Газлайтер. Том 36 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Владислав Владимирович чуть прищуривается, взгляд становится испытующим.

— А портальными технологиями не хочешь поделиться, Данила Степанович? Хотя бы частично.

— Там нужны стелы, — спокойно отвечаю, хотя, конечно, хитрю. — У вас ведь есть одна-две?

Он кивает:

— Есть. Пара трофейных. После старой экспедиции.

— Отлично, — говорю, вставая и выпрямляя пиджак. — Обещаю их настроить, куда вам нужно. Всё-таки вы мои важные партнёры.

— Ты всегда останешься для нас с Борисом почти родным, — неожиданно говорит Красный Влад, и в этот момент он совсем не похож на того бесстрашного, жуткого начальника Охранки, о котором ходят легенды одна страшнее другой. Голос мягкий, взгляд человеческий. Да ещё и Царя назвал по имени — вот это поворот.

— И мне дорого Царство, Владислав Владимирович, — киваю я, чуть теплее обычного. — Потому и буду делать всё, чтобы на моей родине всегда было хорошо и люди жили достойно. Ну и мой род тоже там процветал, — улыбаюсь.

Красный Влад благодарит, кивает — на том и расходимся. Похоже, вся эта встреча ему нужна была лишь для одного: разобраться со стелами, что числятся на балансе Царства, и наконец настроить их. Без меня, а точнее — без моих гомункулов и Порталка, ему всё равно не справиться. А разговор про «конфликт интересов» — чистая дипломатия, повод поторговаться.

Впрочем, мне не жалко помочь Царству со стелами. Всё равно больше одного, ну максимум двух коридоров у них не получится. И те будут нестабильные, разваливающиеся при каждом всплеске энергии. Без портальщиков сложно добиться стабильного портала. Через такие даже постоянные перевозки не наладишь. Только отправлять дипломатические и военные группы.Поэтому мои люди и корпят над полноценным Транспортным порталом — над тем, что будет работать без сбоев, на мощностях, где уже не останется места случайности.

Возвращаюсь в зал, снова втягиваюсь в поедание закусок, которое иногда прерывается танцами с женами да еще кем-то кто настырно напрашивается и кто смог проскочить заслон Светки и Насти.

Вот, например, кто неожиданно объявился — Катя Фиткина, бывшая одноклассница. Подскочила ко мне без тени стеснения, как будто мы вчера из-за парт вышли. Похорошела, повзрослела, замуж выскочила — и, видимо, решила поделиться радостью. Перекинулись парой слов, посмеялись, вспоминая, как она когда-то упорно пыталась отбить меня у Лены.

— А оказывается, всего лишь надо было запастись терпением, — заключает Фиткина, ныне уже Предякина, бросив косой взгляд на Светку, которая смотрит на неё своим фирменным, огненным взглядом, от которого редкая женщина не теряется. — Подождала бы, пока тебе разрешили многожёнство — и кто знает, как бы всё сложилось.

— Хорошо, что ты оказалась нетерпеливая, — смеюсь я в ответ.

Она на секунду задумывается, потом улыбается уже без тени кокетства:

— Наверное, да. Поздно жалеть — всё и правда сложилось, как должно.

Посреди веселья, когда все уже успели как следует поднагреться, в зал входят старейшины Среднего жуза — вечные соперники Старшего. Деды суровые, морды каменные, будто не на свадьбу пришли, а на разборку. Один из них, сухой, жилистый, с серыми глазами и подбородком острым, как клинок, поигрывая четкам выходит вперёд и направляется прямиком к Гришке.

— Григорий Калыйр, — произносит он хмуро, с нажимом. — Твоя свадьба, конечно, дело весёлое, но где оплата Среднему жузу?

Гришка мгновенно реагирует, улыбается широко, без тени смущения:

— Оплата? Нарезкой сыра и форели принимаете, старейшина?

— Несмешно! — рявкает тот. — Вы разбили нашего Улыра и должны возместить ущерб.

Я чуть поворачиваюсь в кресле, наблюдая за сценой. Тема действительно занятная. Улыр — тот самый предатель, что недавно сдал наше местоположение афганцам. И вот теперь они пришли требовать за него плату.

Гришка молодец не теряется. Он ухмыляется и отвечает с нарочитым спокойствием:

— Так а чем за него платить, старейшина? Тухлыми яйцами? Или может, навозными лепешками?

— А ты всё такой же шутник, — цедит старейшина, скрещивая руки на груди. — От лица Среднего жуза я требую компенсацию за разгром рода Улыр.

Тут я уже подошел поближе с одного бока, а Светка и Настя с другого. Тоже почувствовали веселье. Лена с Камилой, неторопливо попивая вино, решили не вмешиваться и продолжили свой разговор с Адией. Лакомка с Машей и невестой тоже остались в стороне.

Старейшина вдруг переводит взгляд на меня, задерживается.

— И от тебя, граф Данила Степанович, я тоже жду компенсацию.

Ого, и меня даже успели прицепить.

— За изменников нынче платят выкупы? Это что, казахский обычай? Не слышал о таком.

Старейшина воспринимает мои слова на свой счет и вскипает.

— Ты, — выдыхает дед с налётом презрения, — я знаю, кто ты. Простолюдин, поднявшийся из ниоткуда. Мальчонка из провинции.

В зале становится тише, будто кто-то выключил звук. Даже бокалы перестают звенеть. Все, обернувшись, ждут, что я сейчас прихлопну деда за оскорбление, но неа, мне лень мараться. Бить полоумного старика — ниже моего достоинства. Да и свадьбу портить — последнее дело.

Старейшина, воодушевлённый своей безнаказанной дерзостью, довольно растягивает потрескавшиеся губы в ухмылке. Но на самом деле дед явно нервничает. Даже пальцы, которые перебирает чётки, дрожат. Впрочем, он сам этого не замечает. Сует чётки в карман, пытаясь вернуть себе уверенность. Это ему будет сложно. Я уже известен даже за пределами Царства не в последнюю очередь благодаря репортажам Ольги Валерьевны.

— Выговорился, дед? Всё сказал? А теперь, — произношу я лениво, — посмотри в свой карман.

— Что? — хмурится он, но послушно достает руку с четками из кармана. И тут же замирает. Вместо чёток он вытаскивает тонкую серебристо-зелёную змеюшка с крошечным гремучим хвостом. Та извивается, сверкает чешуёй и шипит — звонко, с металлическим резонансом. Подарок наш с Ломтиком. Щенок доставил змеюшку, ну я запрограммировал ее.

— Познакомься, с хохотушкой, — бросаю.

Старейшина вскрикивает, отшатывается, но поздно — змеюшка уже распрямилась, оттолкнулась хвостом и с точностью молнии впивается ему прямо в нос. Раздаётся пронзительный вопль, такой, что даже скрипка оркестра запинается. Старейшина мечется по залу, хватается за лицо, пытается отцепить хохотушку, но та только сильнее обвивается вокруг головы, шипя от восторга.

Я вздыхаю, обводя взглядом зал, в поисках нового бокала.

— Что-то давно не было тоста, кстати, — замечаю я с улыбкой, будто ничего особенного и не происходит.

Гришка тем временем чуть ли уже валяется от смеха, держится за живот, едва выговаривая:

— Надеюсь, она не ядовитая, Дань?

— Ядовитая, — отвечаю спокойно, отпивая глоток. — Только безвредная. Её яд вызывает приступы смеха.

И действительно — старейшина уже вылетает в коридор, согнувшись пополам, захлёбываясь хохотом. Лицо у него пунцовое, глаза слезятся, а змея, довольная проделанной работой, уже сползает с него и исчезает. Ломтик, предусмотрительно, возвращает её в террариум — та сворачивается клубком, уютно, будто героиня, заслужившая отдых после бенефиса.

— Ну, денёк посмеётся, — добавляю я, перехватывая у проходящего мимо официанта бокал шампанского. Поднимаю его повыше и громко бросаю:

— Горько! Горько!

Толпа моментально подхватывает крик, зал взрывается смехом и гулом. Гришка с Анастасией Калыйр, красные как раки, всё-таки исполняют требование публики под одобрительный гул гостей. Музыка вновь набирает силу, шум возвращается, будто ничего и не случалось.

Кремль, Москва

Царь Борис, как обычно, трудится на благо Царства даже после заката. Свет в его кабинете горит до поздней ночи, когда туда заходит Владислав Владимирович.

— По порталам договорился, — отчитывается начальник Охранки, закрывая за собой дверь. — Наши стелы настроят, запуск подготовят.

— Неплохо, неплохо, — кивает Царь, не отрывая взгляда от отчетов на столе. — Значит, сможем плотнее заняться Той Стороной. Хотелось бы свои колонии завести, да и вообще может найдем рудники какие-то. По твоим отчетам у Данилы очень уж много золота. Значит, он либо имеет рудник, либо договорился с аборигенами…Интересно какими.