Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

– Ну хорошо. Хоть не спонтанная инициация, уже неплохо, – вздыхает Аглая.

– В каком смысле? – не до конца понимаю, о чем идет речь.

– В том самом, – возвращает прежний тон Аглая. – Инициация может быть в одном единственном смысле. В твоем случае не спонтанная. Скорее всего, постепенная. Думаю, года три у тебя есть.

– Инициация в кого? – задаю очередной вопрос.

– В менталиста, конечно же, – вскидывает брови девчонка.

Аглая ведет себя так, будто это ясно как день. И спорить с ней, пожалуй, не буду. За следующие три года как раз закончу Академию, а там разберемся. Оперативно менталисты меня в любом случае не заберут – свои проявления они бы уже давно заметили. Аглая считает, что меня ждет инициация. Переубеждать её смысла нет. Вот только сам я почти уверен, что это наследие, переданное мне Кольцовым. Нужно выкрутить этот момент.

– Слушай, – обращаюсь к девушке, – ты же как менталист можешь сказать, что мне с этим делать?

– А что ты собрался делать? – спрашивает Аглая. – Ничего не нужно. Если брать мой пример, то я с детства могла разговаривать с животными.

– Ты общалась с животными? – удивляется Марина.

Всей группе интересен наш разговор. Никто не торопится расходиться.

– Не совсем так, – закатывает глаза Аглая. – Я понимала, что они хотят. Эти знания никак не мешали мне жить обычной жизнью. Да и развивалось внутри всё постепенно. Может быть, поэтому мой навык настолько кривой и совершенно не интересует государство. Могу работать только с животными или монстрами в прорывах. И то, без усилителей – это ни о чем.

Видно, что девушку цепляет её несовершенство. Видимо, на магию девчонки семья Аглаи имела совсем другие планы.

– Просто у меня начиналось так же, как у тебя, – добавляет девушка. – Я услышала крик и побежала спасать воронёнка.

– Спасла? – спрашиваю.

Марина и Олеся многозначительно переглядываются. Аглая создала себе в группе хрупкий авторитет. Хотя, если посмотреть отстраненно, ни разу нас не подводила. Только эмоционировала, но в нужный момент собиралась с духом.

– Буквально вытащила его из зубов соседской кошки, – рассказывает Аглая. – Вылечила ему крылья, потом долго у меня жил, семью привёл. Он так и остался диким. Сейчас живёт во дворе у моих родителей. Улетает в лес, но возвращается. Они по старой памяти его подкармливают.

– Интересно, – слушаю.

Всегда удивляюсь, когда узнаю, насколько люди многогранны. Да и семья Аглаи мне представлялась строгой.

– Да не особо, – машет рукой Аглая. – Если бы не вороненок, будь он неладен, я могла услышать крик человека, например. Тогда меня забрали бы в другую Академию, не в эту.

– А как узнали про вороненка? – спрашивает Олеся. – Родители сами позвонили в Академию?

– Никак не узнали, – отвечает Аглая. – Там другая история. Меня в школе шпыняли, и когда я начала защищаться с помощью школьных собак, меня отправили сюда. Там инспекторы уже поняли, что это магия, а не случайность.

Видно, что девушка до сих пор переживает все эти истории глубоко внутри себя. Удивительно, что после нашего выхода у неё прорывается желание поделиться.

– Я думал все радовались, когда узнали про Академию, – говорит Макс.

– Ага, радости были полные штаны, – язвит Аглая и смотрит на нас исподлобья. – Особенно, когда инспекторы пришли ко мне домой. Первым делом они подтянули на меня все нападения животных. Там вдобавок затесались несколько левых, не только на моих обидчиков. Сказали, что я во всём виновата. Внушили родителям. Добавили непонятно каких фактов и объяснили: если я не пойду в Академию, то делу дадут ход.

– Кошмар какой! – Олеся пытается приобнять Аглаю, но та одергивает плечо. – Ты уверена, что у тебя не получится влиять на людей так же, как на животных?

– Инспекторы не дураки, – хмыкает девчонка. – Они когда приехали, заодно проверили и сказали, что к людям у меня таланта нет. Я им сразу стала неинтересна.

Вместе со словами прорываются горечь и обиды.

– В общем, Ларион, что хочу сказать, – Аглая возвращает невозмутимый тон. – Ментальные проявления будут продолжаться. Ты так и будешь слышать то одну мысль, то другую. В основном на эмоциях, конечно, поэтому вряд ли об этом стоит хоть кому‑нибудь говорить.

– То есть пока что с проявлениями можно ничего не делать? – уточняю.

– Пока можешь расслабиться, – подтверждает девчонка. – Но в какой‑то момент, примерно через пару лет, тебе придётся зарегистрироваться как менталисту и пройти минимальное обучение.

– Точно через пару лет? – уточняет Марина. – А что если Ларик случайно залезет в наши головы?

Ловлю обеспокоенный взгляд Олеси. Вопрос меня волнует не меньше.

– Ой, да кому нужны твои мысли? – машет рукой Аглая. – Пройдет еще два, ну, максимум три года, и он подтвердит свои способности – всего‑то. Я тебя уверяю, читать, а уж тем более, транслировать мысли – штука предельно сложная. Возможность доступна только на эмоциональных пиках при правильной настройке на человека. Я много читала, много узнавала. Даже не берите в голову.

Тонкий невидимый ледок, который возникает после неожиданного объявления Аглаи, тут же ломается.

– Только ты, пожалуйста, постарайся нам в голову не залезать, – просит Марина. – А если соберешься, то для начала предупреди.

– Точно не полезу, – усмехаюсь. – Я пока не умею.

– Все вы так говорите, – шутит рыжая, кидая быстрый взгляд на Макса.

Все смеются, и напряжение за столом снимается. Но у меня внутри всё еще неспокойно. Не очень здорово, что Аглая вот так меня ошарашила. С другой стороны, а чего ожидал? Никто не мог заранее предугадать, как сыграет способность Кольцова.

Мы всей группой с трудом умудряемся прикончить гигантские стейки. Девчонкам обед дается тяжелее, но невероятный вкус мяса побеждает.

– И что, в «Сарае» вот так каждый день кормят? – не унимается Макс.

– Только за деньги, – улыбаюсь. – И точно не хуже. Если нас будут регулярно назначать на выходы, то денег на еду у нас точно хватит.

– Да ну, зачем нам этот «Сарай», нас и здесь неплохо кормят, – улыбается Олеся. – Тем более, если еда ничем не отличается.

– Отличие есть, – поясняю. – В Академии еда более насыщена магией. Из‑за этого вкус ярче.

– По мне, так я ничего лучше никогда не пробовала, – отмечает Аглая. – Да у нас порой и пробовать было нечего.

Кажется, семейная история девушки далеко не простая. Ко второму откровению за день она точно не готова. Тема быстро сходит на нет.

Олеся почему‑то и вовсе не участвует в нашем разговоре. Она сидит в раздумьях и периодически посматривает на меня.

Замечаю, как после еды на всех накатывает сонливость. На всех, кроме меня. После обеда глаза не слипаются, лежать не хочется. Наоборот. Хочется еще раз пройтись по коридору и проверить те места, где исчезали наши студенты и где однажды провалился я.

– Ну всё, расходимся по комнатам? – спрашиваю команду.

Все согласно кивают. Олеся тихонько касается моего плеча.

– Прогуляемся? – спрашивает она.

А, вообще‑то, сейчас самое время – по коридорам практически никто не ходит. Время близится к вечеру, и нам никто не помешает.

– Прогуляемся, – согласно киваю.

Как только мы специально чуть отстаем от ребят, девушка останавливается и поворачивается ко мне.

– Ларик, я хочу, чтобы ты знал, – говорит Олеся, – я вообще не верю, что ты можешь влиять на людей в свою пользу, как утверждала Аглая. Она просто злая.

– Она не злая, просто потерянная, не переживай, – поправляю девушку. – Я вряд ли стал бы влиять, даже если бы мог. Произошел всего лишь один случай – просто услышал крик. Бывает.

– На самом деле два, – усмехается Олеся. – Ты ещё почувствовал настроение коридора.

– Думаешь, это тоже менталистика? – спрашиваю.

– Думаю, да, – пожимает плечами Олеся. – Но я не помню, чтобы мы прям все загорелись желанием тебе помогать. Так что пусть Аглая говорит, что хочет, но я уверена, что ты на нас никак не влиял. Даже бессознательно. Мы просто приняли командное решение, что ты видишь чуть больше, чем остальные. Тем более, так оно и было. Поэтому её словам не верю.