Я послушно пошёл искать Нинэлле, хотя мог много чего сказать Данраду в ответ. Хотя бы то, что Элдри своё скромное содержание с лихвой отрабатывает. И по лагерю помогает, и лечит она лучше меня. Значительно.
… Не, ну чего он так взъелся-то?! Да ещё ни с того ни с сего!
И скажу по чести, этот вопрос не оставлял меня до самого Ковальграда.
***
После кратенького приватного объяснения с Данрадом, произошедшего на последней стоянке перед въездом в город, я прекрасно понимал, что Нинэлле останется в Стае надолго. Но мой любимый вожак решил ещё и добить меня, когда поставил девицу заниматься хозяйством по арендованному им дому и, глядя как она отрешённо чистит котелок в углу кухни, довольно похлопал сидящего рядом меня по плечу да воодушевлённо заключил.
– Хорошо-то как! Чего только раньше всё сами делали? Пожалуй, сука, мы каждому из нас по бабе справим и будем по трактам словно жируны [7] ходить. То-то заживём!
Я скосил на него крайне неприязненный взгляд и отодвинулся подальше. Но тут, как на зло, на кухню вбежала Элдри, которой я ранее поручил штопать мою рубаху. Эту самую рубаху, из которой торчала игла с ниткой, она и держала в руках.
– Морьяр, а там на спине ещё одна дырка, про которую ты не говорил. Править?
– Конечно. Штопай иди!
– Вот-вот. Я ж говорю. То-то заживём! – словно в тосте поднимая кружку, в которой на этот раз была просто вода, радостно сообщил Данрад и, отпив, принялся набивать свою трубку.
Пока он не начал курить, я ушёл с кухни, хотя, наверное, стоило бы остаться и напрямую спросить, чего от меня так настойчиво желают добиться.
– Ты что хмурый такой? – тут же спросил меня Сорока. – Мрачнее склепа выглядишь.
– Да-а, – протянул я и, подумав, подсел к приятелю.
Сорока был назначен караульным. Он расположился возле окна, выходящего на улицу. Ставни были открыты настежь. Рамки, в которых обычно располагались слюдяные пластины или стёкла, по-летнему оказались пусты. На карнизе не болталось никакой занавески. В таком состоянии окно больше походило на дыру в стене, которую хотелось поскорее заделать. Но Сороку это не смущало. Мужчина бездеятельно сидел, положив ноги на низенький столик и скучающе поглядывал на прохожих. Те, сталкиваясь с ним взглядом, в основном опускали глаза и продолжали спешить по своим делам. Некоторые девицы заинтересованно улыбались, разглядывая его шрамы на лице. А вот стражник, который наверняка уже знал, кто поселился в этом доме, остановился и пристально оглядел Сороку, словно хотел запомнить каждую чёрточку лица нового гостя Ковальграда.
Мне на миг стало интересно, чтобы этот служивый смог рассказать своим товарищам, но тут солнечный утренний свет заиграл на золотой круглой серьге Сороки, и мои мысли вернулись к заданному мне вопросу.
– Всё вожак, – сознался я. – Он, по-моему, хочет избавиться от Элдри.
– Да, ну. Хотел бы, так занялся этим раньше, – отмахнулся приятель. – Малая уже своя в доску. И лечит хорошо, и червя на крючок насаживает исправно. Как поедем вдоль какой-нибудь реки, так снова леща выловим.
– Ты всё о рыбалке да о рыбалке, – искренне расстроился я, а Сорока (привычно для него) ровно, неторопливо и обстоятельно произнёс:
– А рыбалка она ладное дело. Тихо кругом. Успокаивает. Потом хорошо-хорошо на душе становится.
– Успокаивает?! Я позавчера с вами сходил зачем-то. Единственный и последний раз в моей жизни то было! Я потом весь день отойти не мог, так меня взбесило! То не клюёт. То клюёт, но срывается. И ждать вечно надо!
– Да тише ты. Чего сейчас-то разошёлся?
– Я тебе уже объяснил! Наш вожак хочет избавиться от Элдри.
На этот раз Сорока задумался. Поковырялся даже ногтем большого пальца в зубах для улучшения мыслительного процесса, и лишь потом заключил.
– Нет. Если тебе так видится, то рассчитывай, что он от тебя чего-то хочет. Потому что избавиться от Малой, это избавиться от тебя. Тут ты ему чётко дал понять. Вон. Даже, когда ножи метали, в позу встал. А избавиться от тебя Холща никак не желает. Иначе бы давно какого-либо ещё мага в Стаю принял.
– Да много ли магов захочет к нему присоединиться? – скептически поджал губы я.
К такому-то психу? Ха!
… Но мысль, что в Стае мог появиться ещё один маг, мне крайне не понравилась.
– Вот-вот, из-за твоего характера и не берёт никого, – звонко рассмеялся Сорока. – Всё равно ж уберёшь конкурента.
Рассуждения приятеля немного уняли мою нервозность. Меня даже защипало лёгкое любопытство, чего своим спектаклем хотел добиться Данрад? Однако унявшиеся нервы усилили сонливость. Я не спал из-за тягостных дум всю прошлую ночь, и организм требовал своего. Поэтому, в надежде выспаться, я побрёл к скромному чердаку, где обустроился с Элдри. Стоит сказать, мы с ней всегда занимали какой-нибудь дальний угол во время подобных городских стоянок. А если такового не находилось, то и вовсе арендовали апартаменты поблизости. В конце концов, вместо развесёлых шутих мне нужны были уютная кровать и тишина для медитации. Данрад на подобный отрыв от общества не возражал. По-моему, без меня все только дышали свободнее.
Увы, кажется, нормально выспаться сегодня бы мне не дали. С чердака доносился весёлый разговор. Элдри была не одна, а с Марви и Данко. Постояв немного у простенькой лестницы с перекладинами, я разобрал, что они играют в «веришь-не-веришь». Игра шла бойко, и жизненный опыт дал понять, что если я сейчас поднимусь и начну выгонять мешающие моему сну элементы, то можно смело ждать какой-либо подлянки от нашего вредного лучника. Он только-только начал со мной разговаривать в адекватных выражениях. Если сейчас влезть в его настойчивое налаживание отношений с нашей неповторимой убийцей, то мне хорошо так аукнется. Очень хорошо.
Вот тебе и дилемма на ровном месте. Трогать игроков не стоит. Спать хочется.
… Подумав, я открыл ближайшую дверь.
Эту комнатку заняла Марви, но раз она хозяйничает в моей, то почему бы и нет?
Дальнее пространство справа от входа занимала двуспальная кровать. От стены, с одной стороны, её отделяла тумбочка. С другой места было намного больше. Там находился проход к двустворчатому окну да прочая мебель. Не самая маленькая комнатка, но мне показалось, что внутри тесновато. Хотя, возможно, такое мнение у меня сложилось из-за раскиданных повсюду вещей. Всё, кроме аккуратно и педантично разложенных на столике приспособлений для убийства, валялось как попало, создавая впечатление недавнего неряшливого обыска. Я брезгливо поднял с кровати грязную мужскую одежду (в городах Марви благоразумно предпочитала одеваться как принято у женского пола). Высохшие куски земли, налипшие на штанины подобно броне, тут же осыпались на покрывало. Я завернул брюки во всё ещё мокрый плащ, скомканный так, что он ни за что бы не смог просохнуть, и положил всё это добро в дальний угол комнаты, надеясь, что оно до конца дня будет постирано. Рубаха туда не отправилась. От неё столь нещадно несло потом, что я вынужденно вывесил её за окно и поплотнее закрыл ставни. Затем мне пришлось отряхнуть от песка освобождённое от одежды покрывало и, горько вздыхая, я наконец-то смог улечься вздремнуть. Чем, собственно, устроил целое приключение.
Наверное, у каждого хоть раз получалось заснуть так, что хоть война и пушки стреляют, а не добудиться. Вот и со мной так вышло.
Начались же эпические поиски пропавшего мага Стаи с элементарного требования Данрада явиться де мне пред его очи грозные. Он несколько раз выкрикнул моё имя, но отклика не было. Поэтому он вышел с кухни размашистым шагом, узрел мающегося бездельем Сороку и спросил его не уходил ли я. Приятель со своего места прекрасно видел входную дверь, да и лично был свидетелем того, как я поднимался на второй этаж, а потому ответил своё уверенное нет. Данрад завопил моё имя ещё громче. Ответом ему была тишина, да высовывающиеся из разных углов рожи соратников. Большей частью сонные рожи. Все решили подремать по-человечески, покуда обед готовится. Но я на зычный зов снова не вышел, а потому вожак, матеря меня на чём свет стоит да свирепея, преодолел ступени лестницы, где и столкнулся с покинувшими чердак Марви, Данко и Элдри.
