаться закрытой. Теперь оставалось лишь идти вперед.

На верхней площадке лестницы они вновь остановились. Из-под закрытой двери бального зала сочился тот самый золотистый свет, мерцая в темноте коридора. Рядом шумно задышала Доуз – вдох через нос, выдох через рот, – явно пытаясь успокоиться. Подойдя к двери, Алекс попыталась ее открыть и тут же с шипением отдернула ладонь. Дверная ручка оказалась горячей на ощупь.

– Что мы наделали? – дрожащим шепотом спросила Доуз.

Обернув руку футболкой, Алекс все же ухватилась за ручку, распахнула дверь. И тут же ощутила обрушившийся изнутри жар, как из открытой духовки. Воздух наполнял сладковатый запах, вовсе не похожий на серный; скорее он наводил на мысли о горящем дереве.

Комната изрядно запылилась, вдоль стен громоздились штанги и тренажеры, заколоченные окна по-прежнему уныло взирали на происходящее. На полу все еще виднелся нарисованный мелом круг, созданный для проводимого в новолуние ритуала Сэндоу. Его даже не потрудились стереть – никому не хотелось возвращаться в бальный зал, вспоминать нависшее над ними чудовище, крики об убийстве и злополучный финал неудачного действа.

Как оказалось, такая трусость сыграла им только на руку. Начерченный на полу круг теперь напоминал золотистую светящуюся стену, внутри которой, скрестив ноги, сидел Дэниел Тэйбор Арлингтон Пятый. Голый, как младенец в ванне, с блестящими витыми рогами, словно пронизанными золотыми нитями. Его шею обхватывал широкий золотой ошейник, украшенный гранатово-нефритовым орнаментом.

– О-о, – выдохнула Доуз, взгляд ее заметался по комнате, ни на чем не задерживаясь. В конце концов она уставилась куда-то в дальний угол, старательно отводя глаза от возбужденного члена Дарлингтона, походящего на огромную светящуюся палочку.