Топить в огне бушующем печали. Том 2 - Priest

Ей не повезло. Она попала не к добросердечным опекунам и даже не в государственный детский дом, а в руки банды воров. Воры эти чем только не промышляли и время от времени занимались тем, что отправляли детей-инвалидов просить милостыню. Обнаружив ее «слепоту», они решили, что девочка от природы прекрасно подходит для этого занятия, но вскоре после того, как воры забрали ее к себе, пленка на ее глазах неожиданно начала истончаться и в конце концов полностью пропала.

Раз Небеса ничем ее не наградили, воры хотели сами ослепить девочку, как вдруг заметили, что ее зрачки умеют кардинально менять форму, как у животных. Вскоре они выяснили, что в ней «особенного»: когда зрачки девочки трансформировались, она видела предметы насквозь – то было мощное «рентгеновское» зрение.

То был прямо-таки «режим бога». Когда банда выходила на дело, девочка безошибочно видела, в каком кармане у жертвы кошелек, какая в нем сумма, видела сквозь спину человека, какой он вводит пароль от банковской карты, а вскрыть замок для нее было легче, чем пылинку сдуть. Если же в перерывах между вылазками она садилась за игорный стол, то успех был ей обеспечен.

Благодаря ее способности банда процветала и всего за несколько лет превратилась из уличной группировки в преступный синдикат. Они зазнавались все больше и больше, но умения членов синдиката не поспевали за его ростом, и потерявший тормоза автомобиль их успеха наконец перевернулся. При попытке украсть культурные реликвии они попали в поле зрения международной криминальной группировки «особенных», и одни негодяи перебили других.

Погибли все, в живых благодаря своей «особой» способности осталась лишь Гу Юэси.

Следующие десять лет она провела как зверек в клетке – в специальной тюрьме, созданной представителем линии физических и психических сил.

В этой «духовной тюрьме» не работали никакие органы чувств, ей обрезали любую связь с окружающим миром. Но не одиночество и полная изоляция были самым невыносимым в духовной тюрьме, а извращенцы из линии физических и психических сил, которые мучили ее самыми невообразимыми способами: казалось, ее разрывают на куски, но на теле не оставалось ни царапины. Без позволения тюремщиков она не могла даже сама поесть. Она была лишь сосудом для глаз и, за исключением случаев, когда они нуждались в ее способности, она не видела ничего, кроме иллюзий, порожденных пребыванием в тюрьме. Гу Юэси навсегда запомнила того мужчину, что однажды «постучал» в дверь камеры с помощью ревербератора. Он ворвался внутрь в сиянии света, словно божество, спустившееся с небес.

«Я пришел спасти тебя. Не бойся, вот мое служебное удостоверение».

«Э… Ты не умеешь читать? Не страшно, я из Бюро по контролю над аномалиями… Хм, как тебе объяснить… Это что-то вроде „полиции особенных“, меня зовут Янь Цюшань».

«Мы не потеряемся, у нас с тобой есть это…»

Во время той совместной операции, организованной международными силами «особенных», невероятно молодой Янь Цюшань представлял китайскую сторону.

Янь Цюшань, он же командир Янь, мало говорил с группой, которую возглавлял, самое большее, что он мог сказать – «Привет!» на четырех языках. Любой попугай освоил бы иностранный язык лучше него, и с товарищами не из Китая он общался жестами. Однако этот «немой» удивительно хорошо ладил с людьми: этот совсем юный парнишка был человеком талантливым и надежным, а когда улыбался, казалось, что у всего на свете обязательно будет счастливый конец.

В полной иллюзий духовной тюрьме Янь Цюшань вложил в руки Гу Юэси старинный латунный компас и велел следовать за его стрелкой – так компас вывел ее обратно во внешний мир.

Для того, кто десять лет провел в духовной тюрьме отрезанным от реальности, даже освободившись, трудно в нее поверить. Гу Юэси нуждалась в точке опоры, и, лишь глядя на стрелку компаса, она убеждалась, что действительно находится в реальном мире. А Янь Цюшань, отдав ей «семейную реликвию», будто забыл про нее и так и не потребовал обратно. Компас оставался у Гу Юэси четыре года.

В центре подготовки подростков-«особенных» все ее избегали. Гу Юэси была нелюдимой и косноязычной, к тому же обладала «извращенной» особой способностью – «рентгеновским зрением» – и неблагонадежным прошлым, и остальные постоянно подозревали ее в том, что она подсматривает за ними. Единственным, что ее утешало в то время, были посещения Янь Цюшаня и нескольких других оперативников.

Янь Цюшань не очень-то умел обращаться с девочками-подростками – навещая Гу Юэси, он каждый раз с прямой спиной садился перед ней и, словно завуч, начинал расспрашивать об успехах в учебе. Закончив с расспросами, он больше ничего не говорил, и они лишь молча растерянно глядели друг на друга. Только когда речь заходила о тренировках «особенных», он пускался в пространные рассуждения – по-настоящему пространные. Чжичунь, дух меча Янь Цюшаня, не перебивал его, а сам он мог разглагольствовать до тех пор, пока, что называется, не опустеет небо и не состарится земля. Обычно Чжичунь оставался внутри меча, где восстанавливался от ран, но порой, когда командир Янь совсем конфузился, он появлялся из клинка, чтобы разрядить обстановку. Глядя на Чжичуня в человеческом облике, Гу Юэси подчас забывала о том, кем он был на самом деле, – он воплощал в себе все лучшие качества, какие в мечтах Гу Юэси были у старшего брата: внимательный, терпеливый и мягкий, все мог и все умел.

Однако как раз в то время Бюро готовило Янь Цюшаня к должности следующего командира всего «Фэншэнь». Ответственная работа неизбежно подразумевала сверхурочные смены, и Янь Цюшань вместе с Чжичунем целыми днями носились по всей стране – им лишь изредка удавалось выкроить время, чтобы навестить ее. Их нечастые визиты были для нее как драгоценные звезды на черном, точно дно пригоревшей кастрюли, небе, и не могли осветить ее мрачную юность.

Гу Юэси в одиночестве закончила обучение в Центре подготовки молодежи, и в день выпуска соседка по комнате в общежитии тут же выкинула все ее вещи за дверь.

Позже, когда началась стажировка в полевых условиях, она снова оказалась отстающей, потому что из-за межличностных конфликтов ее четырежды выгоняли из команды. Она напоминала бездомную собаку, что раз за разом набирается храбрости и подходит к людям, и раз за разом ее откидывают пинком в грудь.

Когда Гу Юэси отвергли в четвертый раз, то уведомили: если она в четвертый раз не пройдет аттестацию по итогам стажировки, ей придется покинуть резерв оперативной службы. Для работы в штабе требовалось образование, а она даже иероглифы не все знала, поэтому подходящей для нее должности не было. Ей исполнилось восемнадцать лет, так что общество уже сделало для нее все необходимое и ничего больше ей не обязано.

Кто-то сказал, что судьба подобна сломанному колесу: оно крутится и крутится, взлеты и падения сменяют друг друга, но оно обязательно вернется в исходную точку.

Наконец до Гу Юэси дошло: бывают люди, которым в обществе как будто предопределена участь нелегального мигранта – родившиеся случайно, они не более чем ошибка в системе. Кто подогадливее, знающий свое место, уже давно бы по-тихому избавил от себя этот мир, так зачем она продолжает искать опору?

Не слишком ли многого она хочет?

Перед тем, как уволиться, она тщательно начистила компас, а затем оставила его в отделе кадров, попросив вернуть владельцу.

Она не стала связываться с Янь Цюшанем – собиралась уйти незаметно, не попрощавшись. План Гу Юэси был таков: она тихо повесится в диком глухом лесу в окрестностях горы Сишань, где людей почти не бывает и некому будет ее найти. А когда веревка перетрется, тело ее упадет на землю и превратится в перегной, став частью пищевой цепи. Больше она никому не доставит беспокойства.

Но умереть тогда ей, вероятно, не было суждено. Как раз в тот день Янь Цюшань вернулся с докладом в Главное управление и, получив назад свой компас, почувствовал – что-то не так. Связаться с Гу Юэси у него не получилось, и тогда Янь Цюшань, не отдохнув ни минуты, вместе с оперативниками «Фэншэнь» бросился ее искать. Чжичунь перерезал веревку в последний момент.