Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий

Мэр нахмурился, но кивнул, а затем, когда мы ударили по рукам, и вовсе просиял, снова став радушным хозяином.

– Благодарю вас, капитан! Вы настоящий джентльмен и друг Амалиса! Пока будут идти все формальности – опознание освобожденных, допросы пиратов, оценка трофеев – прошу вас и ваших людей стать моими гостями. Вам предоставят лучшие апартаменты в городе за счет казны.

– Я благодарен за гостеприимство, – кивнул я. – И, пользуясь случаем, осмелюсь попросить об одной… деликатной услуге. Трое моих бойцов пали в бою. Я хотел бы отправить их тела на родину с почестями. Для этого мне необходимы три стазисных гроба, чтобы сохранить их останки до возвращения в Коалицию.

Просьба была неожиданной, но не обременительной для его кошелька. Мэр махнул рукой, словно отмахиваясь от пустяка.

– Конечно, капитан, без проблем! Распоряжусь немедленно. Все будет сделано как надлежит.

Он повернулся, чтобы отдать распоряжения своей свите, а я остался стоять на пирсе, глядя на свои корабли. Торг был выигран. Казна пополнится, пираты будут обезврежены, а мое имя останется в тени. Идеальный исход. Оставалось лишь дождаться подсчета и получить свой выигрыш.

###

Ровно через три дня ко мне в апартаменты явился посыльный мэра с приглашением. Я, разумеется, не стал кочевряжиться.

Кабинет мэра был таким же, каким я его запомнил – просторным, богато украшенным и дышащим холодной, официальной роскошью. Сам мэр сидел за массивным письменным столом из темного дерева, на котором аккуратной стопкой лежали бумаги, а перед ним стоял небольшой, но явно тяжелый лакированный ящик.

– Лейтенант Марион, прошу, садитесь, – он указал на кресло напротив. Его лицо выражало деловую любезность, но в глазах читалось удовлетворение. – Все подсчеты завершены. Опознание освобожденных граждан, оценка трофеев, перепись пленников… все формальности улажены.

Он открыл ящик и извлек оттуда единственный документ – длинный, испещренный аккуратными колонками цифр пергамент, а поверх него – чек, отпечатанный на плотной, дорогой бумаге с водяными знаками и витиеватыми гербами Амалиса.

– Итак, итоговая сумма, – мэр надел на нос пенсне и торжественно прочел: – За спасение четырех тысяч двухсот одиннадцати подданных Амалиса, Зейса, Исхаки, Гиватии и Доброго Света – по установленной ставке – двадцать один миллион пятьдесят пять тысяч золотых. За приобретение семи небесных кораблей пиратской постройки и прочих материальных трофеев по рыночной стоимости – сорок четыре миллиона сто восемьдесят тысяч. За передачу под юрисдикцию Амалиса двухсот семидесяти трех пиратов, включая тридцать девять артефакторов срадии Кризиса Сказания и ниже, с учетом уступки в пятьдесят процентов от объявленных наград – двадцать шесть миллионов сто золых. Итог: девяносто один миллион двести тридцать пять тысяч сто золотых.

Он протянул мне чек. Бумага была приятно тяжелой в руках. Цифры, выведенные каллиграфическим почерком, казались нереальными. Я сдержал улыбку, лишь кивнув с подобающей серьезностью.

– Его Величество король Шейлон лично завизировал этот чек, – добавил мэр, и в его голосе появились почтительные нотки. – Он был крайне впечатлен подвигом вашего подразделения и выразил горячее желание лично поблагодарить лейтенанта Мака Мариона на специальном приеме в королевском дворце. Такой шанс выпадает немногим. Это величайшая честь.

Внутри все похолодело. Встреча с королем? В самом сердце Амалиса? Это был худший из возможных сценариев. Кто‑нибудь из придворных обязательно узнает бывшего принца, пусть даже под маской «Ольвы». Одна случайная вспышка маны, один неверный взгляд – и все рухнет.

Я сделал вид, что горько сожалею.

– Ваша честь, передайте Его Величеству мои глубочайшие и самые почтительные сожаления, – сказал я, вкладывая в голос искреннее разочарование. – Для меня нет ничего выше, чем заслужить личную благодарность короля. Но, к несчастью, долг зовет меня обратно. Моя миссия еще не завершена – отчеты в Коалиции, трибунал над пленными преступниками… Я не могу задерживаться. Каждая минута на счету.

Я изобразил настоящую внутреннюю борьбу, слегка опустив плечи. Образ преданного долгу солдата, жертвующего личной славой ради службы, всегда срабатывал.

Мэр смотрел на меня с неподдельным, почтительным изумлением. В его мире отказ от аудиенции у короля был немыслим.

– Капитан… я понимаю. Ваша преданность долгу поистине восхищает. Я передам ваши слова Его Величеству. Уверен, он оценит вашу доблесть и… вашу скромность.

Казалось, дело было закрыто. Я сунул чек во внутренний карман мундира, кивнул мэру и уже направился к выходу, мыслями уже находясь на пути к ближайшему банку. Но у самой двери я остановился, вспомнив кое‑что важное, и обернулся.

– Кстати, ваша честь, один мелкий вопрос, – произнес я максимально небрежно. – Торговый дом Яркого Дня… он еще работает?

###

Торговый дом Яркого Дня встретил нас ослепительным блеском и гулкой, почти священной тишиной, нарушаемой лишь шепотом консультантов и мягким перезвоном хрустальных подвесок.

Воздух был густым от запаха полированного дерева, дорогой кожи и едва уловимых духов. Мы с Яраной, в наших походных, хоть и чистых мундирах, чувствовали себя тут как варвары в храме.

Ярана шла рядом, ее глаза широко распахнуты от попыток охватить все это великолепие. Она то и дело задерживалась у витрин, где под усиленными стеклами лежали артефакты и просто украшения (зачастую даже более дорогие) невероятной красоты: диадемы, усыпанные самоцветами, излучающими чистую ману; клинки, выкованные из закаленного лунного серебра; доспехи, переливающиеся всеми цветами радуги.

– Смотри, – прошептала она, указывая на изящный кинжал в виде застывшей молнии. – Это же работа Диофанта!

Очень известный и пользующийся невероятным спросом мэйстр, артефакты которого продавались в десятки раз дороже их оригинальной стоимости, судя по имени, был таким же, как и я, попаданцем.

Мы прошли через десятки залов, изучая ассортимент. Я шел, стараясь не смотреть на ценники, а вслушиваться внутрь себя, в тихое, настороженное жужжание Маски на груди. Но она молчала.

Вернее, она отзывалась легким, почти незаметным интересом на некоторые экспонаты чудовищной мощности, но это было сродни легкому любопытству, а не той жадной алчности, с которой она набросилась на потрескавшийся свиток и черные кристаллы.

Понятно, – пронеслось у меня в голове, пока я делал вид, что изучаю древний щит с изумительной чеканкой. Ей не нужен лоск. Ей не нужна простоая мощь.

Ей нужна древность. Подлинность. Та, что скрыта под слоем пыли и невзрачности. А здесь все сияло, сверкало и кричало о своей ценности. Это был музей, а не кладбище забытых реликвий.

Но если с Маской здесь было туго, то с драгоценными камнями – полный порядок. В отделе «Слитки и Самоцветы» я нашел то, что искал. Целый зал, заставленный стеллажами с лотками, на которых лежали идеально ограненные, безупречные алмазы, изумруды, сапфиры, александриты.

Камни высочайшего качества, без единого включения, с идеальной цветопередачей. Маска на них не реагировала – они были для нее просто пищей, а не чем‑то ценным. Но для меня их покупка была сродни покупке Манхеттена за ящик побрякушек.

– Этот лоток, этот и вот тот, – указал я немедленно подошедшему управляющему, человеку с лицом бухгалтера и глазами хищника. – И все аналогичного качества. Все, что есть.

Управляющий даже не повел бровью. Он лишь кивнул, и через несколько минут его помощники уже упаковывали несколько увесистых ящичков с камнями. Счет на двадцать девять с лишним миллионов золотых был оплачен моим новым чеком без единой дрожи в руке.

Дальше – больше. В отделе «Ядра и Сердца» я отыскал пару ядер артефактов уровня Предания. Они были меньше того, что поглотил тогда, и энергия в них была не такая дикая, но все равно значительная. Полмиллиона за штуку – просто смешная цена за такой источник силы.

А еще я купил для Яраны подарок – пояс из переплетенных серебряных нитей, мерцающий голубоватым светом, стильный и женственный, но при этом не слишком витиеватый, вполне подходящий для ношения даже с военной формой. «Хроника театра нежных ветров».