Пилот - Оченков Иван Валерьевич

– Идите за мной! – забывшись, проревел он по-русски, но китайские рабочие как будто поняли, что нужно этому страшному человеку, и послушно двинулись за ним, как дети за Гамельнским крысоловом.

– Гляди-ка, – озадаченно пихнул Раскова один из казаков.

– Помалкивай, целее будешь, – хмыкнул в ответ умудренный жизнью вахмистр.

Скоро нестройная толпа оказалась перед заваленным входом в третью штольню. Немного отошедший после боя Колычев махнул своим «добровольным» помощникам, мол, разгребайте, и отошел в сторону.

Получив приказ, рабочие, толкаясь и мешая друг другу, ринулись вперед. Хватаясь по нескольку человек за бревна и камни, они, как муравьи, тащили их вон. Другие принялись разгребать землю, постепенно продвигаясь вперед.

– Гляди-ка, тут и бабы есть, – удивился один из казаков, заметив выбившиеся из-под шапки длинные волосы.

– Вот уж кто от японцев натерпелся, – вздохнул рядом с ним Гуляев. – Мало того что они их днем на работу гоняли, так еще и ссильничали каждый вечер не по разу. Ино бывало, бедные бабы и на ногах стоять от такой «ласки» не могли. Пытались прятаться, в мужской одежке, да где там…

– Дела! – крутнул головой забайкалец.

Наконец, вход был расчищен, и в глубине тоннеля стал виден кузов грузового автомобиля, доверху заполненный какими-то ящиками.

– Ну, вот он и наш груз, – устало вздохнул Семка Татауров и перекрестился. – Слава тебе, Господи, не дал пропасть войсковому добру!

Остальные последовали его примеру. Тем временем немного пришедший в себя Март встал перед застывшими как изваяния рабочими и попытался осторожно вывести их из транса.

– Мы ваши союзники, – начал он свою речь уже на мандаринском. – Президент Китайской республики генералиссимус Чан Кайши лично послал нас, чтобы освободить вас от японских оккупантов. Можете их больше не бояться. Однако, на всякий случай, приказываю немедленно покинуть эти места и не рассказывать никому о случившемся! Строжайшая тайна!

– О, завернул! – одобрительно заметил внимательно слушавший его Гуляев. – Прямо как наш станичный атаман, когда выпьет!

– Тише ты, дурила! – цыкнул на него вахмистр. – Видишь, люди боятся.

– Испугаешься тут, – сплюнул сквозь зубы карым.

Впрочем, рабочие и впрямь стали потихоньку отходить. Постепенно на их испуганных лицах начали появляться слабые подобия улыбок. Фигуры расслабились, а глаза прояснились.

– Кто вы такие? – набравшись храбрости, спросил один из них.

– Мы русские, – коротко ответил им Март.

– С вами все в порядке, вашбродь? – осторожно спросил Расков, заметив мертвенную бледность пилота.

– Жить буду, – слабо улыбнулся тот, после чего добавил: – Я же просил, не зови меня «благородием», я ведь не офицер!

– Так это ненадолго, – пожал плечами казак. – После такого дела-то…

Между тем бой на территории бывшего завода постепенно затихал. Радиостанция была выведена из строя одним из первых залпов, лишив японцев возможности запросить помощь или хотя бы сообщить о нападении. За ней последовал черед казармы нижних чинов и офицерских помещений. В течение каких-то минут их лагерь превратился в филиал ада на земле, и лишь лейтенанту Симадзу по какой-то невероятной случайности посчастливилось уцелеть в этом пекле.

Впрочем, «везение» было относительным. Напрасно он пытался собрать вокруг себя выживших после первого удара. Одни из них в панике бежали, не разбирая при этом дороги. Другие пытались спрятаться, чтобы не видеть этого ужаса, и лишь трое солдат, сумевшие сохранить остатки самообладания, остановились, услышав его приказы.

Однако с такими силами нечего было и думать, чтобы попытаться оказать сопротивление. Тем более что из зависшего в нескольких метрах над землей рейдера уже высаживался десант, а со стороны леса наступали казаки.

– Уходите! – глухо приказал своим подчиненным офицер. – Ваши жизни еще понадобятся Японии…

– А вы, господин лейтенант?

– Если получится, передайте божественному Тэнно мои извинения! – велел Симадзу и, решительно засунув в рот ствол пистолета, нажал на спуск.

Покончив с расчисткой и отпустив китайцев, Март осторожно прошел по штольне к грузовику и открыл водительскую дверь. Кабина от крыши до подножек была покрыта толстым слоем пыли, но Колычев не стал обращать на нее внимания и занял водительское кресло, после чего неожиданно для себя сообразил, что не знает даже, как завести этот ретромобиль. Ключа у него не было, как, впрочем, и какого-либо подобия замка зажигания в древнем пепелаце.

«Бесключевой доступ? – хмыкнул он. – Вроде рановато».

– Сейчас помогу, вашбродь, – залез в кабину с другой стороны правильно понявший его затруднения Татауров. – Глядите, вот так надоть, – щелкнул он каким-то тумблером, и стрелки приборов пришли в движение.

– Спасибо, братец, – облегченно вздохнул Март. – А где тут стартер?

– Так вон внизу, – указал на маленькую педаль слева от сцепления карым. – Только не сразу давите…

– А что?

– Вот так надо, – вытащил на себя шток подсоса казак. – Теперь заводите!

К счастью, аккумулятор не успел сесть от вынужденного безделья, и после того, как стартер несколько раз провернул коленвал, мотор забурчал.

– Вот и славно, – улыбнулся во весь рот Семен. – Не придется ручку крутить…

Подождав, когда двигатель немного прогреется, Колычев выжал сцепление и включил заднюю скорость. Мотор взревел, и тяжело нагруженный грузовик, попятившись из своего убежища, выбрался, наконец, на свободу.

– Март, где ты? – тут же зазвучал в голове встревоженный голос командира.

– Командир, я здесь! – поспешил отозваться пилот, отметив про себя, что горная толща гасит сигнал «сферы».

– Слава богу, ты жив. Почему молчал?

– Груз доставали из штрека. Все в порядке. Можно забирать!

– Что, больше некому было? – Март буквально почувствовал охватившее опекуна бешенство.

– Так получилось, – с извиняющимся видом отозвался он.

– Ладно. Потом поговорим. Кстати, штреки не имеют выход на поверхность. Так что это штольня.

– Буду знать, – улыбнулся Колычев. – Кстати, командир. Я пока лагерь обследовал, видел пару цистерн с авиакеросином и бочки с маслом. Если вы их не раздолбали, то…

– Хорошо бы, но нет. Рисковать ради топлива я не стану. Выводи машину и будем грузиться.

МАЗ, дымя выхлопом, вкатился по аппарели в трюм, следом прошли казаки и штурмовики, увешанные трофейным оружием, многие тащили ящики с патронами, гранатами, а хозяйственный Горыня умудрился даже приволочь те самые зенитные орудия и несколько станковых пулеметов.

Скорость, с которой рейдеры и казаки умудрились собрать практически все ценное, поразила Марта до глубины души. «Сильны, бродяги! Однако погостили и хватит. Домой, пора домой!»

Медотсек или, как его иногда по старой памяти называли, корабельный лазарет – место весьма спокойное. Его обитатели не стоят на вахтах и не участвуют в десантах. Во всяком случае, до тех пор, пока доктор не признает своего пациента здоровым. И вот в этом и была загвоздка. Отставной абордажник Вахрамеев себя больным не считал. Правда, и здоровым его было не назвать, но все же хромота – не триппер. Кое на что годился и он. Однако приходится лежать на узкой кушетке и получать… черт его знает, что получать.

Доктор Крылов, когда целительством занимается, сам на себя не похож. Бледный, будто покойник, только глаза горят словно у одержимого. А как взглянет ими – мороз по коже. И крестник рядом сидит, непонятно зачем. Правда, этот хоть спокоен и даже как-то благостен. Ровно святой угодник на иконе…

– Как вы себя чувствуете, Игнатий Васильевич? – срывающимся голосом спросил врач.

– А чего мне сделается, – пожал плечами старый вояка. – Лежи, да и лежи. Хотел было прикорнуть, да…

В этот момент глаза бывшего боцмана сфокусировались на настенных часах, и он понял, что находится здесь уже…