Топить в огне бушующем печали. Том 2 - Priest

Никто не знал, когда был создан этот компас, чрезвычайно чувствительный ко всем проявлениям аномальной энергии и по точности превосходивший даже современную аппаратуру. Он легко проникал сквозь заслоны «особенных», принадлежавших к линии психических сил. Господин Нянь унаследовал его от предков, и, как говорили, история его насчитывала несколько тысяч лет. Кто бы мог подумать, что компас вот так прикажет долго жить. Он нахмурился и зажег сигарету, вспомнив напугавшую его черную тень.

Господин Нянь считал себя человеком, достаточно повидавшим на своем веку, однако он впервые столкнулся с чем-то настолько жутким. Рассмотреть лицо своего противника он не сумел, но даже сейчас при одной мысли о том глубоком голосе мороз пробирал его до костей.

Если бы не та молния, противник, пожалуй, голыми руками разорвал бы построение «Врат межпространственного перемещения».

Да кто он такой? Неизвестный мастер, приглашенный в Бюро из народа? Или же… существо иного порядка?

Сумерки сгустились, солнце скрылось за горизонтом. Ночь опустилась на мир, который уже три тысячи лет как звался миром людей.

Когда поезд, следовавший из Дунчуаня в Шучжун, остановился на станции Чиюань, было три часа ночи. В вагоне царила полная тишина: было самое тихое время суток, когда одни пассажиры, лежа вповалку, видят десятый сон, а другие, страдая от бессонницы, глядят из окон вагонов на мерцающие огоньки. Никто ни с кем не переговаривался, и казалось, что поезд везет коллекцию разношерстных кукол.

С долгим гудком состав подъехал к станции, свет буферных огней пробил густой туман. Сонная проводница крикнула, потирая глаза:

– Поезд прибыл на станцию Чиюань, остановка две минуты…

Мимо нее к выходу из вагона прошел длинноволосый мужчина.

– Благодарю.

– А, не стоит благодарности, – невнятно откликнулась проводница, зевая, и вдруг на полуслове рот ее широко открылся, она вздрогнула всем телом и проснулась. У этого пассажира не было при себе никакого багажа, больше того – он вышел из вагона-ресторана.

Но ведь… вагон-ресторан уже закрыт, она только что проверяла – там никого не было!

Проводница вытаращила глаза, словно увидев призрака, и стремительно повернулась к платформе. Туман все сгущался, и луна, и звезды исчезли, тускло горели фонари на станции. Редкие пассажиры – кто-то садился, кто-то сходил с поезда – еле передвигали усталые ноги. Но где же этот странный длинноволосый мужчина?

Шэн Линъюань счел, что поезд, мчащийся по земле, гораздо лучше летающей по небу «железной птицы». Путешествие оказалось не только весьма приятным, но и быстрым: за ночь он добрался прямо до ущелья Чиюань.

Дао И, дух оружия на дне ущелья Чиюань, больше не нуждался во сне и скорее сам напоминал кошмарное сновидение. Каждую ночь обходил других духов оружия, затем шел к алтарю и садился рядом. У алтаря, стоявшего на возвышенности, открывался прекрасный вид на ущелье в озарении первых лучей солнца.

Говорят, когда люди дряхлеют до такой степени, что душа в теле едва держится, они проживают день только чтобы поесть три раза. Съев завтрак, старики считают часы до обеда, после обеда ложатся подремать, чтобы скоротать время, кое-как засыпают, потом кое-как просыпаются, обнаруживают, что все-таки еще не умерли, и тогда присоединяются к ритуалу живых – ужину. Когда заканчивается и ужин, важных дел больше не остается, и к пыльной собольей шубе жизни пришивается еще один собачий хвост-день.

Дни Дао И текли еще однообразнее, чем у стариков. В пище он не нуждался, и все его время заполняли только закаты и рассветы. Каждый восход становился для него крохотной лотереей: если погода была ясная, он радостно «вознаграждал» себя тем, что доставал из реки красивый камень и клал его в горку камней в саду около усыпальницы. Десяти с небольшим лет оказывалось достаточно, чтобы сад весь заполнился камнями, и тогда он выбрасывал их обратно в реку, а потом, следуя собственным правилам, заново подбирал камень, и все начиналось с начала, повторяясь так раз за разом.

Но сегодня, как раз когда он не сводил глаз с востока в ожидании рассвета, ущелье Чиюань вдруг еле заметно вздрогнуло, словно откликаясь на чье-то присутствие. Дао И сперва подумал, что вернулся Сюань Цзи, и приятно удивился. На лице его прорезалась трещина рта и скривилась в уродливой улыбке.

– Хранитель пламени…

Но в следующее мгновение его улыбка застыла – нет, это не Хранитель пламени.

Ущелье затряслось – и чем дальше, тем ощутимее, его заволакивали тени и густой туман. Встревоженные духи оружия наперебой повыскакивали из укромных уголков и сгрудились вместе темной толпой.

Печать Чиюань загудела, потревоженная пришельцем. Бессчетные огненные письмена взметнулись в воздух с горных круч, с поверхности земли. Казалось, все ущелье объято пламенем.

И следом кто-то открыл магический барьер, окружавший Чиюань снаружи. Из сосудов духов оружия вырвались хриплые крики, а Дао И с ужасом обнаружил, что пятая стела подле алтаря треснула!

Недолго думая, Дао И развернулся и прыжком бросился на алтарь – в центре него находился магический круг, через который можно было послать сон Хранителю пламени. Но вдруг Дао И замер: едва магический круг начал активироваться, как густой туман затопил его и окружил Дао И. Тот поспешно отпрянул, наткнувшись, как назло, прямо на чью-то бледную руку, которая высунулась из тумана и схватила его за шею.

– Хм?.. – Пришелец ощупал тощее горло Дао И. – Что еще за старый хлам… Дух меча?

Дао И задрожал. Меч, служивший ему сосудом, сам собой вылетел из подземной усыпальницы, но приблизиться не посмел.

Из тумана показался тот, кто держал Дао И за шею. Волосы у него были чернее черного, лицо – совершенно белое, но не глянцевитой белизной фарфора или дорогого нефрита сорта «бараний жир», а зловещей морозной белизной инея и снега. Глаза казались глубокими, словно бездна.

Дао И чувствовал, что должен знать этого человека, – иначе почему от одного лишь его присутствия у него ноги подкашиваются от страха?

Но время не пощадило его память – слишком многое стерлось, и пока что отдельные фрагменты его воспоминаний не желали складываться в цельный образ.

Тем, кто среди ночи вторгся в ущелье Чиюань, был не кто иной, как Шэн Линъюань. И первым, что встретило его в ущелье, была ржавая рухлядь. Он сам не знал, плакать ему или смеяться: другие заводят кошек или собак, а маленький демон Хранитель пламени, должно быть, слишком скучал один и вместо домашних зверюшек завел старых, рассыпающихся духов оружия – и где только таких нашел? Странные у него все же наклонности!

– Не шевелись, – Шэн Линъюань поманил меч Дао И, черная дымка тут же окутала клинок и притянула поврежденное лезвие к Шэн Линъюаню. Тот рассеянно скользнул взглядом по металлу, сплошь изъеденному ржавчиной. – Клинок поврежден, – заметил Шэн Линъюань, – а значит, дух его должен испытывать неимоверные страдания. Раз оказался в таком состоянии, почему не хочешь обрести покой?

Все духи оружия в Чиюани оказались по ту сторону барьера, окружающего алтарь. Те из них, кто почти полностью утратил сознание, вели себя даже отчаяннее остальных и снова и снова пытались пробиться внутрь. Дао И сопротивлялся изо всех сил, мучительно пытаясь разомкнуть хватку на своей шее.

Голос Шэн Линъюаня звучал нежно, как шепот возлюбленного:

– Я могу помочь тебе, это ни капельки не больно. Что скажешь?

На лице Дао И, оставшемся практически без кожи, проступили вены, а окутанный черной дымкой меч беспрестанно дрожал. И вдруг он с лязгом вырвался из дымки и попытался ударить Шэн Линъюаня по руке, но застыл, не дойдя половины цуня до его запястья. Опуститься дальше он никак не мог.

– Если твой поломанный меч соприкоснется с моим телом, ты точно упокоишься с миром, – Шэн Линъюань махнул рукой, Дао И ощутил, что стал легким как перышко, и вместе со своим мечом плавно отлетел от алтаря. Он поперхнулся ледяным воздухом, опустился на колени и закашлялся.