Аквилон. Трилогия (СИ) - Токсик Саша

На столе стояли солонка и перечница в виде уточек, трогательная парочка. Мимо окна как раз проплывала настоящая утка с выводком утят. Поздний выводок, пушистые и неуклюжие.

– Что будете заказывать? Хотя знаете что, я сама решу. Вам нужно хорошо поесть!

Но Надежда уже схватила меню, простой лист, написанный от руки красивым старомодным почерком.

– Маша, пожалуйста! Дайте мне самой выбрать! Мне нужно прочувствовать это удовольствие!

Читала вслух, смакуя каждое слово, как поэму:

– «Уха с расстегаями»… «Судак в сливочном соусе с молодым укропом»… «Жаркое по‑купечески в горшочке»… «Котлеты домашние с пюре»… Боже, я хочу всё! Можно мне всё? Вы ведь не сильно спешите? – обратилась она ко мне.

– Берите всё, что хотите, – сказал я, наблюдая, как её глаза загораются детским восторгом.

– Правда? Тогда… тогда мне уху! Обязательно уху! И судака! И морс клюквенный, холодный! И что‑нибудь сладкое на десерт!

– Наполеон есть, – Маша улыбнулась материнской улыбкой. – Свежий, утром пекла. Крем заварной, как вы любите.

– Вы ангел, Маша! Настоящий ангел в фартуке!

Я заказал жаркое по‑купечески. Маша умчалась на кухню, откуда немедленно донёсся грохот кастрюль и её командный голос:

– Петя! Живо уху для доктора! Самую лучшую! И судака не пересуши, я проверю! И расстегаев горячих!

Надежда тем временем достала из сумочки свой рабочий блокнот. От него сразу потянуло резким запахом реактивов, который, впрочем, быстро растворился в окружающем аромате вкусной еды.

– Смотрите, что я обнаружила! – она раскрыла блокнот на странице с нарисованной от руки картой. – Я составила схему заражения воды по всему городу!

Карта оказалась весьма подробной. Каналы отмечены синими линиями, кварталы квадратиками, и везде рассыпаны цветные точки. Зелёные, жёлтые, красные, как светофоры.

– Сто двадцать три пробы! – гордо объявила она. – Из всех районов! Из каналов, колодцев, водозаборов. И знаете, что я обнаружила?

– Систему?

– Именно! Абсолютно чёткую систему! Смотрите, красные точки, это опасная концентрация заражения. Видите, как они концентрируются? Вокруг старых колодцев, словно зараза как раз исходит от них самих.

«Либо их заразили хитрые мерзавцы, которым выгодна монополия», – подумал я. Каждый новый факт ложился подтверждением чудовищной мысли, что эпидемия носит искуственный характер.

– Самими колодцами к счастью никто не пользуется, – продолжила Надя, не заметив моих размышлений. – Даже бедняки стараются купить бутилированную воду. В крайнем случае кипятят воду из каналов. Там много другой заразы, но по крайней мере концентрация элементалей намного ниже. Так что худшее, что им грозит, небольшое недомогание.

– А что с бутилированной? – уточнил я. – Уверен, что её вы проверяли в первую очередь.

– Тут тоже всё непросто, – Надя принялась листать свои записи. – Если покупать воду в крупных магазинах или ресторанах, там качетство гарантируется. Ни одной зараженной пробы. Но стоит поискать продавцов на пристани или на рынках, как начинается чистая рулетка. На три‑четыре хорошие пробы обязательно выпадает одна зараженная. И знаете, что интересно?

– Что же?

– Сама упаковка, печати, бумаги могут быть в идеальном состоянии, – Надя покачала головой. – А внутри – отрава. Одно удивляет, «Чистый источник» у Добролюбова всегда качественный. Правда у перекупщиков его и не найдешь, разбирают быстро. Но всё равно это обнадёживает.

– Это означает, что мы обращаемся к правильному человеку, – продолжил я её мысть.

В этот момент принесли уху. Аромат тут же сбил нас с мысли, отодвинув всё остальное на второй план.

В глубокой керамической тарелке с щербинкой на краю плавали благородные куски разной рыбы. Белый судак, розоватый окунь, и наверняка был ёрш для навара, хоть по правилам его должны были выбросить после готовки.

Сверху, мелко порезанный укроп и половинка варёного яйца. Бульон прозрачный, золотистый. К ухе подали расстегаи, маленькие открытые пирожки с рыбой, ещё дымящиеся.

Надежда наклонилась над тарелкой, вдохнула пар, и на её лице появилось выражение абсолютного блаженства.

– М‑м‑м… Маша! Это изумительно!

– Ешьте, милая, ешьте, пока горячее!

Моё жаркое прибыло следом в основательном глиняном горшочке, накрытом лепёшкой из теста.

Я снял лепешку, и горячий пар пахнул в лицо, принося с собой умопомрачительные запахи. Говядина, нарезанная крупными кусками, картошка, морковь кружочками, грибы, целые крохотные луковки, и всё это не меньше часа томилось в печи, пропитываясь соками друг друга. Мясо буквально расползалось от прикосновения вилки.

– Кстати, – сказал я, отправляя в рот кусок тающей говядины, – заказал корпуса для наших приборов. У одного местного мастера, Петра Савельича Шестакова.

– Не слышала про такого, – Надежда на мгновение отложила ложку. – И как он вам? Можно доверить такую задачу?

И я принялся рассказывать про свой визит в переулок Шестерёнок, и неисгладимое впечатление, которое произвёл на меня мастер.

Надя слушала, и улыбка её становилась всё шире. Вскоре она едва могла сдерживать смех.

– А когда я показал ему наши чертежи, началось настоящее представление. «О, прибор для воды! Чудесно! Восхитительно! А знаете что? Давайте добавим подогрев! Представьте, проверяете воду и тут же можете вскипятить чай! Нет, лучше добавим охлаждение! Холодный лимонад! Нет, и то, и другое!»

В этот момент принесли судака. Белоснежное филе рыбы под нежным сметанным соусом с гарниром из молодого картофеля.

Надежда на секунду отвлеклась, глядя на рыбу с благоговением, но тут же вернулась к рассказу.

– Что еще предложил этот непризнанный гений?

– Дальше он решил, что прибору совершенно необходим музыкальный модуль. Чтобы пел весёлые песни, пока проверяет воду. А кульминацией стала его идея добавить функцию приготовления капучино!

Надежда поперхнулась картошкой, закашлялась. Я протянул ей стакан с морсом.

– Спасибо… Капучино⁈ В медицинском приборе⁈

– Его логика была безупречна: «Раз уж прибор работает с водой, почему бы заодно не готовить кофе? Убедился в качестве воды, свари капучино! Два в одном! Удобно же!»

Теперь она смеялась открыто, без смущения. Смех у неё был заразительный, искренний.

– Мы обязательно покажем это Добролюбову! «Сударь, наш прибор не только определит заразу, но и споёт вам арию из оперы!»

– «И сварит капучино по вашему вкусу – крепкий, средний или с корицей!»

На десерт принесли «наполеон». Сразу три куска.

Надежда взяла один, откусила. Крем тут же оказался у неё на носу.

– У меня что‑то на лице? – спросила она, скосив глаза.

– Абсолютно ничего.

– Врёте! – она попыталась стереть салфеткой.

Не там. Ещё попытка – мимо. Третья – вообще в другую сторону.

– Дайте, я.

Забрал у неё салфетку и легко справился с задачей.

Оставшиеся два куска Маша заботливо погрузила в картонную коробочку. С собой.

– Стратегический запас, – прокомментировала Надя. – На случай, если опять забуду про существование еды.

Пришло время платить. Я достал кошелёк, отсчитал пять рублей бумажными ассигнациями. Маша сначала замахала руками:

– Что вы! Доктор нас всех лечит, как же мы с неё деньги возьмём! Это неправильно!

Но я настоял, вложил ей в руку деньги, добавив сверху ещё серебряный рубль:

– Это за прекрасный обед. И за заботу о нашем докторе.

Надя тоже попыталась возмутиться, но я взял с неё обещание, что она накормит меня в следующий раз.

Маша прижала деньги к груди, растроганная. Когда Надя уже прошла к двери, владелица трактира шепнула мне вслед.

– Присматривайте за ней, ладно? А то она себя совсем не бережёт.

На улице Надежда как‑то естественно взяла меня под руку. Мы шли медленно, никуда не торопясь, просто наслаждаясь моментом.

– Спасибо, – сказала она тихо. – За обед, за компанию. За то, что вытащили меня из лаборатории. Я иногда так погружаюсь в работу, что забываю – кроме образцов заразы и формул есть ещё мир. Солнце, еда, люди…