Аквилон. Трилогия (СИ) - Токсик Саша

Противники видели перед собой задохлика, а после получали неожиданный сюрприз.

«Заноза» вдруг заметил меня и тут же оценил возможность перекинуть часть работы.

— Эй, слыш, как тебя там⁈ Новичок! — крикнул он, расплываясь в хитрой улыбке. — Помог бы товарищам, а? Или руки берёжёшь для особых случаев?

А вот и первая проверка, хотя, надо сказать, туповатая.

— Берегу, конечно, — ответил я с усмешкой. — Чтобы обнимать красивых женщин и пересчитывать деньги. А для таскания ящиков у вас, смотрю, уже есть специально обученные люди.

Дубина неожиданно хрюкнул от смеха, а Заноза, оценив ответ, тоже ухмыльнулся. Кажется, моя шутка пришлась им по душе.

За процессом разгрузки наблюдал пожилой человек с внешностью добродушного дедушки — аккуратная седая борода, морщинистое лицо с привычной улыбкой в уголках губ.

Классический типаж любимого всеми старичка, который угощает детей леденцами. Но его цепкий взгляд выдавал в нем опытного дельца, привыкшего держать все под контролем.

— А ты, стало быть, новенький? — обратился он ко мне, оценивающе глядя снизу вверх. — Первый раз тебя вижу. Меня Филимон Петрович кличут, но все тут просто Дедом зовут.

— Да, недавно присоединился, — кивнул я, не вдаваясь в подробности.

Опытный прохиндей почувствовал мою уверенность, поэтому аккуратно прощупывал почву.

— Звать то тебя как? — поинтересовался Дед.

— Хоть горшком зови, только в печь не ставь.

Дед понимающе ухмыльнулся.

— В бегах значит, — сделал он собственный вывод, — понятно тогда, почему тебя прислали. Хрусты при себе?

— Чего⁈ — тут уже искренне удивился я.

— Фантики, бабосы, хрусты… — терпеливо пояснил Дед. — Деньги, то есть. Чтобы ксиву тебе новую справить, хрусты нужны. Думаешь, это просто? Бланки нужны… чернила нужны…

— Ладно-ладно, — остановил я его, — понял уже. Сколько надо?

Возможность вот так запросто заполучить новые документы оказалась даром свыше. Я хотел «потеряться», но сделать это с новым паспортом будет куда проще.

— Пятихатка, — заявил Дед, а после, видя моё недоумение, махнул рукой. — Пять империалов.

Я поразился иронии судьбы. Ровно столько пообещали бандитам за мою голову. Теперь их деньги купят мне новую жизнь.

— Пойдет, — максимально равнодушно согласился я.

Дед повел меня через небольшой дворик к массивной пристройке, напоминавшей вход в погреб. Им, она, собственно и являлась.

Тяжелая деревянная дверь была окована железом, как у банковского хранилища. Навстречу пахнуло сухим, чуть затхлым воздухом.

— Спускайся, — усмехнулся Дед, заметив мою заминку. — Козьма не кусается… если его не злить.

Я даже подумал, что это какая-то ловушка. Меня запустят внутрь, а после дверь захлопнут за спиной. Однако Дед без особых сомнений нырнул в проход первым, и я пошел за ним.

Мы спустились по крутым ступеням в подвальное помещение, которое оказалось неожиданно светлым и сухим. Вдоль стен тянулись стеллажи с аккуратно разложенными папками и коробками, а на потолке висело несколько магических светильников, дававших ровный, почти дневной свет.

В углу гудел странный агрегат, похожий на печь, но источавший не тепло, а сухость — он явно поддерживал нужный микроклимат для хранения бумаг.

В центре помещения стоял большой стол, заваленный различными документами, образцами печатей и свитками.

За ним восседал тощий, нервный человек с въедливым взглядом и непонятной привычкой постоянно облизывать губы.

На нем были надеты странные очки с множеством выдвижных линз и увеличительных стекол, которые можно было опускать перед глазами при необходимости. Такие я видел в столице у часовщиков или ювелиров.

— Козьма, оформи нового, — бросил Дед и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

— Минутку, — писарь поднял палец, не отрываясь от какого-то документа, над которым работал. Его рука двигалась по бумаге с поразительной точностью, выводя замысловатые завитушки каллиграфическим почерком.

Дед, как мне показалось, немного поморщился от такой бесцеремонности, но возражать не стал — видимо, специалист ценился высоко.

— Поднимайся, когда закончишь, — буркнул Дед и вышел, оставив меня наедине с писарем.

Когда дверь закрылась, писарь наконец поднял взгляд от своей работы. Он отодвинул документ, над которым трудился, и достал из ящика стола новый бланк, поразительно похожий на официальный имперский паспорт.

— Итак, — сказал он, внимательно изучая меня. — Как тебя звать будем?

Я задумался перед торжественным моментом получения нового имени. Однако, оказывается вопрос риторическим.

— У нас есть хороший выбор имен, — продолжил писарь, постукивая пером по столу. — Могу предложить Егор Соколов, Василий Зорин, Платон Горев, Степан Хмурый или Данила Ключевский. Все надежные, проверенные личности с историей.

— А кто все эти люди? — удивился я.

Писарь посмотрел на меня, как на ненормального.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — сообщил он. — Ничего противозаконного на них нет, биографии чистые.

Я сделал вид, что выбираю наугад, однако одно имя приглянулось мне сразу своей близостью к водной стихии.

— Пусть будет Данила Ключевский, — произнес я. — Звучит надежно.

Писарь на мгновение прищурился, словно моя реакция подтвердила какие-то его догадки.

— Хороший выбор, — кивнул он. — Тебе подходит. Встань у той стены.

Я внимательно осмотрелся, пока он готовил бланк. На стеллаже у дальней стены заметил странное устройство с медной трубкой и стеклянным резервуаром, наполненным слабо мерцающей жидкостью — что-то вроде примитивного фотографического аппарата.

Рядом с ним располагался внушительный ящик с множеством выдвижных отделений, в которых, судя по всему, хранились различные печати и штампы.

Но больше всего меня заинтересовал небольшой круглый предмет на отдельной подставке. Он был изготовлен из какого-то темного металла с синеватым отливом и украшен замысловатыми символами, в которых я с удивлением узнал древние водные руны. Это явно был магический артефакт, причем довольно сильный.

Я встал у белой стены, на которой была начерчена линия на полу. Писарь направил на меня свой странный аппарат.

— Не двигайся, — скомандовал он и нажал на какой-то рычаг.

Вспыхнул яркий свет, на мгновение ослепив меня. Когда я проморгался, писарь уже колдовал над небольшой стеклянной пластинкой, которую извлек из аппарата. Он погрузил ее в какую-то жидкость, и на моих глазах на пластинке проявилось мое изображение.

— В какой губернии родился? — спросил он, вернувшись к столу и готовясь заполнять документ.

— А где Данила Ключевский родился? — я почесал затылок с глуповатым видом. — Там и я, наверное.

Писарь еле заметно поморщился, и на его лице промелькнуло выражение, которое я часто видел у учителей в детстве, когда они сталкивались с особенно бестолковым учеником из благородной семьи.

— Вологодская губерния, — проговорил он. — Семья потомственных городских мастеровых. Обучение в ремесленном училище, неоконченное. Подойдет?

— Ага, — я с энтузиазмом кивнул. — Точно! Мастеровые мы. По дереву там, по железу… всякое умеем.

Писарь скептически осмотрел мои руки — слишком ухоженные для простого мастерового. Но промолчал и продолжил заполнять документ. Его перо двигалось с удивительной точностью, выводя сложные символы.

— У вас в семье все такие… непростые? — вдруг спросил он, не поднимая глаз от документа.

— В смысле? — я изобразил недоумение.

— Осанка, — пояснил писарь. — Речь. Манера держаться. у тебя гимназия на лбу написана… — он не закончил фразу, продолжая работать над документом.

Я возражать не стал, просто пожал плечами и глуповато улыбнулся. Не думаю, что мне долго придется находиться под этим прикрытием. Главное — добраться до места, а там Лазарь Аквилон снова воскреснет.

Закончив с заполнением, писарь достал из ящика несколько печатей и штампов. Одну за другой он прикладывал их к документу, создавая впечатляющую коллекцию официальных отметок.