Следующий (СИ) - Агишев Руслан

— Ой!

Вдруг ее спины что-то коснулось, и медленно поползло по телу. Она тут же дернулась, взбрыкнула, но не тут-то было — это что-то ее крепко держало.

Едва дыша от ужаса, Лиза затихла. Нечто, державшее ее, напротив, задвигалось дальше, словно… обнимая ее.

— Гм… — неожиданно прямо у ее уха прозвучал тихий шепот, и державшая ее рука (а то, что это была рука, уже не было никаких сомнений) легла на девичью талию, а потом сразу же ухватилась за грудь. — И кто тут у нас такой мягкий и вкусно пахнущий⁈

Ее затылка коснулись, кто-то дышал прямо у ее шеи и дыхание приятно холодило кожу.

— Какой приятный сюрприз прямо с утра, а то мне всю ночь какие-то ужас снились… — голос был явно удивлен, и, определенно, приятно удивлен.

Притихшая Лиза вдруг поняла, в чьи объятья она попала, и кому принадлежит этот голос.

— Или это тоже сон?

По ее телу путешествовали уже две руки, явно изучая «добычу». Одна рука по-хозяйски легла на ее талию, удобно там устроилась и явно не собиралась никуда уходить оттуда. Другая рука поднялась по платью выше и осторожно коснулась груди, заставляя Лизу тяжело вздохнуть.

— Этот сон мне определенно нравится.

Лиза ойкнула, когда рука по-хозяйски сжала ее грудь.

— Да тут все торчком.

… Ужасного вида пёс, так напугавший горничную, некоторое время внимательно следил за шебуршением на кровати, а потом взял и… растворился в воздухе. Казалось, этого чудовища здесь никогда и не было. Был лишь морок, по-простому. По-научному, фантом, сказали бы преподаватели по маготворчеству из гимназии. Визуальная иллюзия, помещенная во временное локальное пространство. Сложно и, одновременно, просто, как и все в наше жизни.

Дом барона Воронцова

Пробуждение было тяжелым, болезненным. Марк, еще не успел открыть глаза, а уже почувствовал себе так, словно его пропустили через мясорубку. После вчерашнего происшествия болело почти все тело. До живота, куда его несколько раз приложил ногой один из похитителей, было не дотронуться. Ныли ушибы на спине, ногах. Почему-то ощущался жуткий упадок сил, вообще, ничего не хотелось делать. Попробуй сейчас вскочить с кровати, точно бы не вышло.

Вдобавок ко всему этому, всю ночь снилось что-то нехорошее. Он толком ничего не помнил, но был уверен, что сны были гадкими, тяжелыми. У него после ночных ужасов всегда оставалось такое «послевкусие».

И тут Марк почувствовал нечто странное, необычное, чего по определению не могло было быть с утра, да еще в его постели.

— Гм…

Прямо в его пах вдруг что-то уперлось, причем это нечто довольно энергично ерзало при этом. Оно ощущалось одновременно мягким, упругим и теплым. Вдобавок, запахло едва уловимым цветочным ароматом, подозрительно напоминающим женские духи.

Парень открыл глаза, и тут же «наткнулся» взглядом на явно женский затылок (именно об этом говорил задорный хвост с блестящей заколкой, почти упиравшийся ему в лицо). Все еще не понимая, что же толком происходит в его кровати, Марк дал волю рукам, быстро пройдясь по соблазнительным округлостям и впадинкам.

— И кто тут у нас такой мягкий и вкусно пахнущий⁈ — тихо, почти мурлыкая, проговорил он. — А?

Не теряя времени, крепче прижал к себе добычу.

— Ой, — тут же в ответ из-под одеяла раздался приглушенный писк.

— Лизка, ты что ли⁈ — удивился Марк, скидывая с девичьей головы одеяло. — Ты какого черта сюда залезла? Мне, конечно, приятно, и даже очень приятно…

Говорил, а руки продолжали гулять сами по себе. А как тут остановиться? На молодого и относительно здорового подростка, особенно, с утра так накатывает, что руки гораздо быстрее соображают, чем голова. Вот и у него сейчас было именно так. Пока он слово успевал сказать, руки уже и за попу успели подержаться, и грудь пожамкать.

— Там он сидит, — горничная продолжала вжиматься в него, не обращая никакого внимания на то, что ее лапают. — Боюсь очень.

Марк с трудом оторвался от нее, повернул голову к двери, потом огляделся. Ничего не обычного, в комнате находились только они двое. Он развернулся к ней, и тут до него все доходит. Нет, и не было никакого испуга. Все это просто на просто притворство, чтобы его соблазнить.

— Подожди-ка, это ты, похоже, спецом приду…

Лиза едва не задохнулась от возмущения, рыпнулась, больно приложив парня локтем.

— Больно же, дура, — сдавленно прошипел Марк. Больно уж хорошо его приложило, аж дыхание перехватило.

И в этот момент входная дверь распахнулась, пропуская внутрь… самого барона! На середине комнаты он остановился, внимательно осмотрелся, зачем-то шумно вдохнул воздух, словно что-то пытался учуять.

Марк, да и Лиза, в шоке замерли, боясь дышать. Будь возможность, оба бы сейчас под одеяло забрались. Ведь, кто знает, что сейчас сделает барон⁈ Сына-то может пожурит за невинную шалость, а горничной может достаться по самое «не могу».

Барон тем временем вел себя очень даже странно. Не кричал, не возмущался, не бросал грозные взгляды. Казалось, их с Лизой, вообще, в комнате не было. Мужчина явно что-то искал: внимательно осматривал стены, углы комнаты, содержимое шкафа, делал руками странные пассы. Чего это он?

— Так, так, — задумчиво пробормотал барон, наконец, завершая свои поиски и останавливая свой взгляд «сладкой» парочке. — Значит, это правда.

У Марка мурашки побежали от этих слов. Про что это он? К чему? Что это за правда такая?

— Ты, — барон подошел к кровати и, посмотрев на горничную, равнодушно бросил. — Живо пошла вон.

Лизу словно подбросило. Одеяло слетело с кровати, и она с пунцовым лицом рвануло к двери. Мгновение, и в комнате остались лишь двое — отец и сын.

— Отец, это не то, что ты поду…

— Помолчи, — барон поднял руку, заставляя Марка замолчать. — Меня совершенно не волнует, что у тебя с этой девкой. Хочешь, спи с ней, хочешь не спи.

Мужчина, судя по лицу, совсем не кривил душой. Ему, похоже, и правда, было совершенно наплевать, сколько девиц пряталось у Марка под одеялом.

— Марк, это очень серьезный разговор.

Марк сразу же напрягся. Голос у отца стал настолько напряженным, жестким, что поневоле начнешь тревожиться.

— Выслушай меня очень внимательно, потому что это очень важно, жизненно важно. От этого разговора скорее всего будет зависеть твоя жизнь.

Парень тяжело вздохнул. С кряхтеньем подобрался, сел. Лёжа вести тяжелый разговор не просто невежливо, сколько глупо.

— Я знаю, что теперь ты полноценный маг. Не спорь и не лги мне об этом. Доктор мне все рассказал, да и в комнате остались следы магии. Понимаешь, к чему я веду?

Парень покачал головой. Честно говоря, с понимаем происходящего у него сейчас было совсем плохо. Ему казалось, что об открытии у него магии нужно было кричать от радости! Нужно было праздник закатить на всю столицу! Ведь, наследник рода, наконец-то, не слабосилок, а полноценный маг! Как о таком не трубить во все горло?

Однако, оказалось все гораздо сложнее.

— Судя по твоему недоуменному лицу, в гимназии вам про это еще ничего не рассказывали. Тогда слушай…

Какое-то время в комнате стояла тишина.

— При рождении каждый гражданин империи обследуется магами и новорожденному присваивается свой особый статус, который и определяет всю его жизнь. Девять из десяти получают вердикт «магически нейтрален», слабосилок, в простонародье. И этот вердикт практически не меняется на протяжение всей жизни. Слышишь меня, Марк? Слабосилок в большинстве случаев остается слабосилком на всю свою жизнь, с рождения и до самого конца. Понял? За всю обозримую историю империи можно насчитать всего лишь с десяток случаев, когда слабосилок становился полноценным магом. Понимаешь меня, с десяток случаев⁉

Марк пришибленно молчал. До него только сейчас начало доходить, что с ним произошло.

— Если кто-то узнает об этом, тебя разорвут на тысячу крошечных лоскутков. Все, повторяю, все захотят узнать, в чем твой секрет. И никто тебя не защитит: ни я, ни весь наш род, ни даже сам император. Хотя, император, пожалуй, самым первым предъявит тебе счет. Ты должен молчать. До поры до времени никто не должен знать о том, что ты теперь другой. Понял?