И вот сквозь гул копыт и грубый смех похитителей до меня донесся другой звук. Сначала тихий, как отдаленный гром, но нарастающий с каждым мгновением. Бешеный, яростный топот одинокого коня. И крик. Низкий, протяжный, леденящий душу боевой клич, от которого по спине побежали мурашки.
— ОРРРГХХХ-А-А-А!
ГЛАВА 13
Разбойники ошалело оглянулись. Мой похититель, сидевший в седле и прижимавший меня к лошади, резко дернул поводья.
— Что за черт?!
Из чащи, как призрак, вынесся всадник на огромном гнедом жеребце. Сорг. Его лицо было искажено нечеловеческой яростью, глаза пылали холодным золотым огнем. В одной руке он сжимал поводья, в другой — его огромный лук был натянут, стрела с широким наконечником целилась прямо в нас.
Все произошло за мгновения.
Свист! Стрела впилась в шею лошади подо мной. Животное взмыло вверх с предсмертным хрипом. Мир кувыркнулся. Я с криком, приглушенным тряпкой, полетела на землю, больно ударившись плечом о кочку. Чую, меня добьют не так да эдак.
Надрывный ржанье, крики ужаса, звон стали. Я лежала, не в силах пошевелиться, и видела, как Сорг, словно демон войны, рубился с тремя разбойниками. Клинок — огромный и тяжелый — в его руках казался легкой тростинкой. Он не фехтовал. Он крушил. Он был воплощением гнева и мощи.
Один, второй... Я только и успевала жмуриться.
Третий, увидев, как пали его товарищи, развернулся, чтобы бежать. Сорг даже не погнался за ним. Он просто метнул свой тяжелый боевой топор, висевший у него на поясе. Топор с глухим стуком вонзился в спину беглеца.
Наступила тишина. Было слышно лишь топот удаляющихся коней без всадников. И мои всхлипы.
Орк, тяжело дыша, подошел ко мне. В его глазах еще бушевал ураган. Он не сказал ни слова. Меча он еще не убрал. Он просто опустился передо мной на одно колено, его взгляд выжигал меня дотла — гнев, страх, бешенство и что-то еще, чего я не могла разобрать.
Он резким движением вытащил нож. Я зажмурилась, думая, что сейчас он прикончит меня за все мои глупости. Но он лишь перерезал веревки на моих запястьях и ногах, а затем, почти грубо, выдернул тряпку изо рта.
— Ну, привет.
Я лежала перед ним, как побитая собака, всхлипывая и пытаясь протереть грязное, мокрое от слез лицо.
— Где... где ты взял лошадь? — прошептала я, задавая первый, самый идиотский вопрос, пришедший в голову.
— У них был запасной конь в тылу, — коротко бросил зеленокожий громила, все так же сверля меня взглядом. Его грудь вздымалась. — Я его «одолжил». Надолго… Возможно навсегда.
Сорган встал, подошел к своему гнедому великану, который спокойно стоял рядом, и что-то достал из седельной сумки. Это была моя же, заветная баночка с зеленой мазью.
Он швырнул ее мне прямо в колени. Баночка отскочила и упала в траву.
— Намажься, — его голос был тихим и от этого в тысячу раз более страшным, чем его боевой клич. — И если ты до конца своих злоключений снова посмеешь ее смыть, я привяжу тебя к седлу и буду мазать тебя ею сам, как последнего несмышленого щенка. Поняла?
Он не ждал ответа. Развернулся, пошел к своим трофеям, оставив меня сидеть на холодной земле, дрожащую, униженную, но бесконечно, до боли в сердце, благодарную.
Он нашел меня. Он пришел. И сейчас его гнев был для меня дороже любой нежности. Потому что он доказывал — я ему не безразлична. Совсем нет. И деньги тут не при чем.
Я сидела на холодной земле, вцепившись пальцами в баночку с мазью. Дрожь проходила медленно, сменяясь леденящим душу осознанием того, что только что произошло. И того, что могло бы произойти.
Следопыт, не глядя на меня, обыскивал тела наемников. Его движения были резкими, угловатыми. Каждый мускул на его спине напрягся, выдавая ярость, которую он сдерживал.
— Сорг... — мой голос прозвучал хрипло и неуверенно.
Он проигнорировал меня, вытащив из кармана одного из бандитов кошель и швырнув его в общую кучу вещей.
— Я... я понимаю, что поступила опрометчиво. Глупо, эгоистично...
Он резко выпрямился и повернулся ко мне. В его глазах не осталось и следа от той теплой нежности, что была там у водопада. Только пепел и сталь.
— Нет, не понимаешь, — отрезал он. Его голос был низким и ровным, но каждое слово обжигало, как раскаленный металл. — Если бы ты понимала, ты бы не полезла в первую же лужу, чтобы смыть единственное, что скрывало тебя от чужих глаз. Ты думаешь, это игра? Что я буду вечно подбирать тебя, когда ты налетишь на свои же грабли?
Он сделал шаг ко мне, и я невольно отпрянула.
— Ты хотела, чтобы я «поволновался»? — он искаженно улыбнулся. — Поздравляю. У тебя получилось. Я волновался. Когда нашел смытую мазь у ручья, одежду, у меня сердце в пятки ушло. А когда обнаржил следы похитителей... — он замер, сжав кулаки. — Я думал, что опоздаю. И знаешь, что самое ужасное? Я бы опоздал по твоей вине. Из-за твоего детского упрямства.
Его слова били точно в цель, больнее любого кинжала. Слезы снова выступили на моих глазах, но на этот раз это были слезы стыда и полного, безоговорочного раскаяния.
— Мне жаль, — прошептала я, и голос мой дрогнул. — Я не думала...
— В этом-то и проблема! — он внезапно взорвался, его рык заставил меня вздрогнуть. — Ты не думаешь! Ты живешь в своем маленьком мирке, где все вертится вокруг твоих обид и капризов! А за его пределами настоящий мир, Алиана! Мир, где тебя могут убить. Или того хуже. Или ты думаешь, эти подонки, — он резким жестом указал на тела, — просто отвели бы тебя к папочке за выкупом? Разумеется, они бы это сделали, но сначала…
Ледяная дрожь пробежала по моей спине. Нет. Конечно, нет. Я видела их глаза. Я знала, что могло со мной случиться.
Я молча опустила голову, не в силах выдержать его взгляд. Горячие слезы капали на мои грязные руки, оставляя чистые дорожки на коже.
Я услышала, как следопыт тяжело вздохнул. Потом шаги. Он подошел, присел передо мной на корточки. Его палец поддел мой подбородок, заставляя меня поднять голову.
— Слушай и запомни раз и навсегда, — его голос снова стал тихим, но в нем не было и тени снисхождения. — Твоя жизнь дорога не только тебе. Сейчас она дорога и мне. Так что хватит ставить над ней эксперименты. Я понятно выражаюсь? Как ты считаешь, почему мы идем так долго? Я избегаю оживленного трафика. Твой папочка перестарался с суммой награды, считай себя самым желанным трофеем на данный момент. Тебя не ищет только ленивый. Так что… вытирай моську, и успокаивайся.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
— Хорошо, — он отпустил мой подбородок. — Теперь намажься. Мы уходим отсюда. Будешь орчихой. К оркам никто не полезет из-за второй, боевой формы.
