На золотом крыльце (СИ) - Капба Евгений Адгурович

— Негатор на шею повесите? — предположил я. — Ладно, ведите, все равно хуже, чем было, вряд ли будет.

И потер разбитую бровь. Вообще, последние три месяца моему лицу не везло: то на грабли во время хозработ наступлю, то о дверь туалета саданусь, то темную устроят, то самую банальную драку, то — с крыши швырнут. Теперь вот — дорожно-транспортное происшествие. Вполне понятно, почему на меня эти девчонки таращились, как на чудище лесное: весь в щепках, листьях и иголках, лицо окровавленное, с опричником за руку попрощался, а тот еще и благодарность за ликвидацию террористов выписать обещал… Не с той ноги я в новое учебное заведение захожу, ой не с той!

— Пойдем… Те! — девочки и не думали представляться, одна из них махнула мне рукой, и они пошли по уложенной плиткой дорожке в сторону виднеющихся среди деревьев зданий.

А местный историк и соцпед — Иван Ярославович — остался побеседовать с князем Барбашиным. Точно — меня будут обсуждать. Психологический портрет, склонности, предпочтения, интересы. Знания, умения, навыки… Что там преподы обычно обсуждают? Нифига они обо мне не знают, ни-фи-га! Потому что я и сам о себе мало что знаю, получается.

* * *

Тут было интересно, это точно. Учебные корпуса выглядели стильно, технологично и вместе с тем — уютно. Не безликие гробы из металла и стекла, но и не слишком вычурные, всего в меру. Здания, которые я рассмотрел, оказались невысокими, этажа в три, со всякими колоннадами-террасами-балкончиками и стеклянными куполами, ни одного одинакового строения! Классно сделано, вот и все. А еще тут под сенью деревьев располагались специальные площадки для практических занятий. Крепкое каменное основание, а над ним — ажурные, но наверняка прочные прозрачные полусферы, похожие на оранжереи, внутри которых студенты вытворяли всякую волшебную дичь под присмотром преподавателей.

Пока шел — увидел перебрасывающихся огромной каменюкой элементалей, парня, который раз за разом пускал молнию из руки в уклоняющегося и подначивающего его препода. А еще — девчонку лет пятнадцати, которая чуть ли не вальсы танцевала с натуральным рукотворным торнадо, и двух пацанов, они сражались друг с другом огненными мечами. Красота, да и только! Мне такое нравится — когда практики много. И практики не в коровнике с лопатой и не с кувалдой на сносе очередного здания — такие штуки в интернате практиковались постоянно — а вот так вот, с выдумкой и по специальности!

— Не отставай… Те! — торопили меня симпатичные провожатые, постоянно шушукаясь между собой и оглядываясь на меня.

Их хвостики на головах так и подпрыгивали, клетчатые юбочки и белые блузочки выглядели просто отпадно, так что отстать я не мог, даже если бы очень хотел. Тут скорее пристать хотелось, но я сдерживался. Сложнее всего было смотреть под ноги, а не на эти самые юбочки! Что за садист придумал такую форму одежды вообще? Чтобы саботировать учебный процесс? Или воспитывать в студентах стрессоустойчивость?

Так или иначе, две подружки довели меня до стеклянных дверей двухэтажного домика со странным стеклянным конусом на крыше. Тут явно располагался медпункт и какие-то лаборатории, а на стойке регистрации дежурил студент — какой-то лысый парень в белом халате. Наверное, чуть старше меня, но сказать сложно — больно внешность у него специфическая оказалась.

— Святцева, кого это вы привели? — спросил он. — Новенький, что ли?

— Новенький! — закивала названная Святцевой, и хвостики на ее голове запрыгали еще сильнее. — Его к Ольге Андреевне, для тестов.

— А чего ты со Святцевой поздоровался, а со мной нет? — пискнула вторая девчуля возмущенно.

— Так я и со Святцевой не здоровался, — резонно заметил лысый. — Угомонись, Выходцева, мне что твои, что ее тощие прелести — тоньше лезвия!

— Тощие прелести? — они переглянулись и стали стремительно краснеть. — Розен, ты офигел?!!

Мне этот парень сразу понравился. Было в нем некое вселенское спокойствие, вся его худая фигура выражала максимальный флегматизм, даже глаза пребывали в полуприкрытом состоянии. Глумиться над такими девочками, в таких юбочках — это нужно обладать невероятной выдержкой и чувством собственной значимости! Мне до такого уровня просветленности очень далеко!

— Что тут у нас? — появилась откуда ни возьмись Ольга Андреевна. — А, прибыл Михаил Титов собственной персоной? Слышала, с приключениями добрались?

— Ольга Андреевна, ему благодарность будут выписывать за убийство убийц! — заверещали девчонки наперебой, позабыв про Розена, который страдальчески закатил глаза в мою сторону, по всей видимости предлагая мне пострадать вместе с ним. — И вообще — он что, у нас учиться будет? Он же уголовник какой-то, сразу видно! Смотрите, все лицо в крови, какой кошмар! Он же наших мальчишек затиранит! Или научит матом ругаться и сигареты курить!

Ну, что за курицы, а? Вот симпатичные, а такие туповатые — сил нет! Это я-то — записной хулиган? Здрасьте, приехали.

— То есть — медаль за уничтожение банды террористов! От опричников Кавказского полка! — продолжали создавать шумовую завесу Святцева и Выходцева. — А еще у него глаза разные, смотрите! А где он будет учиться? А на какой курс его определят? А какая у него спецуха? А с кем жить будет?

Как только упомянули опричный Кавказский полк, Розен оживился: он с интересом глянул на меня и проинформировал:

— У меня старший брат — майор в Кавказском полку. Командир батальона. Я после колледжа к ним хочу, целителем.

— У меня куратор оттуда. Князь Барбашин, — пояснил я. — Я интернатский.

— Силен! — кивнул Розен. — Убил-то кого? За что благодарность?

— Не убил, гранату из рук выбил у какого-то гнома. Ну… Телекинезом, или что-то вроде того. Гном в засаде сидел.

— Силен… — снова кивнул Розен.

Ольга Андреевна едва отбилась от двух пигалиц и спровадила их за дверь.

— Я вижу, вы уже познакомились… Денис, тогда тебе и проводить тесты. А я понаблюдаю, — сказала она. — Михаил, не волнуйся, все пройдет нормально. Денис — студент второго курса, один из лучших в колледже, очень перспективный целитель, даже для… Хм! Даже для пустоцвета. Отличный пример успешного и прогрессирующего волшебника, который большое внимание уделяет академической магии, не злоупотребляя естественным даром. Тебе точно будет чему у него поучиться.

По бесстрастному лицу Розена невозможно было понять, какие эмоции у него вызывает такой поток елея на его лысую голову. Мне бы жутко польстило, если бы Боткина так хвалила меня. Однако лысый философ стоического типажа только кивнул своей головешкой снова и сказал:

— Пшли. Тебе надо переодеться и душ принять. А то ты весь какой-то вонючий и неопрятный.

— Не получится, — откликнулся я.

Меня, если честно, подбесили такие его комментарии. Вонючий я, подумаешь! Он бы по лесу побегал от мужиков с пулеметами, я бы на него посмотрел! Вонючий… А показался таким нормальным парнем.

— В каком смысле? — удивился Розен. — Что — не получится?

— Переодеться, — во мне снова включился режим выдачи дичи через рот, и я ничего не мог с этим поделать. — Не получится переодеться у меня.

— Как там тебя — Титов? — он навис надо мной сутулой и худой лысой скалой. — Ты чего дуришь?

У меня рост немаленький, можно сказать даже, что я — длинный, а этот лысый Денис оказался на полголовы выше, точно. Может, он — два метра?

— Я не дурю, — сунул я руки в карманы. — Не могу я переодеться, честно.

— Так… — кажется, мне удалось его пронять, он смотрел на меня явно не понимая, что делать дальше. — Ты объяснишь толком или нет? Ольга Андреевна, чего он голову дурит? Почему он не может переодеться?

Боткина, в отличие от Розена, все поняла. Она вздохнула, почти как мама вздыхала, когда я был маленький, и ответила:

— Он из интерната, Денис. У него не во что переодеться. А до того, как официально зачислиться в колледж, на довольствие стать, форму получить, в общежитие заселиться и в библиотеку за учебниками сходить, он должен пройти тесты. Как решать вопрос будем, господин лучший студент второго курса?