Пасынок (СИ) - Сурмина Ольга

Парень со стиснутыми зубами представлял, с каким наслаждением будет отрывать яйца её потенциальному «мужику». С каким наслаждением треснет его череп о край стола, видя брызги крови, а затем аккуратно подмоет эту грязь, чтобы не пачкать кухню. А бренное тело вышвырнет на лестничную площадку, на потеху соседям-алкоголикам.

- Я действительно не люблю чужаков. – Нил натянуто улыбнулся. – И не хочу, чтобы она ходила на свидания с кем попало. Поэтому, наверно, она так решила.

- А как ты определишь, кто какой попало, а кто нет? – Роза непонимающе похлопала глазами. – Мне кажется, это она сама должна решать. Может… ей с каким-то мужиком комфортно будет, даже если у него зарплата маленькая, и все такое. А ты будешь говорить, что он какой попало, и испортишь ей жизнь. Я тебя понимаю, правда, в самом деле. У моей матери тоже есть ухажеры. Лет в десять я бесилась очень, страшно было. Устраивала истерики, выгоняла их. А сейчас вспоминаю, и… так стыдно. Повзрослела, что ли. Даже наоборот круто, когда мать на свиданки ходит. Мне перестает мозги выносит, и настроение у нее супер после этого. А мужик если с деньгами появится, может, и мне что перепадет.

Испортишь жизнь.

В ту же секунду из кухни послышался довольно громкий смех, однако парень сжал кулаки и прикрыл глаза. «Испортишь жизнь». Разве запрет на прогулки с нищими разведенцами испортит Кристе жизнь? Разве сделает её несчастной?

А что, если да?

- Они нашли там сборник анекдотов, или что? – Процедил Нил, а Роза непонимающе подняла брови.

- Нам школьный психолог говорил, что если у нас есть привычка лезть к взрослым, то нужно перестать. Типа… взрослые сами разберутся. Ну и… думать о себе. То есть не думать, что там делает твоя сожительница, а самому. На свидание кого-нибудь позвать, развеяться…

- Она ветреная. – Сквозь зубы прорычал парень, продолжая вслушиваться в смех. – Инфантильная, безответственная. Тут же вляпается в неприятности, если не держать её рядом. Тут же найдет себе на голову проблем.

- Может, ты преувеличиваешь? – Осторожно поинтересовалась девушка. – Она как-то тебя содержала, значит, не такая уж и безответственная.

Нил грустно усмехнулся. Случайная гостья не знает, кто варил его нерадивой опекунше суп, когда она приползала с работы едва ли не без рук и без ног. Кто тихонько расчесывал её, пока она спала, кто держал их дом в чистоте. Разве всего этого мало, чтобы посмотреть со стороны и понять, кто тут на самом деле взрослый? Кто взрослый, а у кого в паспорте просто внушительная двузначная цифра.

- Так или иначе. – Продолжила Роза. – Она как-то справлялась сама раньше. Так что, в любом случае, сможет за себя ответить, если что. Забота мешает, забота бесит. Вот это вот: «надень шапку!», «а ну ешь давай!», «чтобы домой вернулась к девяти вечера!». Оно реально бесит, прям хоть кричи. А у вас так вышло, что… наоборот. Ты за неё беспокоишься, а она тупо пытается делать то, что хочет делать. Забей, Нил, правда. Она уже взрослая, сама разберется.

Эти слова так раздражающе впивались в сознание, что хотелось схватиться за голову. Криста? Сама разберется? Это что, какая-то шутка? Какого черта эта девочка тут читает ему мораль, и к чему сейчас ведет? К тому, что он должен отстать? Позволить Ллейст делать то, что вздумается, включая секс с мерзкими пузатыми обывателями?

Его тошнило. Хотелось что-нибудь раздавить, или сломать.

- В общем… правда. Ты можешь испортить ей жизнь, сделать её несчастной, и ты же будешь в этом виноват, понимаешь? Она потом тебе будет припоминать, мол, ты от неё всех мужиков распугал, и она в старости одна осталась.

- С ней в старости буду я. – Глухо ответил парень.

- Ну Нил, это не то! Ты же сам понимаешь! Хочешь лишить её жизни? Чтобы она с твоими детьми, внуками сидела?

Пульс звенел в ушах словно отбойный молоток. Тело наполнялось то гневом, то горечью.

- А что, это так плохо? – Хрипло спросил парень, скромно умолчав о том, что всегда представлял их общих детей. Детей, которых выносит и родит ему Криста. Как плод его бурной, хотя и грязной любви.

И, как в плохом ситкоме, вечно звучал закадровый смех, который раздражающе доносился из кухни. О чем они говорят? С этим гостем что, настолько весело?!

- Еще бы плохо! Она, как бы, сама должна выбрать, с кем старость встречать, свою семью иметь. В смысле… мужика своего. Это же нормально как бы!

«Должна сама выбрать», «лишишь жизни», «испортишь». Сердцебиение продолжало ускоряться, дыхание сбивалось. Неужели он… такой плохой? Неужели ребенок-тиран, который своим существованием обрекает Кристу на ад? И она будет с ним несчастна?

Все еще раздавался тихий смех. В какой-то момент нервы треснули, и пасынок, не помня себя, ринулся в темный коридор. О чем можно так долго смеяться? Что они делают, вместо того, чтобы заваривать чай? Дверь на кухню была слегка приоткрыта, и на пол падала узкая полоска белого света. Нил схватился за ручку, и дернул её на себя.

В тот же момент перед глазами предстала странная картина. Девушка стояла в обнимку с этим незнакомцем, почти что у окна, неловко улыбалась, смеялась себе под нос, и тот улыбался тоже. Как только к ним залетел свидетель, улыбки медленно слезли с лиц, они тут же стали обескураженными и напряженными.

Сердце гулко билось. Крошечными зрачками парень смотрел, как мужчина держал его Кристу за талию. Как близко к ней стоял, едва касаясь торсом её небольшой груди. Перед глазами темнело от гнева, руки сами сжимались в кулаки. Дышать становилось тяжело, словно вокруг был вовсе не воздух, а раскаленная магма, или же пар катастрофических температур. Этот мудак её трогает. Трогает её талию. Касается её груди. А ему нельзя, всегда было нельзя.

- Убирайся отсюда. – Едва держа себя в руках прорычал подросток. – Убирайся, или я проломлю тебе череп.

- Нил. – Прошептала Криста, проглотив ком.

- Эй, парень, ты чего? – Крис неловко заухмылялся, словно хотел казаться уверенным, но получалось не слишком хорошо. – Ревнуешь, что ли?

- Я сказал – пошел вон. – Продолжал рычать он, затем медленно стал подступать. – Я проломлю тебе череп, оторву твои крошечные яйца, и буду носить с собой, как сувенир.

- Нил!! – Закричала девушка, затем резко встала перед гостем, заслонив того спиной. Сжав зубы, уставилась своими синими глазами в глаза пасынка и развела руки в стороны. – Только попробуй. Только попробуй, я не знаю, что я с тобой сделаю.

- Ты его защищаешь? – Не веря своим ушам, скрипел подросток. – Ты – его защищаешь?! Ты его впервые видишь!!

- Да, я защищаю. – С дрожью в голосе продолжала она. – Меня достала твоя ревность, я уже не могу больше. Достали вечные подозрения на пустом месте, все это достало. Я не твоя вещь, которой ты считаешь, что можешь распоряжаться. Ты можешь меня подкалывать. Можешь надо мной шутить, можешь смеяться. Я знаю, я не идеальная. Может… может даже не хорошая. Но ты не посмеешь обижать дорогих мне людей. Нил, ты не посмеешь. Я тебе этого никогда не прощу.

Он отшатнулся. Руки опустились сами собой. Гнев перемешивался с горем, и, вдруг, стали мокнуть ресницы.

- Вот и оставайся с «дорогими тебе людьми», Криста. А я пошел.

Парень резко развернулся, и пошел прочь из кухни. Через пару секунд послышался хлопок входной двери.

Ночь

После полуночи город пустел. Почти никто больше не встречался, кованные фонари нелюдимо освещали набережную. Далекие огни едва отражались от черной глади реки, рябили на ней, и тут же исчезали.

«Нил!!» - с содранной глоткой кричала Криста, несясь вдоль набережной. Колени подгибались от усталости, и дважды девушка падала на сухой асфальт просто потому, что тело отказывалось бежать дальше. Её трясло. Колотило так сильно, что телефон не держался в мокрых холодных руках, но она все рано раз за разом набирала один и тот же номер, чтобы услышать, что аппарат абонента выключен. Голос осип, болела шея, но вампирша все равно выдавливала из себя крик, чтобы позвать.