– Так надо.
– Нет, ты не прав. Не надо было так.
– Не надо? – я положил поленья в специальный ящик, отряхнул руки от налипшей на них коры и удивлённо поглядел на девочку, прежде чем начал высасывать из пальца занозу.
– Они тебя за опасного безумца принимают, а потому и пытаются избавиться как могут. Веди себя спокойнее. Тогда станешь просто изгоем. Как я.
– Он толкался.
– В другой раз просто отойди в сторону и продолжи свои дела.
– Но он толкался!
– Я видела, Арьнен, – вдруг с некой жалостью ответила она и, пошарив в поясной сумке, протянула мне кусок хлеба, оставшийся у неё со вчерашнего дня. Я сразу цепко выхватил его у неё из рук. – Ужас. Ты совсем как дикий зверь.
– Я не зверь.
– Я знаю, что ты человек, – мягко улыбнулась она мне. – Ты человек. И тебе обидно. Очень.
Я был голоден, а потому с удовольствием начал жевать хлеб.
– Попробуй сделать, как я сказала. Хорошо?
Просьба показалась глупой, но Эветта дала мне поесть и предложила хоть какой‑то выход из сложившейся ситуации. Кроме того, пусть я выглядел сущим болваном, но на деле идиотом не был и прекрасно понимал, чем мне грозят обстоятельства. А потому решил попробовать вести себя по разумению Эветты. И, прежде всего, скажу, что это было сложно. Особенно первое время. Но постепенно в мой адрес стали слышаться лишь одинокие насмешки. Отсутствие реакции с моей стороны, строгий надзор мэтров и постоянные занятия превратили меня в некоего невидимку до поры, когда я вдруг стал одним из лучших на потоке. Только тогда на меня вновь обратили внимание. И на этот раз надо мной не смеялись. Никто и не подумал меня бить или подстрекать. Но я всё равно оставался в стороне от общества. И вскоре мои эпические задумки, непредсказуемые эксперименты, неспособность объясняться доступным языком, моя странная логика и сложившийся характер вновь заставили всех держаться от меня подальше.
И меня это более, чем устраивало! Всегда.
– А, по-моему, ты псих!
… А что, кстати? Псих это очень даже. Лишний раз к сумасшедшим не лезут. Они ведь сродни прокажённым. Особенно мирные.
Смерив задумчивым взглядом стену, в которую мне едва не довелось врезаться, я театрально произнёс:
– Я не псих. Просто я увидел землю, и она позвала меня.
Уп-с, какие глазюки-то испуганные на меня уставились!
Меж тем дорога, по которой мы шли, была тропой проторенной. И вела она к борделю. Это корявое двухэтажное здание окружал не менее корявый, но плотный и высокий забор. Женщинам запрещалось выходить за пределы двора во избежание различных неприятностей, и это простенькое правило они благоразумно не нарушали. Даже звонкий смех, иногда доносившийся оттуда, искажал лица каторжников неприятными гримасами. Мало кто из людей в действительности мог укротить животные инстинкты, и со стороны это выглядело мерзко.
– Вот. Привёл его, господин Грегор.
У калитки в компании всё ещё бледного из-за потери крови Рика действительно стоял начальник каторги. Ему было жарко при такой погоде в расшитом камзоле, и, несмотря на то что он обмахивался надушенным платком, его напудренное лицо покраснело, а на носу выступили капельки пота. Периодически мужчина поглядывал на лазурное небо, но безветрие не предвещало каких-либо облачков. В такой ранний час яичницу можно было поджаривать на солнце. Даже, возможно, быстрее, чем на огне вышло бы.
– А, наконец-то, – довольно выдохнул господин Грегор, но тут же состроил лицо куда как более суровое, ибо обращаться намеревался ко мне. – До меня донесли, что ты справляешься со своими обязанностями и перестал приносить проблемы. Это хорошо.
Ага. Отлично просто!
– Я выполняю приказ своего командира.
– О, так распоряжения того светловолосого громилы ты ценишь больше моих? – обращённый на меня взгляд не предвещал ничего хорошего, но у начальника было благодушное настроение. Он рассмеялся. – Возможно, мне стоит задуматься, чтобы этот Холща перешёл ко мне на службу? Что думаешь, а Рикки?
– После того, как его прозвали Драконоборцем, он зажрался и возгордился. И так с флагом шастал словно не наёмник, а лорд какой. А тут на тряпке своей даже тушу дракона намалевал.
Лёгкость в общении этих двоих показывала, что их связывает нечто большее, чем отношения начальника и подчинённого. Возможно, Рик оказал некогда существенную услугу высшему лицу Озриля. Возможно, что-то иное. Не знаю. Меня это не касалось.
– Слухи по ветру быстро разносятся. Но была ли вообще эта ящерица? Князь Ирвин такой трус, что со страху даже синицу за ястреба примет.
– Слухи и ветры мне до одного места. Сами знаете, – пожал плечами Рик, и господин Грегор обратился ко мне:
– А ты что скажешь?
– Что если бы не наш отряд, то драконий выводок нагнал бы на нынешнее жаркое солнце опасную тень. Мы кладку из семи яиц разбили.
– Наверное тот ещё омлет был!
Он рассмеялся, а я скорчил подобие улыбки. Объяснять, что детёныши уже основательно сформировались, а потому месиво, лежащее в скорлупе, никак на нечто съедобное не походило, мне не хотелось.
– Ладно. Поговорили и хватит, – вдоволь насмеявшись, сказал начальник каторги. – Хочешь знать, какие у тебя планы на сегодня?
– Нет.
– Значит, сюрприз будет. Ждёт тебя задача первостепенной важности. Там у девочек зараза какая-то началась, поэтому пойди и разберись с этим до вечера, – господин Грегор даже лично открыл передо мной калитку. – А чтобы ты чего-нибудь лишнего не удумал, за тобой присмотрят.
Не знаю о чём там лишнем подумал он, но лично мне представилось весьма тёпленькое местечко – кухня. Там, где обитает много женщин, априори не могут не накормить хорошего и симпатичного парня. Так что, перед тем как переступить порог я словно бы невзначай поправил патлы и постарался состроить умильную рожу. Увы, все мои старания пропали втуне. Наверное, такой перепуганной хари ни одна из здешних девиц ещё не видывала. Холл борделя встретил меня начертанной посреди него печатью заарканивания какой-то крайне могущественной твари.
– Че-чего это у вас? – первым делом указал я подрагивающим пальцем на рисунок.
– Это? – вяло поинтересовалась худая мадам с чрезвычайно строгим лицом. – Это Бронт незадолго как умер чертил. Злых духов отгоняет.
– А ещё где-нибудь такое есть?
Судя по всему, печать являлась лишь частью единого символа.
– Вроде бы да, – встряхнула та гривой роскошных волос. – Но ты здесь не для расспросов. У моих воробышков сыпь какая-то пошла.
Сыпь оказалась банальной краснухой. Её и лечить-то смысла не было, всё равно женщины здесь о родах не думали, своевременно избавляясь от беременностей. Поэтому я честно объяснил, с какой детской болезнью барышни столкнулись, и предупредил господина Грегора, что скорее всего большая часть его людей уже заражена и это надо просто пережить. Начальник, ожидающий чего-то куда как посерьёзнее, даже не стал требовать невозможного, а просто-напросто отпустил меня восвояси под злобный взгляд писца… Вот уж кто был вездесущей заразой!
Однако увиденное в борделе меня не отпускало. Я всерьёз задумался над тем, что следует разобраться в деяниях Бронта. И уж молчу, что это было просто любопытно, но в самом-то деле – мне в Озриле жить ещё не пойми сколько! Хорошо бы понимать, что меня может ожидать. В конце концов, вывод, что некий покойный нахал при жизни основательно чудил и чудил осознанно, стоил внимания. А новые обстоятельства вынуждали задуматься, что может он не просто так здесь и оказался? Каторга изобиловала мучениками – столь полезным материалом для мага крови. Ему ничего не стоило самому распространять инфекции, чтобы почаще приносить жертвы…
Ой, то есть лечить, конечно!
– Рик, а сколько лет Бронт здесь пробыл?
– Более сорока, пожалуй, – задумался охранник. – Мой отец здесь служил до меня, и он уже говорил о нём, как о старожиле.
