Падение Валькирии (СИ) - Оришин Вадим Александрович "Postulans"

— Поэтому вы не отдали приказ сжечь его термитной смесью, когда он лежал на базе? — понял Бен.

Хёрт кивнул.

— Да. Хотя пришлось перебарывать желание его уничтожить.

Докурив, директор откинулся на спинку, уставившись в потолок.

— Есть у Блэка ещё двое, но там недавно инициированные и не пошедшие на добровольное сотрудничество. Их держат в качестве возможных сменных тел для Доппельгангера, либо просто на будущее.

Поняв, что директор замолчал, Бен опустошил свой бокал и начал убирать всё обратно в тайник.

— Получается, мы ищем этих металюдей, допрашиваем и раскручиваем цепочку до Блэка?

Хёрт отрицательно покачал головой.

— Нет необходимости. С Кассандрой мы найдём сразу Хьюза и просто доставим его в Сенат. После этого останется не дать Блэку помешать административным ресурсом, или прямым вмешательством металюдей.

— А разве не сенат инициировал расследование против нас? — спросил Брук.

Хёрт хмыкнул.

— Их напугали моей связью с Крысоловом. Сейчас они будут рады найти козла отпущения, на которого можно будет свалить все проблемы, и который устроит все стороны. И Блэк, как ни странно, идеальный кандидат…

Завибрировал телефон. Хёрт достал устройство и глянул на экран, удивившись увиденному.

— Что случилось? — спросил Брук.

— Сейчас услышим.

Хёрт включил трансляцию.

«…нападение на вице-президента Джеральда Хьюза совершено группой металюдей неизвестной принадлежности. Только вмешательство патриотов, подготовленных Джеком Хёртом, спасло мистера Хьюза. Все подозрения в отношении директора MCS Хёрта сняты. Расследование в отношении мистера Хёрта отменено. Более того, как показывают последние события, действия многих конгрессменов и сенаторов вызывают множество подозрений и вопросов. В связи с появлением угрозы национальной безопасности я вынужден ввести Чрезвычайное Положение на территории Соединённых Штатов Америки. Последние атаки металюдей были санкционированных из Европы метачеловеком, скрывающимся под прозвищем Крысолов. Для защиты народа Соединённых Штатов, конституционного порядка и Демократии коммунистический террорист Крысолов объявляется врагом США номер один. Так как действия обеих палат конгресса вызывают подозрения, я приостанавливаю работу Конгресса и санкционирую расследование в отношении запятнавших свою репутацию конгрессменов. Обращаюсь ко всем неравнодушным гражданам США. Не создавайте препятствий действиям полиции и войск национальной гвардии. Только выступив единой силой, мы дадим отпор новой угрозе. Боже, храни Америку…» — вещал из телефона президент Блэк.

— Вот же изворотливый сукин сын! — выдохнул Хёрт.

Глава 31

25 марта 2016 года

Гейтерсберг, Мэриленд

На дороге к Вашингтону образовалась пробка из-за заслона, выставленного национальной гвардией. Когда машина с Валькирией и Негативом подъехала к заслону, Элис опустила стекло и показала офицеру раскрытую ладонь. Офицер посмотрел на ладонь, будто читая что-то на ней, и кивнул.

— Всё в порядке, мэм, — и обернулся к своим. — Агент ФБР, пропустить.

Когда кордон остался за спиной, Чарльз улыбнулся.

— Поражаюсь, с какой лёгкостью ты это делаешь.

Валькирия улыбнулась краешками губ.

— Я научилась не залезать глубоко, вытаскивая ассоциации. Сначала дёргаешь образ тех, кто сразу показывает документы. Учитывая, куда мы едем, таких должно быть много.

— Думаешь, в Вашингтон едут по этой трассе? — выразил сомнения Негатив.

— По всем, только основные загружены ещё сильнее, — ответила Элис.

— И как ты достаёшь образы?

— Когда человек видит, как кто-то в очередной раз делает то, что делали другие много раз до него, у него уже зарождаются ожидания. Что-то вроде: «федералы всегда сразу удостоверение тянут, им скрываться незачем. А ребята из CIA показывают, когда ты уже над самым окном стоишь, чтобы никто вокруг не видел».

— Это на поверхности? — уточнил Чарльз.

Девушка кивнула.

— Да. Я ощущаю это так, будто вслух говорят, в пассивном режиме, даже силу напрягать не надо.

— Чёрт. Не представляю, как ты себя ощущаешь в толпе.

— Закрываюсь, — пожала плечами Валькирия.

— А удостоверение?

— Это чуть сложнее. Тянешь мысль «я сейчас увижу…», там сразу несколько образов, из них и формируешь иллюзию. Мне сложно показать человеку то, чего он никогда не видел, приходится самой формировать в голове картинку и уже после этого транслировать человеку. Много напряжения. А когда я дёргаю образы из его головы, то могу даже сама не знать, что человек видит. Главное, чтобы увиденное подтвердило ожидания.

Машина свернула на улицы города.

— Давно хотел спросить, а люди думают словами? Текстом? Или всё же образами?

Элис улыбнулась.

— Можешь не верить, но по моим ощущениям думают не все люди.

На удивлённый взгляд Чарльза Валькирия лишь улыбнулась ещё чуть шире.

— Вон, видишь? — она кивнула за окно. — Рабочий с отбойником. Он ни о чём не думает. Его мысли повторяют то, что он делает. Это не говорит о том, что он дурак. Скорее о том, что ему осточертела работа. С утра он включает режим автомата и на автопилоте отрабатывает весь день, потому что каждый день он повторяет одни и те же привычные действия. Это отупляет.

Затем Валькирия кивнула на один из автомобилей.

— А здесь сидит юрист. Какой-то адвокат, из паршивых. Проговаривает в мыслях речь.

— Готовится к суду?

— Нет, — отрицательно покачала головой Валькирия. — Оправдывается перед начальником за опоздание. И когда слышишь его мысли, удивляешься, что такие люди вообще могут говорить внятно.

Они свернули, и Валькирия продолжила.

— Когда работала с инженерами, у них всё было сложнее. Да, основная часть мыслей состояла из слов, но многие слова были не только словами, а целыми образами, порой многоуровневыми. А ещё я знаю, что такое мышление технаря. Они могут думать только образами, без слов, моделями. Не просто представить какой-нибудь хитрый кубик в голове, а менять его, вертеть, выполнять какие-нибудь операции.

— А гуманитарии? — заинтересовался Негатив.

— Комплексные ассоциации. И гуманитарии могут оперировать метафорическими понятиями. Пробовать слова на вкус, притягивать запах, ощущение тепла или холода. Необычно считывать мысли человека, одновременно испытывая целый букет чувств, пусть и не у всех это сильно выражено. Хотя в чистом виде ни тех ни других, само собой, не существует. Все могут притягивать ассоциации.

— Например?

Элис глянула на Чарльза.

— Лимон.

Негатив хмыкнул.

— Кислый.

— Именно. Но интереснее всего учёные.

— А с ними что?

— Оперирование целыми пластами информации. Если я скажу тебе: канцелярская ручка. Ты представишь её форму, вспомнишь, что она пишет, цвет будет зависеть от твоего личного опыта и текущих желаний. Если я скажу: запиши номер, я тебе сейчас продиктую. Ты подтянешь образы ручки и другого пишущего инструмента, и образ бумаги или чего-то, на чём можно написать. Если у тебя будет под рукой кусок ткани, ты, не найдя бумаги, напишешь и на нём, потому что почему бы и нет? И при этом ты не будешь задумываться о строении ручки, о бумаге, о том, на каком языке писать. Верно?

— Ну около того, да, — подтвердил Чарльз.

— А профессор Линден, подумав о какой-нибудь формуле, подтягивает высшую математику, как будто это ручка. А классическую механику, термодинамику и квантовую механику, будто это бумага. И это в поверхностных мыслях. Ты просто в пассивном режиме касаешься мыслей человека, а там объём знаний в задействованной памяти больший, чем у тебя есть по этому направлению. Ты считываешь мысли, но не можешь их понять. И мы приехали.

Они вышли из машины и пошли к трёхэтажному дому.

— Но как это работает? — спросил Чарльз.

— Постоянно задействованные пласты знаний. То, чем ты пользуешься постоянно, не требует времени на вытягивание из памяти. Ты же не читаешь слова, вспоминая каждую букву? Так во всём. Только обычному человеку хватает простых и базовых вещей. А какому-нибудь специалисту уже приходится постоянно оперировать знаниями в своей области. Автомеханику, например. Даже открыв капот машины, которую он видит впервые, он сориентируется довольно быстро, потому что держит под рукой основные блоки образов. И эти блоки могут быть многоуровневыми, превращаясь в натуральные массивы. Причём человек не просто может что-то вспомнить, а строить логические рассуждения и создавать новые ассоциативные ряды, анализировать и делать выводы. Что не мешает какому-нибудь профессору иметь проблемы в каких-то повседневных и привычных для нас вещах. Но мозг человека вообще довольно мощная штука, — на ходу объясняла Валькирия. — Если его постоянно нагружать и тренировать, само собой.