Архитектор душ (СИ) - Вольт Александр

Я говорил как человек, который хоть немного разбирался в медицине, используя термины, которые они вряд ли поймут, но которые звучали весомо и научно, подавляя их эмоциональный порыв.

— Поэтому, я прошу вас, мои не самые дорогие, но теперь уже коллеги, — я сделал на последнем слове особое ударение, — давайте закроем это дело, — я кивнул в сторону накрытого тела Улины, — после чего мы все вместе разберемся, как выйти из нашей общей ситуации.

Я помолчал, давая им обдумать все сказанное мной.

— Это не предложение, девушки, — добавил я спустя мгновение, глядя им в глаза. — Это то, чем вам теперь предстоит заниматься. Помогать мне.

Лидия тяжело вздохнула, ее плечи поникли.

— Можно я просто выпью цианида?

Я вскинул брови.

— А это интересный вопрос. Вы не можете навредить мне. Но можете ли навредить себе или друг другу? — я окинул их задумчивым взглядом.

Девушки переглянулись, и мне не понравилось то, что я увидел в их глазах.

— Не сейчас, — остановил я их возможные эксперименты. — Если хотите устроить кулачные бои или отравиться, то сделайте это позже. А теперь, раз вскрытие подтвердило мои предположения, и мы все зафиксировали, я однозначно могу вынести вердикт «намеренное убийство» и передать его полиции.

Я встал и, не оборачиваясь, направился к выходу из подвала. Терпеть не могу грязные инструменты и антисанитарию. Меня в целом воротило от того, как Громов работал раньше. Грязь, застарелая кровь на инструментах, отсутствие стерилизационных аппаратов. Я осмотрелся и не приметил ни одной толковой вентиляционной вытяжки или конвектора.

Это не просто мрак, это был целый, мать его, эпидемический рассадник. Как он только дожил до своих лет, если всегда так работал?

А потом я осекся на полпути к лестнице.

Собственно, он никак и не дожил. Теперь его нет.

Стоило мне взяться за ручку двери, ведущей в коридор, как мое внимание привлек шум, и я едва успел отскочить в сторону. Дверь с грохотом распахнулась, и из-за нее вывалилось тело, мешком распластавшись на полу.

Я озадаченно посмотрел на него. От тела несло таким густым перегаром и застарелым потом, что воздух в подвале стал еще более невыносимым.

Это был пожилой мужчина в белом халате, надетом задом наперед, и с медицинской шапочкой, съехавшей набекрень и едва державшейся на седой голове. Он несколько раз попытался встать, опираясь на руки, но каждый раз его тело, не слушаясь, оседало обратно. Третьей попытки я ему давать не стал, а взялся за шиворот и рывком поднял на ноги.

Он мутным взглядом посмотрел на меня, хмуря брови, потом перевел взгляд на девушек. И снова на меня. Громко икнул. В глазах, кажется, появилось узнавание.

— О… сударь Гр…ик!..омов. А мне ск-зали, что над вскрытие оф…ик!.. формить.

В голове что-то щелкнуло. Урядник Ковалев в порту говорил, что патологоанатом Евдокимович был в запое. Я опустил глаза на именной бейджик, который из-за неправильно одетой формы болтался у него на спине. Кажется, это был он. Старший патологоанатом Ефим Евдокимович собственной персоной.

— Оформить? — спросил я, отпустив его, когда убедился, что мужчина может самостоятельно стоять на ногах. — Так оно уже проведено, Ефим Евдокимович. Вы слегка припозднились.

— Провед… ик!.. дено? — он озадаченно почесал щетинистый подбородок. — А кто ж…

— Я, — коротко ответил я.

— А-а-а-а… — протянул он, явно теряя нить разговора. — Ну… раз так… Я тогда это… на стульчик присяду. Немножко в себя приду.

Он, пошатываясь, прошел мимо нас, плюхнулся на единственный стул, на котором я сидел до этого, и, не прошло и секунды, как его голова упала на грудь, а подвал наполнился оглушительным храпом.

Я, Лидия и Алиса молча смотрели на это тело. Удивление на их лицах было неописуемым.

— Надо сказать, чтоб оттащили его домой, — подумал я вслух, уже зная, чем займутся парни, что были у меня на подхвате. Кажется, их звали Андрей и Игорь. Ничего другого память не подсказывала.

Тяжелая дверь захлопнулась за спиной, оставив формалиновые ароматы позади. Воздух на улице показался почти сладким после подвального помещения.

В паре метров у урны маячили три фигуры. Две лениво тлеющие сигареты в принадлежали Игорю и Андрею, а третья, Лизавета, не курила, но стояла рядом с ними, скрестив руки на груди.

— Идите, — сказал я девушкам, кивнув головой в сторону выхода с территории. Добавлять «насколько сможете» не стал. Надеюсь, они поймут и без того.

Не говоря ни слова, Лидия и Алиса направились к выходу с территории морга. Когда они скрылись за углом здания, я повернулся к ассистентам.

— Кто позвал Евдокимыча? — спросил я, оглядев всех троих.

Они уставились на меня с тем самым невинным выражением на лицах, какое бывает только у пойманных на месте преступления школьников. Андрей потушил сигарету об урну, Игорь же выбил остатки табака указательным пальцем.

— Ладно, — сказал я, не дожидаясь ответа, который все равно был бы, казалось, лживым. — Андрей, Игорь. Вы двое. Возвращаетесь внутрь, поднимаете нашего старшего патологоанатома и отвозите его домой.

— Господин Громов! — тут же подал голос парень пониже и покрепче. Андрей. — Но ведь рабочий день почти закончен…

— Слушаю, — сказал я спокойно, но мой взгляд заставил его осечься. — Продолжай.

— Э-э-э… ничего.

— Вот и я так думаю. Потому что отвечать на простой вопрос, кто и зачем притащил сюда пьяное тело старшего патологоанатома, вы отказываетесь. Рабочий график у вас, насколько я помню, ненормированный, и выполнение моих распоряжений входит в ваши прямые обязанности. Поэтому берете его, отвозите в клинику и проследите, чтобы его откапали как следует и привели в норму.

— В смысле, в клинику⁈ — удивился Андрей. Его лицо выражало такой спектр непонимания, отчаяния и ленивой обиды, что можно было писать диссертацию.

— В прямом, Андрей. А затем вернетесь и приведете секционную в состояние, пригодное для работы, а не для забоя скота. Втроем. Я хочу, чтобы там можно было есть с пола. Уяснили?

Они сникли, как два проколотых воздушных шарика. Без лишних слов, опустив головы, они понуро поплелись обратно к двери морга, из-за которой доносился богатырский храп Евдокимыча.

Я уже собирался уходить, когда за спиной раздался сдержанный кашель. Лизавета. Она не ушла с остальными.

— Все нормально?

Я обернулся. Она смотрела на меня в упор.

— А что не так? — уточнил я, не понимая, что она имеет ввиду.

— Тебя не было несколько дней на работе. Ты не отвечал на звонки, не читал почту. Ты меня игнорируешь, Громов? — спрашивала она, загибая пальцы, что я еще «не».

Я нахмурился. В черепной коробке что-то настойчиво скреблось, какая-то недооформленная мысль, обрывок воспоминания, который мозг по ведомой лишь ему причине не желал выпускать наружу.

— Я не понимаю, о чем ты. Плохо себя чувствовал, было не до того, — ответил я уклончиво.

Она перевела взгляд на тускло освещенную аллею, куда несколько минут назад свернули Алиса и Лидия.

— А на них, значит, время есть? — кивнула Лиза головой.

— Я же сказал: расширение штата.

Она вздохнула и с преувеличенным интересом принялась рассматривать свои ногти.

— Не смеши меня, Виктор. Весь город знает, что ты с ними сделал. Что ты сделал с их семьями. И только одному богу известно, почему они вообще находятся в твоей компании без попыток воткнуть тебе скальпель в глаз.

О том, что такая попытка была, и даже не одна, конечно же, знать ей не стоило, да и говорить я не собирался.

— Почему это тебя так волнует, Лизавета? — спросил я прямо. Хотелось закончить и пойти заниматься своими делами.

— Ну, не знаю… — она вскинула на меня глаза. И я увидел в них… обиду? — Может потому, что мой мужчина несколько дней шатается непонятно где, а потом появляется в компании двух девиц, у которых есть все причины его ненавидеть, а меня морозится и избегает?

«Мой мужчина⁈».

Вспышка была не просто яркой — она была ослепляющей. Не череда картинок — удар под дых. Запах ее духов, смешанный с запахом коньяка на его, Громова, губах. Ощущение ее волос под пальцами. Жар кожи. Тяжелое, сбитое дыхание в полумраке его кабинета, на том самом кожаном диване… И не страсть. Нет. Какая-то злая, почти хищная потребность, помноженная на одиночество.