Книга седьмая. Крушитель
Пролог
Не всё в жизни видно с первого взгляда, заключила Мичико Нагаяма, сползая с брачного ложа, на котором сейчас развалился, довольно пыхтя, Денджи, её свежеиспеченный, буквально пару месяцев как уже, муж. Сначала всё было терпимо, потом даже хорошо, рассуждала девушка, уковыливая в другую комнату их большого, но еще недостаточно обжитого дома, а вот потом…
В общем, все было даже хорошо. Новое место, новые знакомые, вполне приятный молодой человек, с которым она пошла под венец хоть и с подачи отца, но без особого трепыхания. Денджи производил приятное впечатление, так что у Мичико претензий ни к кому не было. Она, хоть и была молодой, но уже вкусила сполна горькую долю предательств, так что легко смирилась со своей новой долей изгнанной из семьи Коджима дочери.
Но вот месяц назад залетела, от мужа, естественно, и… тут Денджи как будто сошёл с ума. Не то чтобы в плохом плане, но теперь брачное ложе у молодой жены было буквально везде, где её ловил муж в этом большом доме, а ловил он её часто. Какую-то странную и тяжелую скорбь имел молодой господин Нагаяма по отношению к презервативам, и мысль, что сейчас можно без них, его буквально… окрыляла. В переносном смысле. Причем до беременности в нем такого пыла не было!
«Утомляет», — подумала Мичико, падая на диван перед телевизором. Сколько можно? Уже пятый раз за сегодня. Может, заснет? Хотя нет, вряд ли, недавно только пообедали. Ну, минут пятнадцать есть, можно хоть телевизор немножко глянуть. Отвлечься.
Она бросила пульт рядом с собой, лишь только включив телевизор. Потоптанной миссис Нагаяма было сейчас всё равно, что смотреть. Лишь бы не потолок.
Шла популярная и довольно серьезная передача, где довольно крутой и импозантный Соба Карасугару, любимец женщин старше сорока лет, доступными словами объяснял телезрителям внешние и внутренние события, проистекающие как в мире, так и в Японии.
— «„Кейсофт“ сейчас переживает крупнейший кризис из всех, что знала эта компания! — воодушевленно вещал Соба людям, включая и утомившуюся Мичико, — Американский гигант, уверенно претендующий на звание цифрового монополиста, сейчас буквально завален исками от десятков тысяч компаний и сотен тысяч частных лиц, обвиняющих мегакорпорацию в шпионаже! Найденные специалистами программы-шпионы оказались лишь прикрытием целой сети гораздо более тщательно спрятанного программного обеспечения для шпионажа! Юристы „Кейсофта“ отрицают малейшую причастность компании к этому…»
Мичико сама не заметила, как задремала. Еще бы, её трижды будили за ночь! А какая нормальная женщина уснет потом после такого, не сходив в душ? Конечно, она ходила…
«А теперь, встречайте! У нас в студии особый гость, очень неожиданный гость!», — неожиданно рявкнул Соба под бешеные аплодисменты аудитории, выдергивая Мичико из дрёмы, — «Такого вы точно не ожидали! Сегодня в студии нашим гостем является человек, которого разыскивает полиция всей страны! Разыскивает, несмотря на то что никаких обвинений ему не предъявлено! Но! Сейчас, уважаемые телезрители, это мало кого волнует, потому что наш гость принадлежит к набирающей печальную известность группировке лиц, называемых „надевшие черное“ или уличные бойцы! Напомню для тех, кто проспал последние четыре месяца — их обвиняют во взрыве атомной бомбы возле Токио! Прямо у нашего порога! Итак, к вашему вниманию! Один из наиболее одиозных бойцов, являющийся по слухам гением как боевых искусств, так и обычных наук! Модель! Бизнесмен! Меценат! Бывший работник Специального Комитета! И это всё — в восемнадцать лет! Акиииии-ра Кирью!!!»
Мичико подавилась воздухом, подскакивая на диване и выпучивая глаза на экран. Там, на нем, на площадку перед камерами действительно выбирался он, Акира. Мрачный высокий гигант, который, казалось, был в два раза выше обычного японца. В его любимом деловом костюме со странным броским галстуком, с нечёсаной гривой падающих на глаза волос.
Восемнадцать лет? Да он на тридцать выглядит! Это одновременно сказал вслух и сам Соба Карасугару, и сама Мичико подумала. Она, знавшая Акиру чуть ли не с двенадцатилетнего возраста, с трудом могла угадать в этом человеке своего старого знакомого (и первую любовь!) а уж посторонний…
— «Ладно-ладно, у нас не так много времени, а вот вопросов к вам огромная гора! Кирью-сан, давайте начнем!»
— «А у меня всего один», — поднял севший в кресло гигант палец, — «Зато ко всем японцам. Нет, ко всем людям. Можно?»
Соба всегда был крут, Мичико об этом знала еще с пересудов знакомых студийных теток, мастеров-визажистов, поэтому ведущий не оплошал:
— «Конечно! У нас именно такая передача! Кто знает, может быть я сумею на него ответить!»
Наивный, качнула головой Мичико. Дать слово Акире? Пф. Он тебя уничтожит. Хотя нет, уже уничтожил. Даже не желая. Если этот парень сидит там, то он что-то задумал. А всё, что этот проклятый тип задумал, продумано на десять ходов вперед… и никого не щадит. Ни друзей, ни врагов, ни звезд телеэкрана.
Так и оказалось.
— «Почему 'надевшие черное» всегда были отвержены обществом, мм?«, — спокойно нанес свой удар молодой гигант, — 'Они же никогда не являлись никому угрозой? Вели себя адекватно, не хуже, чем обычные граждане, не нарушали законы, никого не обижали. Чем они, по сути, отличаются от профессиональных спортсменов…»
Времена, даже Мичико знала, сейчас были плохими у всех «надевших черное». Хаттори Ивао, знаменитый Спящий Лис, раскопал перед своей смертью что-то ужасное, но не успел ничего сделать, был убит ядерным взрывом возле Токио, который смел с лица земли целую деревню. Все улики, и все видеозаписи самого детектива, всё указывало на заговор уличных бойцов. Отношение к ним сразу рухнуло в бездну, к Эмме О. Весь мир заволновался. Потом раз, и через неделю после этого события «надевший черное» убивает президента какой-то маленькой страны. Молдавании? Молдавокии? Не суть, бедолагу буквально размазали по стене его квартиры!
Волнения начались везде, даже попытки самосуда. Народ летел за решетку десятками, «надевших черное» прятали и вывозили. А потом через неделю бахнуло вообще чудовищная штука — прямо на улицах во всей Японии какие-то типы начали ловить школьников и студентов, насильно запихивая им Снадобье в рот! И оно оказалось отравленным! Люди не становились «надевшими», а умирали за неделю-две!
Вот тогда за головы схватились все. Полиция в отравителей стреляла при малейшем подозрении! Тюрьмы набились людьми! Все задержанные хором утверждали, что да, виноваты, но это должно было быть простое Снадобье!
Шум стоял просто адский, репутация «надевших черное» теперь омрачилась не только ядерным терроризмом, но и массовыми убийствами, только вот один из самых известных и раскрученных типов, сидя перед аудиторией во всю Японию, невозмутимо спрашивает о начальных предпосылках плохого отношения! От такой наглости даже сам Соба рот открыл!
Зрители сами выпали в осадок, им уже должны были дать команду орать хором и в страшном возмущении, но тут это здоровяк нагнулся вперед, глядя прямо в активно работающую камеру, и тоном, снисходительно-заговорщицким, сообщил:
— Ивао Хаттори, Спящий Лис, сам был «надевшим черное». Этот момент, лишь немного освещенный в его видеозаписях, почему-то все упускают. А еще он был гением. А еще…
До вопросов, которыми грозился Карасугару, дело так и не дошло. Шоу, которое должен был вести он, вел, внезапно, другой человек, и вел не так чтобы зажигательно. Зато он говорил вещи, спрашивал вещи, доказывал — так, что было понятно каждому японцу. Каждому, даже затраханной Мичико. Даже она не смогла удержаться, чтобы не задаться вопросом «А с какой стати „надевшие черное“ вдруг устроили такую чернуху? И они ли? Ведь прямых доказательств нет!». А её старый бывший друг с экрана усугублял и усугублял эти сомнения.
