Идеальный мир для Химеролога 4
Глава 1
Штаб-квартира отряда «Химера»
Семён Петрович Орлов, он же Беркут, сидел на пустом ящике фирмы «НовХолдингГрупп» и с каким-то отстранённым изумлением наблюдал за происходящим.
БА-БАХ!
От грохота задрожали стёкла, а с потолка посыпалась штукатурка. Беркут поморщился, стряхивая с плеча белый порошок. Только что мимо него протащили старый, но массивный холодильник «Морозко-5», который теперь лежал на боку, намертво перекрыв дверной проём.
Рядом, отдуваясь и вытирая пот со лба, стоял Кабан. Здоровенный, как шкаф, который и в свои годы мог бы поспорить силой с молодым быком.
— Кабан, твою дивизию! — раздался из другого угла комнаты голос Костыля. — Предупреждать надо! Я чуть свою вставную челюсть не выплюнул.
Кабан только пожал плечами, которые были шириной с эту самую дверь.
— Тяжёлый, — коротко пояснил он, будто это всё объясняло.
Беркут мысленно хмыкнул. Конечно, тяжёлый. Поэтому его обычно переносят вдвоём. Но это же Кабан. Ему проще стену проломить, чем попросить о помощи.
На шкафу сидел крупный зелёный попугай по имени Кеша — личный питомец и, кажется, единственный друг их нанимателя. Птица наклонила голову набок, уставившись на всех.
— Полундра! — истошно завопил попугай голосом старого боцмана. — Враг у ворот! Кеша хочет крекер! Срочно! Выполнять!
Костыль погрозил ему кулаком.
— Цыц, консерва пернатая!
— Нарушение устава! — немедленно отреагировал Кеша. — Три наряда вне очереди! С чисткой моего лотка!
Беркут устало прикрыл глаза. Да, к этому он точно не был готов. Воевать под аккомпанемент говорящей курицы — новый опыт даже для него.
За окном сгущалась тьма, а в доме, вместо запаха нафталина и старческой тоски, пахло предвкушением хорошей драки.
«И ведь я почти поверил, — с кривой усмешкой подумал Беркут, — что остаток жизни проведу за разгадыванием кроссвордов».
Он-то думал, работа охранником — это скука смертная. Ходи себе с дубинкой, делай грозный вид, гоняй алкашей от входа. А тут… тут разворачивалась настоящая боевая операция. С планированием, расстановкой сил и противником, который шёл не просто воровать, а убивать.
— Думал, будем от психованных аристократов ветеринарку охранять, — пробасил рядом Костыль, проверяя крепление ножа на поясе. — А тут, гляди-ка, целый форпост держим.
— Зато не скучно, Коля, — отозвался Беркут, не отрывая взгляда от окна, за которым мелькали первые тени. — Главное — не обосраться.
И вот за это он и переживал. Не за бандитов. Тех он видел насквозь. Обычная шваль, наглая и тупая. Таких они в своё время пачками на тот свет отправляли, даже не вспотев. Он переживал за себя. За своё старое, изношенное тело.
Спину предательски ломило от сырости. В груди что-то хрипело — привет от того газового облака в каньоне Теней, двадцать лет назад. Руки, которые когда-то держали снайперскую винтовку так же твёрдо, как хирург держит скальпель, теперь мелко подрагивали. Он был развалиной. И он это знал.
И остальные — не лучше. Двенадцать списанных в утиль героев, которых Империя выплюнула, как отработанный материал.
А этот пацан, их новый командир… он их подобрал. Дал им не просто работу. Он дал им цель. И Беркут до усрачки боялся его подвести. Боялся, что в самый ответственный момент старое тело откажет, и он, легендарный Беркут, окажется бесполезным грузом.
Он посмотрел на своих людей. Они не боялись. Они готовились к бою с тем профессиональным спокойствием, которое приходит только с годами. И в их глазах он видел не страх, а азарт. Они снова были в своей стихии.
Он перевёл взгляд. Костыль, усевшись на перевёрнутое ведро, с противным скрежетом точил о брусок свой старый, как мир, тесак. Лезвие хищно поблёскивало в свете ламп.
— Новомодная сталь — барахло, — ворчал он себе под нос. — Два раза ткнёшь — и снова точить. А этот… этот ещё деда моего помнит. И ни разу не подвёл.
Неподалёку Шприц, их медик, раскладывал на чистой тряпке своё хозяйство. Рядом с тугими бинтами и шприцами лежали блестящие ампулы с боевыми стимуляторами — жуткая армейская дрянь, способная поднять на ноги даже мертвеца. На пару часов. О побочных эффектах Шприц предпочитал не распространяться.
Глазок колдовал над какой-то коробочкой с проводами и датчиками. Судя по довольной ухмылке, он готовил бандитам какой-то особенно неприятный сюрприз.
Каждый был занят своим делом. Эта симфония была для Беркута роднее любой другой музыки.
«Да уж, — усмехнулся про себя Семён Петрович. — Наняться на работу к химерологу, чтобы воевать с бандитами. Какая ирония».
Он всю жизнь боролся с последствиями этой самой химерологии. С тварями, которые вырывались из подпольных лабораторий. С культами, которые создавали монстров для своих кровавых ритуалов. С бандами, которые использовали химер как оружие. За последние десятилетия этого дерьма развелось столько, что честному человеку на улицу выйти страшно. Лёгкие деньги, власть, незаконные эксперименты… Всё это, как раковая опухоль, разъедало Империю изнутри.
А теперь он сам работал на одного из них.
Правда, этот Виктор был каким-то… неправильным химерологом. Он не нападал. Не пытался захватить мир. Он лечил, командовал хомяками и дружил с говорящим попугаем. И при этом обладал силой, от которой у Беркута, Одарённого ранга Абсолют, волосы на затылке вставали дыбом.
Тот случай с крысами… Семён Петрович до сих пор не мог его забыть. Сотни тварей, подчинившиеся одному его слову. И то, как он это сделал — без пафоса, без ритуалов, без напряжения. Просто приложил руку к полу. Как будто это был сущий пустяк.
То ли пацан не понимает, какой силой обладает, то ли… ему просто плевать. И Беркут не знал, какой из вариантов пугает больше.
Он был скрытным, этот Виктор. Замкнутым. Но иногда, в такие моменты, он вдруг брал и показывал часть своей истинной мощи. Будто забывал, что нужно притворяться обычным. И это было самое страшное. Беркут видел много сильных Одарённых. Но ни один из них не мог похвастаться такой лёгкостью и таким контролем.
Впрочем, какая теперь разница? Они подписали контракт. И они будут держать слово. Не только из-за денег. А из-за благодарности. Они обошли десятки мест в поисках работы. И везде на них смотрели, как на отбросов. Старые, покалеченные, никому не нужные. А этот парень… он посмотрел на них по-другому. Он увидел в них не инвалидов, а бойцов.
Семён Петрович вспомнил, как вчера вечером он зашёл в магазин и купил внучке того самого «Лупоглазого Ушастика». Розового. Самого большого. И ещё целую гору конфет. Он впервые за много лет почувствовал себя не просто дедом, а Дедом с большой буквы. Который может.
Нет. Они не подведут. Они вгрызутся в глотку любому, кто посмеет тронуть этого странного пацана и его ещё более странную ветеринарную клинику. Потому что он дал им то, чего у них давно не было.
Шанс.
Снаружи раздался треск ломаемого забора.
— Началось, — пробасил Кабан, перехватывая поудобнее тяжёлую дубинку.
Беркут медленно поднялся. Спина отозвалась тупой болью, но он проигнорировал её.
— По позициям, — тихо скомандовал он.
Старая гвардия снова была в деле. И пусть их тела были изношены, но дух их был крепок, как имперская сталь. А опыта у них было столько, что хватило бы на целую армию.
* * *
Я сидел в главном зале, который мои новые сотрудники уже успели превратить в подобие штаба, и с упоением отдавался своему любимому занятию. В блокноте, раскрытом на коленях, рождались формулы. Сложные, многоуровневые, они сплетались в изящные узоры, описывая структуру новой химеры, которую я собирался создать.
Смешать «Кислотные железы» болотной мокрицы с «Огненным дыханием» саламандры, стабилизировать всё это вытяжкой из панциря броненосца… Теоретически, должно получиться нечто, способное плеваться самовоспламеняющейся кислотой. Практически — могло рвануть так, что от нашей клиники осталась бы только дымящаяся воронка. Рискованно, но чертовски интересно.
