Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий

Брунд замер, его рот остался открытым. Я видел, как капля пота скатилась по его виску, оставив чистую полосу на грязном лице.

— Риалия, ты не понимаешь… — он протянул к ней руку, но она резко взмахнула своей.

Пощечина прозвучала, как выстрел. Ее кольца с гравировкой в виде шипов оставили на его щеке три тонкие кровавые полосы. Брунд отшатнулся, его глаза округлились от непонимания.

— Вот почему, — она произнесла медленно, разделяя каждое слово, — ты всегда будешь лишь жалким щенком, лающим у моих ног. Ты не мужчина — ты позер, не умеющий ни побеждать, ни проигрывать.

Ее слова падали, как камни. Брунд дрожал всем телом, его губы шевелились, но звука не было. Толпа замерла, затаив дыхание.

Риалия повернулась ко мне. Ее движения были плавными, как у хищницы. Она подошла так близко, что я чувствовал тепло ее тела и запах дорогих духов — смесь черного перца и чего-то экзотического, напоминающего тропические цветы.

— А ты… — ее губы изогнулись в улыбке, от которой по спине пробежали мурашки. Она положила ладонь мне на грудь, затем медленно провела вверх, к шее. Ее пальцы были удивительно нежными для тех, кто только что оставил кровавые полосы на лице Брунда. — За такое зрелище получишь сегодня особую награду.

Ее рука скользнула за мой затылок, пальцы вцепились в волосы. Она притянула меня к себе с такой силой, что наши зубы едва не стукнулись. Ее поцелуй был как битва — агрессивный, властный, полный претензии на обладание. Я почувствовал вкус ее помады — что-то терпкое, с оттенком граната.

За спиной раздался животный вопль. Брунд рванулся вперед, его лицо исказилось в гримасе чистой ненависти.

— НЕЕЕЕТ! — его крик был настолько полон боли, что мне даже стало его немного жалко.

Ну… совсем чуть-чуть. Определенно не настолько жалко, чтобы отказать себе в удовольствии притянуть к себе Алую Гарпию, крепко схватив ее руками за талию, и с наслаждением ответить на столь сладкий поцелуй.

Да уж. Вот от этого чувства я и бегал весь последний год. Риалия была как наркотик, который ты любишь и за это ненавидишь одновременно, но противостоять соблазну, раз попробовав, уже невозможно.

Отстранившись от меня только секунд через десять, Алая Гарпия с улыбкой повернулась к Брунду, который, будто персонаж из какой-то дешевой мелодрамы, стоял на коленях, с отчаянием глядя на свою недосягаемую любовь.

— Вот теперь, — она провела языком по губам, — бой окончен.

Вытерев губы, на которых, судя по вкусу, остались следы помады, я подошел к поверженному Брунду. Его костюм, украшенный гравировкой в виде перьев сойки — теперь выглядел жалко: порван, весь измят от удара о стену, покрыт пылью и кровью.

Я остановился в шаге от него, наблюдая, как капли пота смешиваются с кровью на его скуле, образуя розоватые потеки. Его дыхание было тяжелым, прерывистым — точно у загнанного зверя.

Когда он наконец поднял голову, я увидел в его глазах странную смесь ярости, стыда и… понимания. Он знал, что проиграл по всем статьям.

— Ну что, Сойка, — я намеренно говорил тихо, чтобы слышал только он, — теперь ты понял, почему она выбрала меня?

Не то, чтобы мне особо нужна была Риалия, скорее наоборот. Но я был не настолько праведен, чтобы простить все нападки и оскорбления Брунда и не сказать чего-нибудь в ответ, раз уж появилась удачная возможность.

Его губы дрогнули, обнажив стиснутые зубы. Вены на шее набухли, как канаты.

— Ты… — он попытался встать, но его ноги подкосились. — Ты просто… удачливый ублюдок…

Я присел перед ним на корточки, чтобы быть на одном уровне. Запах крови, пота и перегретого металла ударил в нос.

— Знаешь, в чем разница между нами? — я указал на кровоточащую царапину от колец Риалии. — Ты бьешься ради нее. А я… я просто принимаю то, что дает мне судьба. И проигрыш в том числе.

Его глаза вспыхнули.

— Ты пожалеешь! — он зашипел, и слюна брызнула мне в лицо. — Когда я прорвусь в Хронику, то разорву тебя на куски! И буду смотреть на твой труп… и смеяться…

Размахнувшись посильнее, я врезал ему мыском сапога прямо в нос. Голова Брунда дернулась назад, сам он, не удержав равновесия, рухнул на пол арены, забавно выкинув вверх ноги.

— Тогда я хотя бы хорошо проведу время до этого, — сплюнул я ему на грудь. — Послезавтра в «Логове» я буду ждать свой выигрыш.

— Ты что-то долго, — Риалия подошла и, глядя приподнявшему голову Брунду прямо в глаза, погладила меня по груди. — Неужели тебе есть что обсуждать с этим… неудачником?

Сойка вздрогнул, как от удара кнутом.

— Нет, — покачал я головой. — Больше нет.

— Пойдем. Хочу, чтобы люди в соседних номерах, еще не легшие спать, — она намеренно сделала паузу, бросая взгляд на Брунда. — Слышали наши крики.

Я позволил ей повести себя, но на последок обернулся. Брунд еще лежал, но в его глазах, направленных на меня, уже читалась новая решимость. Он медленно поднял окровавленную руку и провел пальцем по горлу в универсальном жесте.

Я лишь улыбнулся и позволил Риалии увести себя к Логову и потом дальше, в страну наслаждений. Пружина действительно сжималась. Но пока — пусть сжимается, раз уж с этим ничего не поделаешь. По крайней мере чем трястись в ожидании катастрофы я наслажусь моментом.

###

Два долгих, изматывающих, восхитительных дня в душных покоях Риалии, где воздух был густ от запахов дорогих духов, пота и секса. Когда я наконец выбрался на свободу где-то в районе трех часов дня, солнечный свет показался мне неестественно ярким, а звуки «Логова» — оглушительно громкими.

Щурясь, я спустился по лестнице в главный зал, чувствуя, как каждая мышца моего тела ноет от приятной усталости.

Бар «Логова» встретил меня привычным хаосом. Утренние посетители — те, кто уже успел протрезветь или не ложился спать — сидели, сгорбившись над кружками крепкого кофе. Где-то в углу слышался храп, а за стойкой бармен протирал бокалы тряпкой, которая, похоже, была неизменным атрибутом любого бара в любом мире.

— Выглядишь так, будто тебя прогнали сквозь строй, — хрипло хохотнул он, заметив меня, после чего без вопросов поставил передо мной бокал с разведенным водой винишком.

Я только хмыкнул в ответ, потирая шею, где до сих пор виднелись следы от ногтей Риалии. Прежде чем я успел что-то заказать, бармен кивнул в сторону дальнего угла:

— Для тебя кое-что оставили.

На столе у окна стояла продолговатая шкатулка из чёрного дерева. Я осторожно подошёл, поставил рядом бокал.

Шкатулка выглядела слишком изысканно для Брунда — он предпочитал грубые, массивные вещи. Но когда я провёл пальцами по крышке, почувствовал знакомую энергетику — ту самую, что исходила от Черной Сойки.

Замок щёлкнул. Внутри, на чёрном бархате, лежал пояс или, правильнее, кушак. Не простой, настоящее произведение искусства: широкий, с мощной золотой бляхой и золотыми узорами по черной ткани, но при этом не вычурный и не помпезный.

Я без труда узнал его. Описание и очень подробный рисунок я не раз видел в каталогах артефактов, иногда возвращаясь к той самой странице лишь для того, чтобы попускать на это великолепие слюни.

«Хроника храма сияющего золота». Этот артефакт мог создавать броню из маны на все тело, которая была в разы прочнее, чем у моей портупеи, а также повышал скорость реакции владельца и делал его глаза невосприимчивыми к слепящему свету от солнца или, например, взрывов.

Руны, выгравированные по всей поверхности, переливались при малейшем движении, как чешуя змеи. Я даже не успел дотронуться, а уже чувствовал, как он излучает мощь — не грубую и разрушительную, как у артефактов Брунда, а точную, отточенную, даже изящную.

Под поясом лежал сложенный лист пергамента. Развернув его, я узнал грубый почерк Брунда:

'Мидас,

Надеюсь, этот пояс будет по твоему вкусу. Риалия передала через моих людей, что если я дам тебе что-то действительно стоящее, она снова подумает о вечере со мной. Но знай — в следующий раз, когда мы встретимся на арене, я уже буду Хроникой. И тогда даже эта игрушка тебя уже не спасет ' .