– Хм, если ещё и дюжину золотых добавите, – начал было начальник, рационально оценив угрозу, но вдруг замолчал и нахмурился. – Нет. Мы как-никак, а королевские указы исполнять должны. Озриль правосудие вершит, а не нарушает. Так что к соглашению я готов, но к другому. Вы нам мага законным путём подгоните и монет добавьте. Тогда и отдам вам этого. А пока он – Лазарь Шутяга, за убийство шести человек на пожизненное здесь оставленный. Клеймить, так и быть, не буду, но это вы пока заберите, – он отдал Данраду копию распоряжения о моём освобождении и скомандовал, указав на мечтающего убраться куда подальше осчастливленного разбойника. – Эй! Этого уёбка Морьяра на нижний уровень. Да поживее! Пока до меня официально приказ суда не дойдёт, пусть на самой тяжёлой работе гниёт. И нос ему сломайте!
– Будь по-твоему, – сквозь зубы процедил главарь Стаи, наблюдая, как Лже-Морьяра корчит на земле от сыплющихся на него ударов. – Но за такое мне нужна одна уступка и одно обещание.
– Говорите.
– Мне нужно переговорить с Морьяром. Сейчас же. И если по моему возвращении вы сделаете из него калеку…
– Намеренно его никто не тронет, обещаю. Я прослежу. Но вы уж не забудьте сообщить своему человеку, что в остальном за любое его преступление последует соответствующие наказание. Вёл бы себя как полагается, и сейчас был цел.
***
Очнуться мне довелось от похлопывания по щекам. Кто-то, шумно вдыхая в себя сопли, пытался помочь мне прийти в чувство таким незамысловатым способом.
Я тут же сделал вид, что умер.
– Чего-то он совсем. Не подох?
– Не. Вроде не.
– Тогда так понесли. Господин Заноза-В-Заднице ждать не любит.
Меня положили на носилки, на каких обычно выносили на поверхность трупы, и я постарался незаметно для окружающих устроиться поудобнее внутри дерюги. Увы, комфортнее не стало. А вскоре на меня ещё и ведро ледяной протухшей воды вылили. И подобное грозило не столько простудой, сколько смертью, так как воду лили прямо на лицо. Мне пришлось резко сесть, чтобы не задохнуться! Естественно, после такого я был вынужден ковылять дальше на своих двоих. Но до выхода на поверхность оставалось не так далеко.
Выйдя на свет, я поморщился, насколько позволял плохо уменьшающийся отёк у левого глаза. Но поморщился вовсе не из-за того, что меня ослепило яркое солнышко. Никак нет! Мне было неприятно осознавать, что поверхность встречала меня самым хмурым утром, какое только могло быть летом. Старкания, как и Амейрис, никогда не славилась ровным климатом, но сегодня погода превзошла саму себя – бело-серое небо, холодно до дрожи, порывистый ветер, да ещё и вороны вились в воздухе кольцом и хрипло каркали.
– Твою мать, – раздосадовано произнёс я одними губами, но, вынужденно проковыляв за своими конвоирами ещё немного, вдруг просиял, так как увидел своих. Это было лучше любого солнышка!
– Ребята! Я здесь! Здесь я, ребята!
Никогда не был плаксой. Те разы, когда у меня из глаз текли слёзы, можно было по пальцам пересчитать (если не считать моменты, когда едкий дым от костра лез в лицо), но от переполняющих меня эмоций я зарыдал. Мне чудилось скорое спасение от ужасно тяжёлой кирки с неудобной рукоятью. Я уже видел, как Элдри накладывает на мои бедные руки повязки с охлаждающим бальзамом, а Сорока с сочувствием даёт выпить из фляжки чего-нибудь покрепче.
– Я здесь! – снова простонал я, и мои ноги стали идти намного быстрее. Самозабвенную радость не могло остановить даже понурое покачивание головы Браста, прикрывающего лицо ладонью так, как если бы он не желал меня видеть или вообще отчего‑то стыдился.
– Я вижу, что ты здесь, а не в моём отряде, скотина! – хмуро поприветствовал меня Данрад и недовольно поджал губы. – Я что, ядрёна вошь? Папашей твоим стал, чтобы из дерьма тебя вытаскивать?
– Это всё он! – обвиняюще указал я пальцем на лучника. – Данко проигрался в карты, а я всего лишь пытался помочь.
Помочь себе не потерять средства к существованию.
– Только потому сейчас тут и стою!
– Давайте быстрее, – поторопил господин Грегор, и я был с ним солидарен.
Чего никто не сажает осчастливленного узника на коня и не увозит его отсюда?
– Хорошо, – сказал начальнику Озриля Данрад и посмотрел на меня вновь. – Заткни своё хлебало и слушай. Мне не очень-то хочется нагружать тебя работой, но…
– Так может и не нужно? – вкрадчиво перебил я.
– Заткнись тебе сказано! – он сурово поглядел на меня и начал заново. – Мне не очень-то хочется нагружать тебя работой, но выжить и выйти отсюда тебе, сука, самому небось хочется. Так что будешь паинькой и станешь смиренно выполнять всё, что тебе местные говнюки прикажут.
Как я люблю мотив этой песни
– есть, только, «НО»,
Отменное «НО» в твоей жизни.
…Но только одно.
Ура!
– Как? Вы меня отсюда не заберёте, что ли? – опешил я.
– А вот и нет, Странник, – ехидно сообщил Данрад и похлопал меня по плечу. – Ты у нас ценная сволочь. За тебя просят выкуп магом-лиходеем. Так что, пока мы такого не сыщем, ты останешься здесь. И не думай, что тебе какой-нибудь проступок простится. Даже за словами следи… Эй, а прикажите, чтобы с ним никто не разговаривал! Проще будет.
– Магом-лиходеем, – ошеломлённо повторил я, прежде чем господин Грегор обратился к Данраду:
– Вы закончили?
– Да.
Меня резко ухватили за колодки на руках, и я тут же истошно закричал:
– Постойте! Что с Элдри?!
– Не бойся, парень, всё отлично! – добродушно ответил мне Сорока. – Мы забрали её из Святограда, и теперь я и Марви хорошо приглядываем за ней. Вытащим тебя отсюда, сам убедишься.
Идиот! Он думает, что меня утешил?! Какое такое «хорошо приглядываем»? Компания отпетых подонков, отправляющихся на поиски ушлого мага-мерзавца, разве хороший присмотр для ребёнка?!
Треклятье, не потеряли ли они мой сундук с зельями? Там же полно всего, что может помочь им справиться с моим спасением!
– А мои вещи? Про них не забыли? Элдри сохранила мои плащ и меч?!
– Божечки ты мои! – не сдержался Данко. – Давайте найдём мага, но никому его на хер не отдадим, а оставим в Стае заместо вот этого барахольщика! Два вот такенных сундука его добра тащим, а ему всё мало!
– Время окончено, – напомнил господин Грегор.
– Нет-нет! – начал упираться я ногами, и наглый писец решил посмеяться:
– Пора домой, Лазарь Шутяга.
– Я не Лазарь!
– Лазарь, Лазарь.
– Не хочу в этот сарай! Там мухи! Я ненавижу мух!
– Какой сарай? Размечтался! Тебя нижний уровень шахт ждёт, ты срок своего наказания ещё не отмотал.
Сердце щемило. Небо снова заменил каменный потолок. Однако через четверо суток или около того меня наконец-то снова выпустили наружу. И за это время я совершил немыслимое – вылечил всех тяжело больных и нарубил руды, казалось бы, с настоящую гору. Я ощущал себя так, как если бы настрадался на три жизни вперёд. От тяжёлой физической работы мои пальцы беспрерывно дрожали, спина не могла до конца разогнуться, а сам я похудел на казённых харчах, наверное, вдвое. На поверхность вместо меня вышел призрак, чес-слово! Я ощущал себя невесомым осенним хрупким листом, который почему-то держится на земле, а не улетает за лёгким ветерком в небо…
Эх, вот бы мне также беззаботно улететь!
Конвоир довёл меня до крошечного хлева, который числился моим новым домом, и остался на улице. Сам я вошёл внутрь, хотя долго не мог переступить порог, ибо, открыв дверь, увидел, как поодаль на траве лежит обезглавленное тельце неправильного котёнка. Я никак не мог отвести от трупика взгляд и почему-то подумал об Элдри. Хотя причём тут она? Сдох-то котёнок. Пока Рика не было, некая кошка, собака или крыса решили поохотиться. В его отсутствие они поразвлеклись игрой и даже не подумали съесть мясо, чтобы хоть как-то оправдать свой жестокий поступок. И вокруг маленького уродца вились мухи. И за порогом моим вились мухи…
