Путь дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер"

– Моя госпожа, – встретил ее поклоном раб-привратник.

– Доброе утро, Андраш, – ответила тралгуту Клара, распрямляя спину после дороги. – Не поверишь, как приятно вновь очутиться в городе. Поместье, конечно, прекрасно, но не в летнюю жару. Винсен сейчас… Ты ведь помнишь Винсена? Он займется выгрузкой вещей, пришли кого-нибудь ему на помощь.

– Хорошо, госпожа. Ваши сыновья в летнем саду.

– Сыновья?

– Капитан Барриат приехал на этой неделе, – пояснил раб.

– Джорей и Барриат под одной крышей? Нелегко тебе пришлось.

Привратник улыбнулся:

– Рад, что вы приехали, госпожа.

Клара потрепала тралгута по плечу и, оставив позади жаркую площадь, вошла в прохладный затененный особняк. Сразу же бросилась в глаза неухоженность: цветы в передней завяли, на полу не убран нанесенный ветром песок, воздух затхлый. Джорей то ли слишком потакает слугам, то ли просто становится забывчив, как отец, – в любом случае надо что-то делать.

Голоса сыновей Клара услыхала еще раньше, чем вошла в сад: резкий требовательный тенор Джорея и хлесткие, как плевки, ответы Барриата. С тех самых пор, как Джорей научился говорить, братья стали непримиримы, как дождь и пламя, однако преданность их друг другу от этого не пострадала. Ровно то же у Клары некогда было с родной сестрой: «Никто не причинит ей вреда, кроме меня, – и я ее когда-нибудь уничтожу». Любовь порой бывает страшна.

На лестнице, ведущей в летний сад, Клара остановилась.

– Ты все чудовищно упрощаешь, – горячился Джорей. – Происходят разом сотни событий, и притом взаимосвязанных. Теперь, когда фермерского совета точно не будет, грозит ли нам хлебный бунт? Если в Нордкосте и вправду грянет очередная война за наследство, то отвлечется ли на нее Астерилхолд и оставит ли нас в покое? Приведет ли появление новых халлскарских кораблей к тому, что усилится пиратство в Эстинпорте и уменьшится в Тауэндаке? Нельзя все сводить к одному, мир гораздо сложнее!

– Выбор не так широк, как ты думаешь, – возразил Барриат. – Тебе не найти никого, кто выступает против фермеров и одновременно поддерживает Астерилхолд. Одно зависит от другого. Нет таких семей, которые осуждают межрасовые браки и при этом торгуют с Борхией. Король – не скульптор при нетронутой глыбе камня, он не может создать фигуры по собственному замыслу. Он как покупатель, который приходит к скульптору и выбирает из готового.

– И ты считаешь, что принц для него – единственный способ явить благосклонность?

– Единственный, который хоть что-то значит. Если его величество осыплет Даскеллина немыслимыми дарами и почестями, а принца Астера все же отдаст на воспитание Маасу – то понятно, что в будущем судьба королевства будет решаться под влиянием Мааса. Потому-то Иссандриан и…

– Но если король…

Голоса скрестились, братья не слушали один другого, две цепочки доводов на глазах свивались в единый тугой узел. Клара шагнула в сад и картинно уперла руки в бока, притворяясь рассерженной.

– Вот как они встречают бедную мать! И почему я не велела отнести обоих в лес, чтоб вас выкормили волки?

Братья расцвели улыбками и подбежали обниматься – совсем взрослые, крепкорукие, пахнущие мускусом и маслом для волос, а ведь еще недавно она держала их на руках… Перебивая один другого, они вновь заспорили, только теперь не о придворной политике, а о том, стоило ли ей приезжать. Клара, улыбаясь обоим, сошла в зеленый, цветущий бледными цветами сад. Фонтан, по крайней мере, починили, теперь вода с плеском стекала по отлитой из бронзы фигуре задумчивой полураздетой циннийки. Усевшись у фонтана, Клара принялась снимать дорожную накидку.

– Ваш отец, бедняга, места себе не находит оттого, что не может выбраться из дома, поэтому я вызвалась хоть как-то создать видимость нормальной жизни. Из-за этих дурацких выходок я пропустила большую часть придворного сезона, и я просто обязана увидеться с дорогой Фелией.

Джорей, опершись плечом на увитую плющом стену, скрестил руки и нахмурился – точная копия отца. Барриат со смехом присел рядом с Кларой.

– Как же я по тебе соскучился! Какая другая женщина назовет дурацкой выходкой вооруженный конфликт на улицах Кемниполя, первый за пять поколений?

– Я не меньше других сочувствую бедному лорду Фаскеллану, – отрезала Клара. – Однако оставляю за собой право называть выходку дурацкой и никакой иной.

– Не горячись, мама, – успокоил ее Барриат. – Ты, конечно, права, просто никто другой его так не зовет.

– Не понимаю почему, – пожала плечами Клара.

– А отец знает, что ты собираешься к Маасу? – спросил Джорей.

– Знает. И к твоему сведению, меня все время будут охранять, так что можешь не рассказывать мне ужасов про лорда Мааса и его страшные планы относительно меня.

Братья переглянулись.

– Мама… – начал было Джорей, однако Клара остановила его движением руки и обернулась к старшему сыну.

– Барриат, милый мой, ты ведь только что с флотской службы? Как поживает бедный лорд Скестинин и та крашеная ведьма, на которой его угораздило жениться?

***

Улицы города кишели народом, по брусчатке грохотали кареты, на рынке расхваливали свой товар торговцы хлебом и мясом, мелкие преступники под присмотром королевских мечников убирали нечистоты из проулков и с мостовых. На вишневых деревьях, растущих вдоль улиц, зеленые плоды уже вот-вот грозили налиться соком. Над Разломом покачивались на веревках рабочие, занимающиеся починкой мостов. Город играл теми же красками, звуками и запахами, что и в лучшие времена, однако казался согбенным под тяжестью окутавшего его страха. Клара никогда не думала, что такое возможно, – однако, как видно, ошибалась.

Страх был виден в мелочах: слишком охотно смеялись купцы, слишком оживленно переругивались на улицах прохожие, а стоило собеседнику отвернуться – лица тут же застывали в каменной сосредоточенности. Даже лошади пахли по-другому, раскрывали глаза шире обычного, ступали не так уверенно.

Для визита Клара выбрала открытые с боков носилки, которые тащили четыре раба; рядом шагал Винсен Коу. Перед самым отъездом из Остерлингских Урочищ что-то сделалось с его глазом, и теперь синяк растекался по щеке зеленью и желтизной. На поясе поверх плотной кожаной куртки, усеянной стальными заклепками, красовались сразу и меч, и кинжал – для обычного егеря многовато, так что вместе с синяком они придавали Винсену вид почти разбойничий.

Особняк Фелдина Мааса выходил на ту же площадь, что и дворец Иссандриана. Ворота обоих домов украшала вычурная ковка, сами здания с кричащей отделкой напоминали торты, вышедшие из-под рук обезумевшего кондитера. Куртин Иссандриан сейчас отбывал ссылку, как и Доусон, только он заодно увез из города семью и слуг. Клара вспомнила своего дядю Милуса, который в молодости получил удар в голову и оставшуюся жизнь проходил с наполовину недвижным лицом. Площадь между особняками выглядела сейчас почти так же: шумная и деятельная в левой половине и мертвенно-пустая справа.

Фелия стояла на вершине парадной лестницы в пурпурном бархатном платье, вышитом серебром по рукавам и вороту. Когда-то оно, должно быть, ей шло. Клара отдала лакею шаль и поднялась к Фелии.

– Клара, дорогая, – заговорила та, с вымученной улыбкой беря кузину за руки. – Я так по тебе скучала, не передать. Такой ужасный год! Входи же.

Клара кивнула рабу-привратнику – вместо привычной дартинки у входа стоял сурового вида ясурут, который не поклонился в ответ. Уже на пороге залы Клара услышала его окрик:

– Эй, ты! Стоять!

Изумленная таким обращением к своей персоне, она обернулась – и увидела, что окрик предназначался Винсену Коу: ясурут, вскочивший на ноги, держал ладонь у груди Винсена, преграждая путь. Егерь вдруг сделался неестественно спокоен.

– Он со мной, – бросила Клара.

– С оружием нельзя, – рявкнул раб-привратник. – Стоять здесь.

– При всем уважении, миледи, это исключено, – заявил егерь, по-прежнему не отрывая глаз от ясурута.