Азимут между пламенем и порчей - Корнев Павел Николаевич

– Вам известна суть обвинения?

– Никак нет, ваша честь, – заявил я в ответ. – В повестке ничего такого не указано.

– Дом Синей птицы обвиняет вас в похищении ребёнка! – огорошил меня судья и строго глянул с высоты своего помоста. – Признаёте себя виновным?

– Никак нет, ваша честь, – машинально сказал я и поскрёб затылок, а после встрепенулся. – Постойте, они что же – обвиняют меня в похищении собственной сестрицы? Вздор! Да они сами её похитили! С улицы забрали, пока я за морем был!

– Клевета! – воскликнул представитель противной стороны. – Дом Синей птицы содержит сиротскую общину, куда город отправляет малолетних беспризорников! Никто никого не похищает!

– А её похитили! – отрезал я. – И город никакого отношения к этому не имеет! Её с улицы какие-то монахини увели!

Поверенный дёрнул меня за руку, призывая замолчать, но я проигнорировал его и выдал в запале:

– Нет у вас никаких документов на её счёт!

Судья прочистил горло и спросил:

– Собираетесь выдвинуть встречное обвинение?

– Нет, ваша честь! – опередил меня с ответом стряпчий. – Но оставляем за собой такое право!

– Ну так не морочьте тогда мне голову! – разозлился судья и уточнил: – Так вы не отрицаете, что забрали ребёнка из приюта?

Мой поверенный тяжко вздохнул, а я хоть и сообразил, что утвердительный ответ чреват самыми серьёзными неприятностями, да только, один чёрт, деваться было некуда, признал:

– Так точно, ваша честь.

– И где он теперь?

– В доме призрения.

– В каком именно? – немедленно влез с неудобным вопросом представитель дворянского дома.

– Не твоё собачье дело! – рыкнул я, не сдержавшись.

Оппонент в долгу не остался и обвинил меня во вранье, судья призвал всех к порядку и поинтересовался, имеются ли у меня какие-либо доказательства своих слов.

– Всенепременно имеются, – подтвердил я и добавил: – Документальные.

Дядька в нелепом парике вздохнул и объявил:

– На основании заявления истца и пояснений ответчика вынужден дать делу ход. Рассмотрение по существу состоится завтра в десять утра. Неявка или опоздание будет расценено неуважением суда.

Представитель дома Синей птицы так и взвился.

– Ваша честь! Речь идёт о похищении ребёнка! Ответчик может сбежать! Настаиваем на его помещении под стражу!

Судья перевёл взгляд на моего поверенного, и тот без промедления заявил:

– Это излишняя мера. Мой клиент не преступник!

– Но претензии к нему возникали и раньше! И поскольку речь идёт о похищении малолетнего ребёнка, назначаю залог в пять тысяч целковых.

Наш оппонент самодовольно улыбнулся, но его физиономия враз приобрела озадаченное выражение, когда я кивнул, а стряпчий сказал:

– Мы согласны!

Дальше нас отправили оформлять залог, и покинул я дворец правосудия только через час в препаршивейшем расположении духа. Мой поверенный и вовсе выглядел озадаченней некуда. По его совету мы расположились в одной из близлежащих кофеен, но чёрную горькую гадость я пить не стал и велел принести чай. Попутно поведал об обстоятельствах дела, а под конец спросил, какого чёрта обошлось без выдвижения встречного обвинения.

Молодой человек покачал головой.

– У них там сироток – сотни! Смогут предъявить приказ об отправке им решительно любой бродяжки. И как доказать подлог? А облыжные обвинения до добра не доведут.

Я испустил тяжкий вздох и поинтересовался:

– И насколько всё плохо?

Поверенный отпил кофе и пожал плечами.

– Поскольку факт изъятия из приюта вашей сестры… – Он испытующе посмотрел на меня, а после утвердительного кивка продолжил: – Нами не оспаривается, дело будет строиться на том, получится ли доказать, что она и в самом деле была помещена в дом призрения.

– У меня имеются документы об этом, – уверил я собеседника, сделав осторожный глоток горячего терпкого напитка.

– И датированы они?..

– Тем же днём.

– А репутация нового заведения?

– Безупречная, – заявил я, хоть наверняка знать этого и не мог.

Поверенный развёл руками.

– Тогда, думаю, обойдётся без осложнений. Влияния дома Синей птицы определённо не хватит, чтобы склонить суд на свою сторону. – Он поставил фарфоровую чашечку на блюдце и озадаченно хмыкнул. – Вообще не понимаю, чего ради они затеяли это разбирательство. Что им до какой-то малолетней бродяжки? Нет ли иных обстоятельств, о которых я должен знать?

Откровенничать не хотелось, но переступил через себя и сказал:

– Полагаю, дело в сопутствующем ущербе.

– И насколько он был велик?

– Трое охранников, – сознался я и сразу предупредил: – Они напали первыми, и я могу это доказать!

Молодой человек помрачнел.

– Забрать родственницу – это одно. Убить при этом слуг…

– Охранников! – поправил я собеседника.

– Не имеет значения! – отмахнулся тот. – Если изъятие ребёнка из приюта будет сочтено незаконным, вы будете безоговорочно признаны виновным и в убийстве тех, кто намеревался оному помешать. Напрямую добиться обвинительного приговора не получилось бы, а вот такой обходной манёвр имеет некоторые шансы на успех. Уверены в документах? Их будут изучать со всем тщанием.

Я в несколько длинных глотков допил чай, поднялся на ноги и выудил из кошелька несколько мелких монет, дабы рассчитаться за напитки.

– С бумагами полный порядок. Можете ознакомиться с ними сами.

Поверенный вытянул за цепочку карманные часы, отщёлкнул крышку и сказал:

– Сейчас у меня дела, посему предлагаю встретиться в гостинице в пять пополудни. Заодно обсудим дальнейшую линию поведения и мой гонорар. Дело о похищении и убийствах – это не совсем одно и то же что и злостное нарушение общественного порядка.

С этим было не поспорить, но проигрыш в суде грозил несравненно большими неприятностями, так что торговаться я не стал и протянул молодому человеку руку.

– Договорились!

За сим мы с ним и распрощались. Он поспешил по своим делам, я вернулся в «Небесную жемчужину», поднялся на третий этаж и отпер номер. Перво-наперво завалился на кровать, но сразу собрался с силами и пересел за стол. Разворошил свои заметки со схемами арканов, а когда не обнаружил среди них бумаг о передаче Мелкой и Плаксы под опеку церковного приюта, выдвинул из тумбы один за другим все ящики. Те оказались пусты.

Уверен был, что никуда целенаправленно документы не прятал, и всё же достал из-под кровати вещмешок и распустил завязки. Пахнуло вонью горелых тряпок, а на отрезе материи, в которую было завернуто зачарованное ядро, обнаружились подпалины, но на моё счастье и удачу жильцов соседних номеров приток энергии во время вчерашнего небесного прилива в достаточной степени подпитать порчу не сумел. Разве что шар зачарованной стали до сих пор был чуть тёплым на ощупь, а багряные разводы на его боках едва заметно светились. И ещё металл показался самую малость липким. Я даже вытер ладони после того, как его обратно в тряпицу завернул.

Документов в мешке не обнаружилось.

Встревожился я по этому поводу?

Ничуть!

«Придётся снова наведаться в канцелярию епископа и переговорить с отцом Калёным, – решил я, поднимаясь с колен. – Сдерут денег, конечно, за копию поручения, но это всё пустяки».

Всё пустяки. По сравнению со вчерашним – так уж точно.

Я поглядел на стеклянные ёмкости с головами Пламена и Псаря, и во рту проявилась горечь желчи. Захотелось схватить банки и выкинуть в окно, едва сдержался.

«Это всё пустяки», – мысленно повторил я, тут-то и раздался стук дверь.

– Войдите! – рыкнул я, а когда через порог шагнул отец Шалый, не заподозрил даже, скорее уж каким-то неведомым чутьём угадал, что визит священника отнюдь не случаен и прямо связан с исчезновением из номера документов. Точнее даже – с претензиями ко мне со стороны дома Синей птицы, и вот это уже никакие не пустяки.

Снова в какую-то нехорошую историю втравить попытаются!

15-3

Виду я не подал, разве что спросил излишне резко, даже не потрудившись изобразить радушие: